— Поливайте дрова, чтобы не так быстро горели и чтобы дым был гуще!
От костра повалил густой черный дым. Камень, разогревшийся от огня, начал трескаться с гулом, похожим на винтовочную стрельбу.
Лукомцев, стоявший на обрыве, замахал руками. Все побежали к нему. Далеко, на берегу Нима, поднялся тонкий столбик дыма. Выше по течению, там, где река огибала Чувал, поднялся второй столб. На юге встали еще четыре столба.
Лукомцев восхищенно смотрел на секретаря, словно он сам придумал эту сигнализацию. Потом сказал:
— Говорили мне в горах, что можно за один день всех охотников собрать, а я не верил! Однако так оно и есть! — и, вполне удовлетворенный догадкой, пригласил всех обедать. Не пропадать же костру!
После обеда костер залили и сложили новый в таком же порядке.
С горы спускались в торжественном молчании. То, что казалось лесной пустыней, обернулось перед ними вдруг доброй землей, населенной отзывчивыми и смелыми людьми. Саламатов думал о том, как он попросит у охотников помощи, чтобы сбросить лес на Чувале. Нестеров же загадывал, что возьмет из опытных охотников проводника в истоки Нима. Лукомцев надеялся на встречу с Тимохом, который так и не повидав вырученного им из беды горщика, исчез из Красногорска. Девушки мечтали посмотреть на камланье, на шаманов, на обряды, хотя Саламатов и сказал, что шаманы повывелись давно, а камланья он и двадцать лет назад не видал.
Едва они спустились с горы, как их снова окружил лес. То, что казалось с горы таким близким, теперь было отдалено бездорожьем, тайгой, тишиной. Шагомер, прикрепленный к поясу Нестерова, показывал, что пройдено всего пять километров…
Начало темнеть, когда они вышли на порубку к берегу Нима.
Удивительное зрелище открылось перед ними.
Огромный дом с флагом над крышей светился огнями. Вокруг этого дома стояли небольшие избы, похожие на крестьянские, только пониже и с крутыми четырехскатными крышами, напоминающими старые охотничьи чумы. Вокруг домиков земля была возделана, и хотя урожай был уже убран, можно было понять, что тут занимаются огородничеством.
Остроносые низенькие собаки-лайки с торчащими ушами окружили путников, вызывая хозяев лаем. Распахнулись двери. Юноши и девушки с берестяными факелами в руках повели гостей в здание культбазы.
Юля все еще ждала каких-нибудь чудес и только хмыкала на восхищенные возгласы подруг. Но самым удивительным чудом был этот поселок в сердце лесов, белый экран кинопередвижки на стене, вывешенные у входа районная и областная газеты, правда, недельной давности, книги в шкафу, парты в большой комнате, где, по-видимому, была школа. Нестеров на все это смотрел с удивлением, тогда как Саламатов — с удовольствием хозяина.
Женщины увели девчат из экспедиции в свои дома. Почти все они говорили по-русски, и им хотелось узнать городские новости. Мужчин они оставили одних — решать мужские дела.
Между тем на дворе уже запылал костер. Подходили охотники. Они присаживались на корточки возле огня, набивали трубки, прикуривали, вопросительно поглядывая на Нестерова и Саламатова. В большинстве это были еще не старые люди.
Молодежь хлопотала у костра. Одни прилаживали котлы над огнем, другие чистили принесенную охотниками дичь, носили воду, поварничали, но все это без обычного среди молодежи шума.
На площадке перед культбазой собирались охотники постарше; вслед за ними появились и совсем древние старики, уже прекратившие охоту и жившие на покое. Этих, из уважения к возрасту, вели их сыновья или внуки.
Одно удивляло Нестерова: никто не спрашивал, зачем их созвали. Должно быть, таков их обычай: у них попросили помощи, попросившие и должны говорить первыми.
Саламатов переговорил с заведующим культбазой, молодым парнем, надевшим в честь гостей городской костюм, тогда как охотники постарше носили поверх городской одежды халаты, а те, что были помоложе, — лузаны. На ногах у охотников были бакари — мягкая обувь, так называемая выворотная, без стелек и рантов.
Лица остяков выражали странную торжественность, возможно, навеянную необычайностью встречи по древнему сигналу.
Но вот Саламатов закончил свой короткий разговор с заведующим культбазой и вышел в круг. Он снял шапку и молча поклонился. Собравшиеся привстали, так же поклонились ему и снова опустились на корточки.
Затем Саламатов пошел по кругу, здороваясь по очереди со стариками. Казалось, он знал их всех, так как находил сказать что-нибудь каждому. У одного спросил, пишет ли с фронта сын, у другого — выдал ли тот замуж дочь, у третьего — хороша ли в этом году охота и удастся ли ему по примеру прошлого года выйти на первое место в районе. Старики учтиво пожимали Саламатову руку и отвечали на его вопросы, осведомляясь и сами о том, как идет жизнь в городе, привозят ли товары, почему давно уже не бывал в охотничьих колхозах инструктор райисполкома. Но никто не спрашивал, какая нужда привела Саламатова к ним.
Поздоровавшись с сидевшими в первом ряду особо почетными стариками, Саламатов перешел во второй ряд. И тут он знал многих, хотя эти были помоложе. С ними Саламатов разговаривал больше об охотничьих делах. Когда перед ним остались только безбородые юнцы, секретарь вернулся к огню.
Он помолчал, видимо, собираясь с мыслями, потом сказал:
— Товарищи, у меня есть к вам большая просьба. Но сначала я должен узнать, у кого в колхозе выполнен план охоты. Я прошу поднять руки тех, кто уже начал охоту в план будущего года.
Старики оглянулись на молодых остяков. Те словно ждали их сигнала и все подняли руки. Старики одобрительно закивали и тоже приподняли высохшие, узловатые руки со сжатыми кулаками.
— Вот видите, товарищи, — сказал Саламатов совсем таким же тоном, как если бы выступал перед рабочими на бумажном комбинате или в геологическом отряде, — у вас все в порядке, а у нас дела совсем худые.
У него, чуть заметно вначале, но затем все усиливаясь, появился северный акцент. Он удлинял слова, растягивал окончания, как говорили по-русски в этих местах и русские, и остяки, и вогулы, и зыряне.
— Нам нужно сбросить на Чувале тридцать тысяч фестметров древесины и сплавить их до ледостава…
Нестеров хотел сказать ему, что надо говорить понятнее, без иностранных слов, но кто-то вдруг сказал по-русски:
— Тридцать тысяч — это очень много. Худое дело. У нас у самих еще сплав не закончен.
Старики обернулись к говорящему, и он умолк. Сала-матов продолжал:
— У вас охотники план выполнили, они на лес придут, помогут, а из города много людей на войну ушло. И еще надо нам пять человек на трудную земляную работу. Пойдут они с геологом, с товарищем Нестеровым.
