Питела Пэна. Пител спас мне жизнь. Я не позволю пилатам его обидеть.
Она была такая красавица, что больно было видеть, как она перед ним унижается, но Питер считал, что так оно и должно быть, и снисходительно отвечал:
– Это хорошо. Питер Пэн сказал своё слово.
Тогда индейцы понимали, что больше он не желает их слушать, и смиренно умолкали; правда, со всеми остальными мальчиками они обращались гораздо вольнее: они считали их храбрыми воинами – и не более того. При встрече они небрежно роняли:
– Здоро`во!
И разговаривали с ними как с равными. Обиднее всего было то, что Питер Пэн вёл себя, как будто так и надо.
В глубине сердца Венди сочувствовала мальчикам, но она считала своим долгом во всём поддерживать главу семьи.
– Папочка лучше нас в этом разбирается, – неизменно говорила она.
А про себя думала, что индейцам не следовало бы называть её «скво».
Теперь я расскажу тебе о вечере, который надолго запомнился детям как Всем Вечерам Вечер, – он был полон приключений, приведших к самым неожиданным последствиям. День прошёл мирно и без особых событий, словно хотел сберечь силы к концу; вот уже индейцы завернулись в одеяла и встали на стражу, а дети сели ужинать – все, кроме Питера, который вышел узнать, который час. Для того чтобы узнать время на острове, надо было найти Крокодилицу и подождать, пока в животе у неё начнут бить часы.
Ужин на этот раз был не всамделишный, мальчики сидели вокруг стола и громко чавкали, при этом они так кричали и ссорились, что Венди, по её словам, чуть не оглохла. Конечно, шум её не очень пугал, но ей не нравилось, что они всё хватают руками, а потом сваливают вину на Шалуна, который якобы толкнул их под локоть.
За столом не полагалось давать сдачи, все споры решала Венди, надо было только поднять правую руку и сказать: «Я жалуюсь на такого-то». Однако обычно мальчики почему-то забывали об этом правиле или, наоборот, слишком увлекались им.
– Тише! – крикнула Венди, объяснив им в двадцатый раз, что говорить всем вместе нельзя. – Ты поужинал, Малышик?
– Не совсем, мамочка, – ответил Малыш, сделав вид, что заглядывает в чашку.
– Он и не принимался за молоко, – вставил Задавака.
Ябедничать не полагалось, и Малыш тотчас поднял руку.
– Я жалуюсь на Задаваку! – сказал он быстро.
Но Джон поднял руку ещё раньше.
– В чём дело, Джон?
– Можно, я сяду на стул Питера? Всё равно его сейчас нет.
– Сесть на папин стул?! – возмутилась Венди. – Конечно нельзя!
– Он ведь нам не папа, – ответил Джон. – Он даже не знал, как ведут себя папы, пока я ему не показал.
Ворчать не полагалось, и Близнецы закричали:
– Мы жалуемся на Джона!
Тут руку поднял Шалун. Он всегда вёл себя гораздо скромнее всех остальных (по правде говоря, у остальных скромности не было и в помине), и Венди относилась к нему особенно мягко.
– Как по-твоему, – спросил Шалун неуверенно, – я не могу быть папой?
– Нет, Шалун.
Если Шалун начинал говорить (что случалось не очень часто), он уже не мог остановиться. Как глупо, правда?
– Если я не могу быть папой, – произнёс он печально, – может, Майкл разрешит мне стать вместо него младенцем?
– И не подумаю! – отрезал Майкл.
Он уже улёгся в свою корзину.
– Если я не могу быть младенцем, – сказал Шалун ещё печальнее, – можно, я буду Близнецом?
– Нельзя! Нельзя! – закричали Близнецы. – Ты думаешь, это легко?
– Если я не могу быть никем интересным, хотите, я покажу вам фокус? – предложил Шалун.
– Не хотим! – заорали все разом.
Тогда наконец он сдался.
– Так я и знал, – сказал он с тяжёлым вздохом.
Тут всех словно прорвало.
– А Малыш кашляет прямо на стол!
– А Близнецы начали ужин со сладкого!
– А Задира ест фисташки с миндалём!
– А Задавака говорит с набитым ртом!
– Я жалуюсь на Близнецов!
– А я на Задиру!
– А я на Задаваку!
– Ох уж эти мне дети! – вздохнула Венди. – Жизни от них нет!
Она велела им убрать со стола, а сама села за штопку – целая груда чулок, и в каждом, как полагается, дырка на коленке.
– Ве-е-нди! – канючил Майкл. – Я уже вырос из люльки.
Но Венди и слушать его не желала.
– Должен же кто-то лежать в люльке, – сказала она. – А ты самый маленький. Без люльки в доме как-то пусто.
Она сидела и шила, а мальчики весело играли вокруг. Вглядись пристальнее в их весёлые лица! Запомни получше, как они пляшут возле камина! Таких счастливых вечеров в подземном доме было немало, но этот вечер последний.
Над головой у них послышались шаги, и Венди, конечно, первая их узнала.
– Дети, папа идёт! Он любит, когда вы встречаете его на пороге!
Наверху индейцы распростёрлись перед Питером.
– Смотрите в оба, смельчаки! Я сказал своё слово.
А потом, как всегда, мальчики втащили Питера за ноги из дерева в дом. Они частенько делали это и раньше, но сегодня – в последний раз.
Мальчикам Питер принёс орехи, а Венди сообщил точное время по крокодильим часам.
– Ах, Питер, ты их балуешь, – сказала Венди, притворяясь недовольной.
– Ну что ты, старушка! – ответил Питер, вешая ружьё.
– Это я ему сказал, что мам надо называть «старушка»! – шепнул Майкл Задире.
– Я жалуюсь на Майкла, – тут же сказал Задира.
Первый Близнец подбежал к Питеру:
– Пап, мы хотим танцевать!
– Танцуй, танцуй, мой мальчик! – ответил Питер.
Он был в чудесном настроении.
– А мы хотим, чтобы ты тоже танцевал!
По правде говоря, Питер танцевал лучше их всех, но он прикинулся удивлённым:
– Я?! Да мои старые кости будут так греметь, что заглушат музыку.
– И мама тоже!
– Что?! – воскликнула Венди. – До танцев ли мне, с такой оравой?
– Но ведь сегодня суббота, – уговаривал Малыш.
Вряд ли это была суббота, во всяком случае, мальчики не могли этого знать, потому что они давно уже потеряли счёт дням; но каждый раз, когда им чего-нибудь очень хотелось, они говорили: «Ведь сегодня суббота» – и добивались своего.
– Верно, ведь сегодня суббота, Питер, – сдалась Венди.
– С нашими-то фигурами, Венди!
– Но ведь мы среди своих! Это наши дети…
– Да, ты права!
В конце концов мальчикам разрешили потанцевать, только велели сначала надеть ночные рубашки.
– А знаешь, старушка, – сказал Питер, греясь у камина и глядя на Венди, вертевшую в руках чулок с огромной дыркой на пятке, – нет ничего приятнее на свете, чем сидеть вечерком у огня в кругу своей семьи, наслаждаясь заслуженным отдыхом!
– Да, это чудесно! – подхватила Венди. Она была ужасно довольна. – А
