Когда парень появился из-за угла. Костя направил пистолет ему в лицо и приложил к губам свободный указательный палец.
Мгновение пустоватые серые глаза округлялись, наполняясь страхом, и открывался тонкогубый безвольный рот, показывая прореженные желтые зубы. Но Костя ударил левой под дых, и Малек согнулся — глаза навыкате, и захрипел. В следующую секунду Костя захватил найденыша правой рукой за тонкую шею, перекрыл свободной ладонью глотку и потянул к прорехе в заборе. Малек, воняющий плесенью, стал послушно перебирать ногами. Ай, молодец, податливый, удобный пацан! Лучшего языка и не придумаешь. Со двора послышался беззаботный хохот.
За забором Костя еще огрел Малька по ушам, чтобы слегка оглушить, взвалил на плечи и потащил сквозь заросли ивы к первому пустующему двору. Жертва оказалась на удивление легкой — кожа да кости. «Видать, на самом деле туго у вас здесь со жратвой. Впрочем, оно и понятно», — пробормотал про себя Костя.
В уже знакомом сарае Муконин бросил молокососа на пол, прислонил к стене. Паренек совсем сдулся. Веки были прикрыты. Костя нанес несколько пощечин. Серые глаза открылись, и в них опять появился страх.
— Не боись, не убью, — тихо сказал Костя.
— Ты кто, мужик, ты кто? Ты чего хочешь? — Малек заерзал, голос его задрожал.
— Сиди спокойно, парень, не дергайся. Ответишь на мои вопросы, и я оставлю тебя в живых, — Костя помаячил пистолетом под носом у Малька.
— Бля, какие еще вопросы? Я ниче не знаю, я тут не при делах!
Костя легонько стукнул его в темечко пистолетом, толстый шлем слегка амортизировал. Малек заглох, на щеке проступила слеза.
— Я говорю, отвечай, и все, понял?
Парень послушно кивнул, моргнув.
— Сколько вас, тварей, обитает в деревне?
— Девять человек.
— А где еще трое?
— Васек и Гремлин в доме дрыхнут, с глубокого бодуна. А Черемка на посту сидит.
— У, блин, дебилы, у вас еще и пост имеется! Где он?
— Первый дом на улице. С другого конца.
— Так, понятно. Кто вы такие, мать вашу, кто вообще все вы?
— Да кто попало. — Малек пожал плечами. От испуга он выкладывал все как на духу, и это Косте очень нравилось. — В основном с города, ну и так, до кучи. Горец, он бывший зэк, раньше на зоне сидел, а потом все с зоны разбежались, ментов перебили и разлетелись. Он у нас из старожилов. Паха и Ганс из военной части, которую расформировали. А Нарик и Гриня недавно к нам прибились. Были и еще люди, но они ушли.
— Так, ясно. Где раненый длинноволосый мужчина?
— А, так ты его ищешь? Он в доме лежит, на полу, связанный.
— Кто его доставил в поселок?
— Нарик и Гриня. Черемка по рации передал, что тачка проехала. Тогда Нарик и Гриня снарядились и за ней погнали.
Еще Костя расспросил, кто такие Нарик и Гриня? Выяснилось, что Нарик — это парень, сидевший у костра рядом с Мальком, по левую руку Горца, а Гриня — тот самый писклявый тип, сидевший спиной к сараю, в накинутом на плечи бушлате.
Все необходимое Костя выведал. Медлить было больше нельзя. Он связал Мальку руки и ноги подручным тряпьем и наказал сидеть тихо и не рыпаться. После чего Костя вышел из хозблока и закрыл дверь снаружи на засов.
Уже проторенным путем Муконин двинулся обратно.
За оградой облюбованного шайкой двора кто-то копошился. Костя остановился и притаился. Бесшумно достал шоферский ножичек. Подкрался поближе, стараясь не шуршать ветками, что было очень трудно сделать. Тягучая ива предательски становилась на пути.
Но абориген пребывал во хмелю и шороха не заметил. Он только что опустошил мочевой пузырь, застегнул ширинку и заорал сиповатым заторможенным голосом:
— Малек, еб…на в рот, ты куда делся, придурок?!
Это был один из бывших срочников, то ли Ганс, то ли Паха, — Костя определил по распахнутой телогрейке цвета хаки со следами от погон.
Между раздвинутыми бортами куртки показались разодранная серая футболка и частичка волосатой груди.
Костя смело шагнул вперед. Между ними осталось метра полтора. Ганс-Паха услышал, наконец, телодвижения Кости и повернул голову. Поглупевшие от сивухи, детские глаза выразили нечто вроде удивления, густые белесые брови превратились в крючки вопросительных знаков. Из ноздрей Ганса-Пахи, как у коровы, вылетел пар. Карие глаза медленно перевели взгляд на руку Кости с выставленным ножичком, но было уже поздно.
Костя ступил вперед, вплотную к подонку и что есть мочи вонзил нож под сердце, сквозь серую футболку. Ганс-Паха издал нечеловеческий хрип, кровь брызнула на косой штакетник забора. Костя, не заглядывая ему в глаза, отступил. Парень припал на колени и клюнул носом, завалился, примяв маленький тугой куст.
— Сам придурок, — бросил Костя, сглотнув тошнотворную волну Последний и первый раз он зарезал человека в схватке с мародерами накануне образования УНР.
«Теперь их только семеро. Причем двое спят, а один не близко. Остается: раз, два, три и главарь — всего четыре реальных угрозы. Вдвое меньше основного состава. Уже лучше», — посчитал Костя в уме.
Пробравшись в дырку в заборе, он прислонился к поленнице и прислушался.
— Что-то и Ганс не возвращается, а, Горец? Может, я пойду погляжу? — говорил низкий голос, наверняка при надлежащий Пахе (теперь стало понятно кто есть кто).
Костя подглядел.
Около увядающего костра сидели только трое: Горец почти в прежней позе, Паха в армейской куртке цвета хаки и Гриня с накинутым на плечи бушлатом. А Нарик куда-то запропастился.
— Да подожди ты, — вожак отозвался на слова Пахи, как будто отмахнулся от назойливой мухи. — Тут что-то неладно. Берите ружья, сходите вместе.
Паха дернулся с места и довольно бодро подошел к крыльцу. Откуда-то он вытащил там автомат, предположительно АК-74. В это время Гриня тоже поднялся и, покачиваясь, зашел в дом. Горец остался сидеть на месте.
Костя понял, что нельзя терять ни минуты. Лучше застать их врасплох, пока еще есть возможность. Он сорвал с пояса одну бутылку с коктейлем Молотова и подпалил фитиль.
— Ну что, Горец, говоришь, зябко тебе, погреться хотел? Сейчас я устрою вам тут гибель Помпеи.
Костя совсем выглянул из-за постройки и, наметившись, бросил самодельную стеклянную гранату.
Расчет был прост и очевиден — оставить рыбу без головы и тем самым внести разброд и панику в стройные ряды бандитов. И первый пункт сработал. Емкость с убойной жидкостью раскололась прямо у ботинок Горца, тот вспыхнул, точно лист бумаги: сначала загорелись штанины, через пару секунд — дубленка с мутоновым воротом. Главарь соскочил с неожиданной прыткостью, взвился, издавая животный вопль. Этот жуткий крик эхом разнесся по всей деревне, всколыхнув ее вечную зловещую тишину. Объятый пламенем, Горец упал на землю и покатился огромной шаровой молнией к боковому забору двора. Нечленораздельный крик, сотрясающий окрестности, не прекращался.
Паха поначалу опешил, Костя ясно видел, как армеец пьяными, ничего не понимающими глазами пялился на происходящее. Но вот Паха пришел в себя, вскинул автомат и начал палить короткими очередями. Костя отпрыгнул обратно за сарай и вжался в поленницу.
Пули свистели рядом, сбоку. Муконин отвязал вторую бутылку и поджег фитиль. Дождавшись перерыва в стрельбе, Костя высунулся и бросил коктейль в отморозка. Но хорошо прицелиться за пару секунд не удалось, Паха расплылся в глазах. Зажигательная бутылка упала в шаге от него, и высокие языки пламени лишь лизнули ему ботинки. В следующее мгновение тот, громко выругавшись, отпрыгнул в сторону, но, будучи под серьезным хмелем, поскользнулся и упал. У Кости сразу отлегло — автомат бандита вылетел из рук. Горец тем временем уже замолчал и превратился в большой пылающий комок. Муконин воспользовался удачным моментом, выхватил пистолет и в три скачка очутился во дворе. И прежде, чем Паха, лежа, дотянулся до своего «калаша», Костя отправил одну меткую пулю. Бывший срочник схватился за живот и задергался, точно эпилептик, в конвульсиях. Из-под него быстро, как моча описавшегося ребеночка, натекла лужица крови.
Костя, подгоняемый жаром бензинового костра, бросился было к автомату, но в этот миг сбоку звонко разбилось стекло. Муконин остановился и повернул голову: кто-то разбил окно и уже выдвинул наружу угрожающий ствол дробовика. Подхватив-таки автомат, Костя перелетел через Паху и припал к земле. Охотничья дробь бухнула где-то рядом. Муконин навел ствол на зияющее окно и открыл очередь. Дробовик метнулся назад. Еще мгновение — и разлетелось вдребезги стекло в соседнем окне, и оттуда возник «калашниковский» ствол и застрочил очередью. Костя кувыркнулся и скакнул в подвернувшуюся неглубокую яму, похожую на заброшенный погреб. Ступни едва нашли опору. Под ногами оказались битые стеклянные бутылки, разная кожура, те же кости и прочая пакость. Костя ощутил в ноздрях приливы зловония.
