— Я их укокошил, — усмехнулся Костя, вдруг поняв всю тяжесть своей победы.
— Что, всех? — сумел удивиться соратник.
— Почти.
Потом Ганя снова отключился.
Он как будто уснул, но лоб покрылся испариной. Муконин наспех закидал все в машину — найденную в коляске «Урала» бутылку спирта, трофейный автомат Калашникова. (Как ушло, так и пришло!) Жаль, винтовка сгинула с концами, ну да ладно… В горле страсть как пересохло. Н-да, воды так и не удалось набрать. Досадно. А спиртом горю не поможешь.
Муконин, глотая остатки слюны, оттранспортировал приятеля в «семерку».
Нужно быстрей отсюда выбираться. Доставить Ганю в ближайшую больницу. А дальше придется выполнять миссию одному. Так уж сложилось, се ля ви! Японская перемать!
Руки сработали как никогда слаженно, мастеровито. Костя быстро уложил брошенные недавно поленья, поставил на них пневмодомкрат, приподнял задницу «семерки», еще раз уложил деревяшки под колеса. Сел за руль. Сцепление, газ, рывок внатяжку. Выехал!
И дорога — выходит, Бог таки снова решил помочь, — дорога дальше пошла нормальная. Былой капитальной грязи уже не встречалось. Ганя изредка тихо постанывал в отключке. У Кости тревожно билось сердце. Ему казалось, что он спиной чувствует тяжелое поле, испускаемое умирающим Ганей. Чувствует до мурашек. Ему вдруг снова стало бесконечно жаль товарища. В голове пролетели картины их совместного путешествия. Самые памятные.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Больницу Костя нашел по дорожному знаку, выросшему на окружной трассе. Съехав с моста, Костя по указателю под знаком свернул в город и где-то на окраине, среди четырнадцатиэтажных домов, обнаружил обветшалое здание Красного Креста в пять этажей. Здание располагалось буквой «П».
Припарковав машину в укромном месте, Муконин занялся приятелем. В аптечке откопал нашатырь, намочил кусок бинта и сунул под нос Гане. У раненого задергались ресницы, и он открыл туманные глаза.
— Где мы?
— Около больницы, — коротко оповестил Костя. — Как себя чувствуешь? Дойти сможешь?
— Не знаю. Слабость. Нет, я могу. Конечно могу.
— Пойдем.
Ганя зашевелился, полез к двери. Муконин подставил плечо. Ганя навалился на друга, и они пошли.
В приемном отделении было шумно, царили полумрак и неприятные ароматы. Облупленные стены пахли известкой. Кто-то из мужиков вскрикивал от боли. Где-то противно плакала женщина. Кругом попадали на глаза хромые, окровавленные, перевязанные. Иные лежали на каталках. Но каталок, очевидно, не хватало, и кое-кто лежал прямо на полу, на подстеленной клеенке. Врачи в белых нестиранных халатах суетно и отрешенно проносились мимо. Костя усадил товарища на лавку. Отошел чуть-чуть и поймал за рукав одного мужчину в белом халате.
— Послушай, брат, это мой друг. Ему срочно нужна помощь. Огнестрельное.
«Брат» с белым колпаком на голове, крепкий и высокий мужчина лет тридцати, с серьезным небритым лицом с выдающимися скулами, с маленькими нерусскими глазами, смерил их усталым взглядом.
— У вас есть полис Башкирской Республики?
Костя достал портмоне, нахмурившись, отсчитал купюры. Оставалось две сотни долларов. Он достал одну и протянул врачу. Тот немного просветлел.
— Хм. Этого хватит на три дня.
— Ну и хорошо. Вы ему, главное, пулю вытащите. А я через пару дней вернусь. И заберу приятеля. Только уговор — в полицию не сообщать, ладно?
Доктор хмуро кивнул и приблизился к Гане.
— Вам каталка нужна или сами дойдете?
— Спасибо, я сам. — Ганя поднялся с диванчика, но тут же припал на плечо к доктору. Человек в белом халате сделал брезгливую мину, но даже не колыхнулся.
Прощание получилось коротким. Они просто посмотрели друг другу в глаза. И этим каждый выразил все, что хотел сказать.
— В общем, я быстро — туда и обратно, — добавил Костя.
Внутри словно лопнула пружина.
— Удачи тебе, — непривычно низким голосом бросил Ганя.
Врач, или медбрат, или кто он там был — нетерпеливо смотрел на Муконина. Костя похлопал друга по плечу Ганя отвернулся. Доктор поволок его в длинный коридор.
Костя еще долго провожал их взглядом, пока они не скрылись в зияющем проеме. «Даже не оглянулся, — подумалось Муконину. — Долгие проводы — лишние слезы?»
* * *
Костя никак не мог решиться доложить обо всем случившемся генералу. Муконин уже унесся на машине километров на сто от Уфы, однако до сих пор так и не позвонил.
Эта первая сотня прошла на удивление гладко. Солнце, подглядывающее в машину откуда-то справа, приятно пригревало, пусть и за счет стекла, и вообще действовало успокаивающе. Дорога казалась пустынной. Не попадалось почему-то ни патрулей, ни даже встречных машин. Костя начал уже удивляться этому странному обстоятельству. Пару раз только обогнали его «семерку» какие-то темные иномарки с башкирскими номерами.
Иногда, в определенные моменты, все складывается довольно неплохо, идет как по маслу, и тогда ты уже начинаешь желать, чтобы время замерло или растянулось, чтобы этот момент длился вечно, и ничего бы больше не происходило до лучших времен. Но всему хорошему неизбежно приходит конец. И обычно — очень быстро.
Когда до Самары оставалось километров двести. Костя остановил машину, чтобы, наконец, переговорить с генералом Калиновым.
Смартфон умер. Костя откопал в бардачке зарядку и воткнул в прикуриватель. Только аппарат ожил, Костя набрал шефа. Сергей Михайлович, подавший голос на фоне каких-то журчащих шумов, воспринял новое известие стоически. Даже не стал особо комментировать.
— Ну что ж, — вздохнул он. — И один в поле воин. Но у меня тоже есть для тебя неприятная новость.
— Вот как? Очень интересно.
— Миротворцы, благодаря нашим стараниям, не только узнали о переправке «Минипы» в Самару, но и на какой машине ее везут. Об этом сообщил предатель с пограничного поста. Так что теперь тебя ждут большие неприятности. Твою тачку могут сцапать на любом КПП.
— Хорошо постарались, мать вашу! — Костю обдало жаром.
Генерал не обратил внимания на упоминание матери.
— В любом случае, получается, им во что бы то ни стало надо остановить тебя и прошерстить. Вплоть до уничтожения.
Костя машинально посмотрел на осины за окном автомобиля — за обочиной начинался лес, — деревья затаились, будто бы прислушались к их разговору.
— Н-да… — Костя глубоко вздохнул. — И что же мне теперь делать?
— Ты должен сыграть свою роль до конца. Бросай машину где-нибудь в укромном месте, к сожалению, ее придется уничтожить, чтобы замести следы, а потом добирайся дальше автостопом. В тачке проткнешь бензопровод и подожжешь, так надо, Костик, поверь. (Генерал, видимо, услышал возмущенное дыхание Муконина.) Прихватишь с собой только муляж «Минипы» и пару самых важных мелочей. Не забудь пистолет и автомат.
Костя устало потер лицо ладонью. Час от часу не легче. Дела на самом деле идут все хуже и хуже. Сначала Провидение (или оплошавший генерал, не давший БТР) отняло у него лучшего друга, а теперь вот еще и машины придется лишиться.
— Хорошо, я все понял. Следующий сеанс связи на подъездах к Самаре, — сказал Костя и оборвал связь.
Странное дело, подумалось ему, хоть былое уважение к генералу и осталось, но испарилось куда-то прежнее теплое чувство. Впрочем, Костя заволновался, что слишком грубо закончил разговор. Но ответного звонка не последовало.
Костя успокоился, завел двигатель и включил передачу. Километров пятьдесят еще проскочу, сказал он себе.
Где там пятьдесят! И двадцати не проехал, как над «семеркой» завис военный вертолет. Костя сразу почувствовал, что это по его душу. От недобрых чувств Костю слегка затошнило.
Герой-одиночка, флаг тебе в руки, ты стал анекдотичным Бэтменом, несущимся на всех парах в неведомую даль, чтобы спасти… Кого? Или что? Господи, да это же смешно! Как агент ноль-ноль-семь, я сейчас брошу машину и побегу с этим фальшивым чемоданчиком, в котором кроется якобы суперское оружие передовой уральской науки, — нарочно не придумаешь. Ради чего? Какой-то страны, которой уже нет? Или ее людей, которые еще есть? Или ради себя? Чтобы доказать миру свою исключительность и войти в историю? Бред, бред на постном масле. Но так сложилось. Так выпали карты. И теперь надо идти до конца.
Вертолет, черный как смола, с глазами гигантской стрекозы, неумолимо снижался, усиливался шум разбиваемого лопастями воздуха, страшный, убийственный рокот. И, скрипя тормозными колодками, «семерка» резко свернула в лес, на проселочную дорогу, а затем и потерялась в гуще деревьев.
Посадив подвеску на пни, Костя заглушил мотор, судорожно пошарился в салоне, похватал что-то, непонятно: то ли важное, то ли совсем нет; взял «Минипу», пистолет, смартфон и зарядку и выбрался из машины. Сложив вещи к подножию толстой осины, Костя вернулся к «семерке». Оглядев автомобиль, как родную дочь, он вздохнул.
