А вообще, лучше вам написать что-нибудь о жизни Дикого Запада, ковбойская тема – излюбленная на моей великой родине, и тут вас ждут успех и деньги.
Надеюсь, вас не оскорбили мои справедливые замечания, я уже пенсионер, но внимательно приглядываюсь к молодым писателям, стартующим на ниве детективного жанра. Устраните ошибки и ответьте мне. Ваш Джон Смит, Иллинойс, ферма «Счастливый двор». Кстати, письмо перевела на русский моя внучка, она учит ваш язык в колледже».
Давясь от хохота, я прочитала послание, испещренное орфографическими ошибками, два раза. Какой замечательный дедушка этот Джон Смит, утром управляется со скотиной, а вечером пытается читать детективы и наставлять авторов, не менее хороша и внучка, учит русский язык, но о Достоевском, похоже, не слышала. Жаль, покойный Федор Михайлович не способен ознакомиться с сим посланием, вот бы порадовался, сердешный! Писал, старался, вложил всю душу в роман «Преступление и наказание», а Джон Смит недоволен вялым развитием сюжета.
За спиной послышался кашель, я подскочила от ужаса.
– Кто там?
– А ты кого ожидаешь? – буркнула Зинаида, плюхнувшись на соседнюю табуретку.
– Думала, я одна дома.
– Между прочим, я нахожусь на работе, – простонала Зина, – весь день за копейки!
– Когда я вошла, тут стояла полнейшая тишина, – улыбнулась я, – пылесос не гудел, и вода не лилась.
– Нельзя же весь день убиваться, – обиженно протянула Зина, – не всем же так везет, как Линде! Приехала неизвестно откуда, за москвича выскочила и хоп – все получила: квартиру, машину, работу. Некоторые сами горбатятся и ребенка тащат!
– Мне всегда казалось, что москвичу в родном городе устроиться легче, чем провинциалу, – возразила я.
– Понаехали сюда, поотнимали у нас работу! – загудела Зина.
– Линда, наоборот, ее вам дала, – напомнила я.
– Поломойкой! А сама-то людями руководит! – засопела Зина.
– Попробуйте пойти в другое место!
Зина кашлянула:
– Больная я, устаю быстро. Вон сегодня в час дня свалилась.
– И проспали до восьми вечера?!
– Так устала же! Сколько всего переделала!
– Посуда в раковине как стояла, так и стоит, – не выдержала я, – в коридоре грязь, чем же вы занимались?
Зина обиженно скривилась:
– Ты мне денег не платишь и правов спрашивать не имеешь! Но могу сказать: про чашки ты врешь! Я их четыре дня назад перемыла, просто тута люди неаккуратные, попьют кофе и швырнут кружки. Нет бы самим ополоснуть и в сушку сунуть. А пол под Новый год хорошо протерла. Кто ж виноват, что грязи натащили. Сегодня подоконник разбирала, неужто не заметно, что на нем порядок? Вот оно, домашнее хозяйство – сколько ни паши, не видно! Стараешься, стараешься, а толку фиг. Эх, жизнь моя разнесчастная!
– Зато вы имеете отличного сына, – решила я приободрить хныксу, – Ролик замечательно играет на скрипке, он непременно добьется успеха!
Зинаиду перекосило:
– О господи! Еще одно несчастье на мою голову. А все соседка придурковатая! Просили ее мальчишку портить? Сейчас был бы как все! Получил бы хорошую профессию, да хоть в метро бы пошел, машинистом, нет, водит палкой по деревяшке! Кровь в жилах сворачивается! А какой упорный, противный! Сколько раз просила: «Вбей гвоздь в стену, календарик повесить хочу», – даже ухом не повел, ответил: «Извини, не могу, вдруг палец пораню». И во всем так! Сумки с рынка принести – не способен, картошку почистить и мать покормить не хочет, все ладошки бережем, словно они из золота.
Мне стало жаль Ролика.
– Ваш сын удивительно талантлив, – воскликнула я, – подождите немного, он непременно добьется успеха! И денег!
Зина мрачно ухмыльнулась:
– Кто ж за пиликанье заплатит? Кому оно нужно! Ох, беда! А нам рублики очень пригодятся, в особенности сейчас, когда я заболела.
– И что же у тебя за болезнь, – рассердилась я, переходя с лентяйкой на «ты», – чем таким странным заразилась? Может, лучше домой отправиться, чего инфекцию к другим людям приносить! Занедужила – лежи в кровати!
– Вот я и спала!
– Так у себя дома почивать надо.
Зина положила объемистую грудь на стол и завздыхала:
– Незаразная я, психическая хвороба прицепилась!
– Час от часу не легче, – подскочила я, – совсем хорошо! Ступай к себе, я сама уберу квартиру.
– Да не бойся.
– Совершенно не боюсь, – нарочито твердым голосом ответила я, – просто решила о тебе позаботиться.
Зина поерзала на табуретке.
– Видения у меня. Хочешь расскажу?
Зная, что с психами спорить опасно, я кивнула. Зинаида подперла рукой щеку, похожую на брыли бульдога, и завела:
– Сижу вчера на кухне, устала, словно кофемолка, весь день вжик, вжик, без роздыху, вот и присела чайку глотнуть. Налила кружечку, вдруг вижу, матерь божья, идет младенец! Но как!
Зинаида протянула толстую руку, схватила бутылку лимонада и принялась со стоном глотать из горла.
– В розовой одежке, – продолжала она, вытирая рот тыльной стороной ладони, – на четвереньках! Перепугалась я до усрачки! Ну откуда у Линды дети? Ясное дело, народу полно живет, она всякую шелупонь тут селит, до денег сильно жадная, то Ахмет ночует, то украинки-штукатуры, то молдаванки, то еще невесть кто колбасится, ты, например. Я в Линдины дела не лезу, нос в дырки не сую, чего в чужой жизни разбираться, только дитя откуда? Дальше чего было, знаешь?
– Нет, – покачала я головой.
– Я ласково так окликнула ребятенка, – лихорадочно блестя глазами, продолжала Зина: – «Маленький, ты чей?» А он! Матерь божья! Подпрыгнул и прямо с пола на раковину взлетел! Господи, я чуть не умерла! А малыш сел, да так странно сгорбатился, вытянул руку и тут… О! О! О!
Я затаилась на табуретке. Все ясно, Зинаида увидела Бакса, который захотел то ли пить, то ли есть, вот и заявился на кухню.
– О! О! О! – стонала Зина. – У него вдруг появилось лицо, не могу описать словами! На секунду показалось! Черт! Поверь уж мне, я хорошо его знаю! Настоящий чертяка.
Наверное, надо спросить у Зины, где и сколько раз она встречалась с сатаной, но я предпочла промолчать, а домработница продолжала излагать события:
– Зашипел, засвистел, потом как скажет: «Зинаида, продай душу!»
– Кто это сказал? – изумилась я.
– Так дьявол!
– Ты ничего не перепутала?
– Нет, конечно, – обиделась баба.
– Он не мог завести диалог!
– Почему?!
– Ну… так!
– Во всех кино показывают, как черт душу покупает!
Я крякнула, и тут Зина заголосила:
– Вон он, вон, гляди!
Я обернулась, на пороге маячил Бакс. Услыхав нечеловеческий вопль Зинаиды, кот молнией метнулся в коридор.
– Видела? – в полном изнеможении поинтересовалась баба.
– Нет, – быстро соврала я, – тебе показалось.
– Он был!
– Никого не было, абсолютно!
Зина вздрогнула:
– Смерть меня поджидает, чует мое сердце!
Я погладила лентяйку по плечу.
– Ты просто устала.
– Ага.
– Иди отдохни.
– Верно.
– Поспи.
– Хорошо.
– Только у себя дома.
– Ну… Линда заругается.
– Ничего, я объясню ей, что ты слишком много сегодня сделала. Помою кухню сама.
– Да?
– Да!
– Ну ладно, – протянула Зинаида, – должна же и от тебя быть какая-то польза.
Глава 25
Утром я вскочила очень рано и стала тихо одеваться. Противный Бакс спрятался где-то в квартире. Напугав до одури Зину, он затаился в некоем укромном убежище. Оставалось лишь надеяться на то, что котяра не попадется на глаза Линде, та живо сообразит, какой черт перемещается по квартире. Интересно, когда кот снова обрастет шерстью и с него можно будет стащить одежду? Хорошо хоть Линда считает, что Бакс сейчас играет свадьбу на чердаке, и не ищет своего любимца.
Путь до Веревкина оказался суматошным. Сначала я тряслась в электричке, потом села на автобус, докатила до места с поэтическим названием «Обжорово», зашла в местный магазин и спросила у продавщицы:
– Не подскажете, где тут тропинка на Веревкино?
Сильно накрашенная блондинка оторвала взор от растрепанного журнала и мрачно сообщила:
– Здесь не справочное бюро.
– Конечно, но, кроме вас, тут никого нет, где же узнать дорогу? – попыталась я наладить контакт.
– Мое дело какое? На остановке поинтересуйся, – вякнула грубиянка.
Я вышла на улицу и обозрела абсолютно пустую дорогу. Пришлось снова обращаться к неприветливой торгашке:
– Извините, людей на остановке нет.
– Прямо беда, – неожиданно вступила в разговор баба, – горю синим пламенем. Неделю назад тута не пропихаться было, а как мороз вдарил, так народ по щелям попрятался и в магазин не ходит. За фигом я столько хлеба заказала?
Я машинально посмотрела в сторону прилавка, заваленного батонами, заметила среди них булочку с корицей и попросила:
– Дайте, пожалуйста, вон ту плюшку и маленький пакет кефира, я рано из Москвы выехала, не позавтракала, теперь есть захотелось.
