Тот «доктор», Илья Петрович, — санитар в клинике, где проходила лечение сестра Кати. Смазливое личико парня привлекло её внимание и за небольшой процент от наследства, он согласился ей помочь.
Илья ворует в больнице что-нибудь, чем можно отравить Егора. Так начинается моя история. Егор, получив первую порцию препарата, становится апатичным и вялым. Катька бьёт тревогу, Анджелла ей верит и по совету сестры, приглашает врача на дом, которым и оказывается наш Илья Петрович. Илью, Анджелла видит впервые и не знает, кто именно скрывается под личиной «доктора медицинских наук» и спокойно нанимает того на работу.
В помощь врачу, Анджелла нанимает сиделку, чем портит игру парочки. Сиделка чётко исполняет прописанные в договоре обязательства и постоянно находится в комнате больного. Илья, трус по натуре, очень боится давать Егору лекарство при свидетельнице. Намеренно устроив скандал, сиделку увольняют.
Казалось бы, вот она — свобода действий! Но тут появляюсь я, и власть над судьбой несчастного, выходит из-под их контроля. После моего возвращения в особняк, с не только живым, но и достаточно здоровым Егором, парочка впадает в панику! Илья трусливо сбегает, а Катька остается наблюдать за дальнейшими событиями и ждать удобного случая, чтобы окончательно рассчитаться с сестрёнкой, её живучим мужем и чересчур ответственной Надей…
И чем всё это закончилось? Катерину на самом деле жаль — столько сил вложить в родного человека, воспитывать сестру буквально с самых пелёнок, а в благодарность получить место уборщицы… Но и с другой стороны — зачем поступать настолько жестоко: убить двух человек, и потом счастливо жить на костях? И всё ради денег? Как по мне — так это уж слишком…
И парень тот — Илья. Ввязался в плохо пахнущую авантюру, польстившись на мифическую долю с наследства. А кто бы ему дал гарантии, что с ним самим не поступят аналогичным способом? Вера в хорошее в людях? Наивно. Катя не из тех представителей, раз уже решилась на убийство собственной сестры, так что её остановит в этом случае? Теперь парень вынужден скрываться от правосудия, дабы не пойти соучастником вместе с чересчур предприимчивой девушкой, которой грозит от восьми до двадцати лет заключения.
* * *
— Смотри, кого я к тебе привел, — едва просунув голову в дверь, заявил улыбающийся Костик.
— Привет, можно? — первым в дверях появился огромный букет цветов, следом за ним вошел и сам Кирилл.
— Да, конечно, — радостно улыбнулась мужчине. — Как вы узнали, что я здесь?
— Как это как?! Я же тебя вытащил из той духовки! Ещё бы мне не знать!..
— Да-а-а?! Ой, спасибо, спасибо… — затараторила, не зная, какими словами можно выразить свою благодарность за столь бесценный подарок.
— Да брось… — небрежно отмахнулся Кирилл.
— Да как это — брось?! Я даже не знаю, как смогу отплатить за то, что вы сделали!
— Не надо ничего! Просто на свадьбу пригласишь… — улыбнувшись, подмигнул он.
— Чью? — недоуменно выпучила на него глаза.
— Твою, чью же ещё!
— Что?! Костик! — взвизгнула, даже слегка подпрыгнув на кровати.
— Ээээ…А что, ты ещё не в курсе? — мужик, переводя взгляд с возмущенно хватающую воздух меня на раздосадованного парня, почесал в шевелюре, и стал задом пятиться к выходу.
— Ты, это… Извини, я, походу, тебе сюрприз испортил… — хлопнул по плечу Костика. — Ну, я пойду, что ли…
Я только кивнула ему в знак прощания, на большее у меня пока не было слов.
— Это что ещё такое?! — возмущенно зашипела я на друга, как только Кирилл скрылся за дверью.
— А что? — прикинулся дурачком Костик. — Не веришь, что я жениться на тебе хочу?
Я смотрела на обиженную мордочку друга и не верила. Вот ни капельки!
— Кончай уже придуриваться! У тебя было столько времени, чтобы хоть как-то мне сказать о своих чувствах, но ты выбрал именно этот момент?! — воскликнула, внимательно следя за его выражением лица.
— А может едва не потеряв тебя, я понял, что все эти годы мне не хватало только твоей улыбки по утрам… — подойдя ближе и обольстительно улыбнувшись, промурлыкал он.
«Ну, всё с тобой ясно! Хитрец… Опять со мной играешь…»
— Костя… — протянула я, пустив в глаза поволоки.
— Да? — вопросительно заломив бровь, присел на край моей кровати.
— Костя…Костя…Костя… — интимно шепча, приблизилась к его лицу. — Ты же отлично знаешь, что я не из тех легковерных девиц, что ведутся на твою лапшу…
— Ну, во-от… А я ведь говорил серьёзно… — состроил огорченную мордочку он.
— Да? — скептически, но всё же виновато посмотрела на него.
— Конечно! — прижав мои руки к своей груди, с жаром воскликнул он.
— Прости, я не знала, что у тебя всё на самом деле…что ты в очередной раз не играешь…
«Неужели?..»
— Надя! Ну, нельзя же быть столь легковерной! — не сумев удержать на лице серьёзное выражение, заливисто расхохотался приятель.
— Ах ты, поросёнок! — до слёз обиделась я, и попыталась в него чем-нибудь запустить.
— Ну, прости, прости! Я пошутил! Ты у меня самая любимая! — сильно прижал к себе беснующуюся от обиды меня и, схватив за подбородок, заставил смотреть в глаза. — Я тебя очень люблю.
От удивления я замерла и, раскрыв рот, смотрела на Костика. Я никогда бы не подумала о нём такого, но нежность в его глазах говорила сама за себя.
— Я тебя люблю. Безумно, — подтвердил, что мне не послышалось и, растянув губы в улыбке, добил:
— Как сестру.
— Костя… — притворно умилилась я, и сразу:
— Ты засранец! Как можно так играть на нервах несчастной толстой девушки?! — кричала я, изо всех сил колошматя дурного шутника.
— Ну, прости… Прости… — подвывал то ли от смеха, то ли от боли, Костик. — Просто ты была такая смешная!..
— Я тебе дам, смешная! Я же поверила! А если бы согласилась?
— Ну, я думаю, мы бы решили этот вопрос… — похабно подмигнув, расплылся в улыбке он.
Я сдулась. Просто обиделась. Сильно.
— Уйди с глаз моих… — отвернувшись к нему спиной, тихо прошептала я, едва сдерживая слёзы.
— Надечка… Ну, прости дурака… Ну ты же знаешь, что я такой… — сжав в объятиях, попытался уговорить меня Костя.
— Сгинь… — снова вырвалась из его рук. — Просто оставь меня в покое…
— Ну, На-адя-а…
— Я. Сказала. Прочь. С глаз. Моих, — резко развернувшись к нему, и глядя на него глазами полными слёз, потребовала я, чётко разделяя слова.
— Надь, прости дурака…
— Я сказала прочь! — не выдержав, закричала на Константина.
Я лежала лицом на подушке и рыдала. Над собой. Над своей глупостью и доверчивостью. И немного от злости. Тоже на себя. Когда уже доверчивая дурочка Надька начнёт думать? И прежде всего о себе? Наверное, никогда — горбатого могила исправит…
