— И ты поедешь? — хмуро осведомился Мордред.
— То есть как это? Выбора-то нет. Если верховный король…
— Да знаю, знаю. Я имею в виду, захочешь ли ты поехать?
Агравейн уставился на собеседника во все глаза.
— Ты что, с ума сошел? Как можно не захотеть? С какой стати?
— А с такой, что верховный король никогда не был другом нашему отцу, вот он о чем, — пояснил Гахерис. И мстительно добавил: — Понятно, почему Мордреду ехать боязно, но, в конце концов, верховный король — брат нашей матери, и с какой стати ему замышлять недоброе против нас, даже если он и враждовал с отцом? — Он оглянулся на Гавейна. — А ты ведь это и имел в виду, верно? Дескать, мать берет с собой все эти сокровища, чтобы откупиться?
Гавейн ничего не ответил: он возился с канатом. Гарет, понимая только половину из сказанного, возбужденно добавил:
— Если мама поедет, она и меня возьмет, я знаю, что возьмет!
— Откупиться! — возмущенно повторил Агравейн. — Что за чушь! Всякому ясно, в чем тут дело. Злобный старец Мерлин настраивал верховного короля против нас, а теперь наконец-то приказал долго жить: могу поспорить, что именно эти вести и везет корабль, так что мы сможем отправиться ко двору в Камелот и встать во главе королевских Сотоварищей!
— Все лучше и лучше, — отозвался Мордред еще угрюмее, чем прежде. — Когда я спросил, захотите ли вы поехать, я разумел, что вы не одобряете королевской политики.
— А, политика, — нетерпеливо отмахнулся Агравейн, — Не о ней речь. Похоже, подвернулась возможность вырваться отсюда и оказаться в гуще событий! Дайте мне только добраться до Камелота, дайте хоть малую толику шанса повидать мир да полюбоваться на сражения, а королевская политика пусть катится ко всем чертям!
— Сражения — да будут ли они? Здесь-то и загвоздка, верно? Вот почему вы злитесь. Если король и в самом деле вознамерился заключить прочный мир с Кердиком Саксонцем, никаких битв вы не увидите.
— Он прав, — согласился Гахерис.
Но Агравейн только рассмеялся в ответ:
— Поглядим. Во-первых, не думаю, что даже Артуру удастся принудить саксонского короля принять условия и соблюсти их; во-вторых, как только я окажусь там и под руку мне подвернется какой-нибудь сакс, есть там договор, нет ли, а драка будет, обещаю!
— Ишь, разболтался, — презрительно бросил Гахерис.
— Но ежели заключен договор… — возмущенно начал Гарет.
Но тут вмешался Гавейн. Голос его звучал нарочито ровно, сдерживаемое волнение почти не давало о себе знать.
— Придержите языки, вы все! Давайте-ка вернемся и все узнаем. Просто новости — и то хлеб. Мордред, можно, мы повернем к берегу?
Ибо Мордред с общего согласия неизменно возглавлял морские походы, а Гавейн — сухопутные вылазки.
Мордред кивнул и велел поднять парус. Самую тяжелую работу пришлось выполнять Агравейну, что вряд ли явилось простой случайностью. Но тот не возразил ни словом и, поймав конец каната, помог развернуть верткую лодочку. Челнок стремительно понесся к земле, подпрыгивая на расходящихся волнах в кильватере королевского корабля.
В самом ли деле корабль привез послание касательно мальчиков или нет, но на борту и впрямь прибыл королевский посланец: он сошел на берег, не успел корабль толком пришвартоваться у причала. Хотя гость ни с кем не обменялся ни единым словом, разве что коротко выразил признательность почетному эскорту, высланному королевой ему навстречу, новости уже отчасти распространились среди судовой команды, и к тому времени, как мальчики пристали к берегу, слухи передавались из уст в уста — с благоговейным ужасом, точно отзвук погребального звона, и с тайным восторгом, что испытывает бедный люд при мысли о великих переменах в чертогах высших мира сего.
Смешавшись с толпой, мальчики жадно прислушивались к обрывкам разговоров и расспрашивали мореходов, уже сошедших на пристань.
Догадки принцев подтвердились. Старый чародей наконец-то скончался. И был погребен с пышными почестями в собственной своей пешере Брин-Мирддин, близ родного Маридунума. Одному из солдат, сопровождавших королевского посланца, довелось по службе оказаться на месте событий, и теперь он охотно живописал торжественную церемонию и горе короля и в красках распространялся о том, как по всему краю, из конца в конец, запылали костры и как со временем двор возвратился в Камелот, а на Оркнеи выслали королевский корабль. Что до самого поручения, здесь матросы отвечали уклончиво; дескать, ходят слухи, что семейству королевы Моргаузы предстоит отправиться на большую землю.
— А я что вам говорил! — торжествующе объявил Гахерис братьям.
И мальчики сломя голову помчались по дороге ко дворцу. Мгновение поколебавшись, Мордред последовал за ними. Все словно переменилось — внезапно и сразу. Он снова изгой, а четверо сыновей Лота, сроднившись в преддверии блестящего будущего, едва его замечают. На бегу принцы деловито переговаривались между собой.
— Это Мерлин советовал верховному королю заключить мир с саксами, — тяжело дыша, говорил Агравейн.
— Так что, может статься, мы увидим, как наш дядя снова возьмет в руки меч, — радостно восклицал Гахерис. — И мы ему понадобимся…
— Король нарушит данную клятву? — резко бросил Гавейн.
— А может, ему нужны не только мы, — предположил Гарет. — Может, он прислал и за матушкой тоже — теперь, когда Мерлина не стало. Гадкий был человек, по словам матушки, и терпеть ее не мог, потому что завидовал ее могуществу. Она сама мне сказала. Может, раз чародей умер, матушка станет творить магию для короля вместо него.
— И станет королевской волшебницей? У него уже есть одна, — сухо возразил Гавейн, — Ты разве не слышал? Леди Нимуэ унаследовала силу Мерлина, и король шагу без нее не ступит. Во всяком случае, так говорят.
У самых ворот мальчики перешли на шаг. Гарет обернулся к сводному брату:
— Мордред, когда мы уедем в Камелот, ты ведь здесь один останешься. И что ты станешь делать?
Он останется здесь один… Первенец короля Оркнейского останется на Оркнеях — единственным из всех принцев? Мордред видел: Гавейну одновременно пришла в голову та же самая мысль.
— Я об этом не задумывался. Пошли узнаем, что за вести привез гонец, — коротко отозвался бастард.
И вбежал в ворота. Помедлив мгновение, Гавейн последовал за сводным братом, а с ним и все прочие.
Дворец гудел, как пчелиный улей, но никто толком ничего не знал — разве что основные новости, мальчикам уже известные. Посланец все еще беседовал с королевой с глазу на глаз. В коридорах и главном зале теснились люди, но перед принцами толпа расступалась: те, по-быстрому умывшись и переодевшись, пробились поближе к дверям покоев королевы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
