шахте. На стенах шахты горели прожектора. Мы нагнулись, приблизились и глянули вниз. Беркк показал.
— Лестница. Похоже, до самого дна.
Я вытянул шею, повертел головой и кивнул.
— Там лестничные площадки для ремонта дробилки. И вроде бы пульт управления на самом дне.
— Видишь кого-нибудь?
— Нет, но все-таки зря рисковать не стоит. Я спущусь погляжу…
— Не пойдет. Куда ты, туда и я. Мы же вместе в этом деле.
Он, конечно, был прав. Пока не имело смысла расставаться.
— Хорошо, но я иду первым. Прикрывай мне тыл. Готов?
— Нет, — признался он со стыдливой улыбкой. — И вряд ли когда-нибудь буду. Но тут уже ничего не поделаешь. Давай считать, что я готов, и пошли.
Толковый парень. Я двинулся вниз по лестнице, держась ближе к стене. Когда добрался до первой площадки, жестом разрешил ему спускаться. И подождал в тени огромного, помятого, растресканного вала. Когда Беркк спустился, я показал на толстый слой пыли, который покрывал ступеньки.
— Видишь? — крикнул я, перекрывая вой валов и треск камней.
— Да. Нет следов, кроме наших.
— А пыль толщиною в добрый сантиметр. По этой лестнице давным-давно никто не ходил. Но вполне возможно, нас поджидают внизу.
Мы оставляли за собой площадку за площадкой, а грохот все нарастал, и вскоре мне стало казаться, что мои мозги вот-вот рассыплются. Я остановился. До дна шахты было рукой подать, я видел скопление пультов. Поманив к себе Беркка, я показал ему на пульты, и он кивнул. В таком оглушительном шуме мы не слышали друг друга, приходилось изъясняться с помощью жестов. Но мы отчетливо видели на дне шахты следы ног. Напротив лестницы следы тянулись вдоль огромной трубы, которая исчезала в стене рядом с тяжелой металлической дверью.
Я показал на дверь, а затем торжествующе вскинул кулак.
— Бежим отсюда, пока у меня череп не растрескался.
Я опустил руку. Дубинка выскользнула из кармашка в рукаве и съехала в ладонь. Я подкрался к двери, коснулся штурвала замка и подозвал Беркка. Он ухватился за штурвал обеими руками, налег изо всех сил. На шее натянулись сухожилия, на висках вспухли вены.
Ничего не произошло. Я подергал его за рукав, а когда он обернулся, жестом предложил крутить штурвал в другую сторону, по часовой стрелке.
Идея оказалась удачной. Штурвал повернулся, а когда я навалился на дверь — тяжелую, прочную, — она поддалась. Я заглянул в щель и увидел тесную комнату с металлическими стенами. Мы распахнули дверь. Ни души. В противоположной стене — другая дверь. Мы затворили и заперли первую, и грохот тотчас превратился в далекий слабый рокот.
— Похоже на воздушный шлюз, — произнес Беркк. Я едва расслышал — в ушах звенело.
— Тогда уж на звуковой.
Сверху доносилось дребезжание. Я поднял голову и увидел толстую трубу, пересекавшую комнату под потолком. Это она дребезжала.
— Попробуем и эту дверь отпереть? — осведомился Беркк.
— Секундочку… только молот в башке утихнет. В комнате было неинтересно. Стены голые, на потолке — одинокая лампочка рядом с трубой, на полу — цепочка следов от двери к двери. Она заканчивалась на резиновом коврике. Я вытер о него ноги.
— По ту сторону должно быть что-то поприличнее. Пол в чистоте держат…
Я скомкал фразу. Передо мной начал поворачиваться штурвал.
— К двери! — прошептал я и прижался к стене. Если там один человек, я с ним легко справлюсь. Если несколько, будет труднее. Дверь отворилась. Я напрягся, поднял оружие. Появился металлический сапог, затем металлическое колено. Я опустил дубинку. Робот вошел и, не обращая на нас внимания, повернулся и запер дверь. На его сияющем затылке виднелась номерная пластинка, мне удалось прочитать: «Компробот 707».
— Отлично! Это всего-навсего ходячий измерительный прибор. Тебе доводилось с такими встречаться? Беркк кивнул, улыбаясь.
— У самого штук пятнадцать было на сборочной площадке, когда я работал мастером. На что запрограммируешь, то и сделают, а сами ни черта не соображают. Этот малыш даже не догадывается, что мы рядом.
Робот отворил дверь в шахту. Ворвался грохот, мы закрыли уши. Дверь лязгнула, и снова стало терпимо.
— Ну так как, поглядим, что на той стороне? — Я повернул штурвал и приотворил дверь. Коридор, никого не видать. Я отворил дверь шире, шагнул через, порог.
— Э, ты ведь не собираешься меня тут бросить? — тревожно прозвучало за спиной.
— Совсем ненадолго. Надо разведать, что к чему. Я вышел в длинный, хорошо освещенный коридор. Огляделся. Под самым потолком — труба, несколько дверей в боковых стенах, еще одна — в противоположной. В любой момент она могла отвориться. Я поспешил к ближайшей боковой, нажал на ручку. Не заперто. Я глубоко вздохнул, взял дубинку на изготовку и отворил.
Склад. Стеллажи и ящики, как раз то, что нужно. Я поспешил обратно к Беркку.
— Выходим. Там склад, в нем можно спрятаться. Затворив дверь склада, я сполз по ней на пол. Беркк последовал моему примеру.
— Что дальше? — нетерпеливо спросил он. Похоже, возомнил, что я знаю ответы на все вопросы. Эх, если бы!
— Отдыхаем. И планируем. Впрочем, с планами погодим. Мы ничего не сможем предпринять, пока не выясним, где находимся. — Я умолк — больше сказать было нечего. В голове царила неразбериха, все эти падения, кувыркания и ушибы не пошли мне на пользу. — Ты отдыхай, — предложил я, с великими мучениями поднимаясь на ноги, — а я загляну в соседние комнаты, выясню, что удастся. Скоро вернусь.
Три первые комнаты оказались на редкость неинтересны. Ящики с шарикоподшипниками, компьютерные панели, мили проводов. Ни съесть, ни выпить, ни в дело пустить. Но в четвертом помещении я нашел бесценный клад и бегом вернулся к Беркку.
— Все боковые двери ведут на склады, но только в одном, кроме колесиков, я нашел аптечку. А еще там есть душ и одежда, и вдобавок какая-то добрая душа оставила бутылочку медицинского коньяку.
Мы распили целительный бальзам, а затем приступили к помывке и перевязке. Судя по всему, мы очень легко отделались. Когда я вышел из-под душа, с головы до ног испятнанный лейкопластырем, наступило время подумать о будущем.
— Ты отдохни, поспи, если сможешь, а я — на рекогносцировку.
— Это что, медицинская процедура?
— Нет. Совсем забыл, ты же штатский. Это военный термин, я его в армии узнал. Рекогносцировка — это разведка в районе предстоящих боевых действий. Рисковать я не буду, вернусь, как только смогу. Лучше этим заниматься в одиночку, так что не спорь.
— Удачи, — сказал он.
— Не верю я в удачу, предпочитаю ковать ее собственными руками, — солгал я, чтобы поднять его (а может, и собственный) боевой дух, и вышел.
Дверь в конце коридора вела в очень просторное помещение. До его
