в форменных черно-желтых уплендах и таких же шаперонах. Один считал деньги, раскладывая их на специальной разлинованной доске — видимо, пересчитывал одни монеты в другие. Он диктовал цифры писцу за конторкой, а после того, как тот записывал за ним — сметал деньги с доски в мешок. Другие проверяли какие-то описи. В общем, занимались своими обычными меняльными делами.
— Господа, к кому я могу обратиться с векселем?
Я подошел к ближайшему клерку за конторкой. Тот с охотой оторвался от чернильницы.
— Герр Кросснер! Пожалуйте сюда, к вам посетитель!
Подошедший полный господин в пелерине из меха выдры, с массивной цепью на плотной шее, обратился ко мне почтительно и с некоторой опаской.
— Чей у вас вексель, сударь? — вежливо обратился он ко мне.
— Вексель из диоцеза Андтаг, соблаговолите.
Я протянул ему пергамент с церковными печатями.
Лицо Кросснера прояснилось. Конечно, Церковь — надежный контрагент, куда там разным баронишкам да торгашам!
Взяв у меня пергамент и нацепив на нос круглые очки в серебряной оправе, он поднес вексель к свету и начал очень медленно читать. Впрочем, очки ему были нужны, судя по всему, только для солидности — мучаясь с витиевато исписанным пергаментом, герр Кросснер все равно отставлял его на расстояние вытянутой руки.
— Триста семьдесят дублонов! — воскликнул он, дойдя, наконец, до суммы. — Триста семьдесят, — с изумлением повторил он, оборачиваясь к коллегам за спиной.
В помещении воцарилось молчание. Сумма действительно весомая. Семьсот сорок рейксталеров — да за такие денежки можно купить целый манор с сервами, пастбищами, стадами, рыбными прудами и охотничьими угодьями!
— Простите, герр… — прервал молчание Кросснер, глядя на меня поверх очков.
— Андерклинг, Энно Андерклинг, к вашим услугам.
— Итак, герр Андерклинг, вы предоставили вексель на очень значительную сумму. Нам потребуется известное время, чтобы собрать ее.
— Сколько?
— Полагаю, до конца недели мы справимся. Надеюсь, вы не будете возражать против выплаты в ландрских гротенах? Это составит… так… 9 670 полновесных монет славного города Ландра, известного своим полотном!
Ну, нет, дружок. Так не пойдет!
— Ландрские гротены давайте оставим ландрским свинопасам. Мне нужен номинал, отображенный в документе. Дублоны. Триста семьдесят.
Герр Кросснер заметно напрягся. Клерки за конторками угрюмо переглянулись.
— Простите, герр Андерклинг, но мы не располагаем такой суммой именно в дублонах! Вообще это очень крупная сумма, но если собрать ландрские гротены, рейксмарки, грауфенбургские хелеры, левенталлеры, мариенгроши, и совсем немного мелкой монеты, то мы соберем нужную сумму, видимо… да, видимо, к концу недели!
Вот мошенники! Ахенбургские дублоны — первоклассная золотая монета, двойной рейксталер, выпускаемый церковью. А они мне предлагают серебро наполовину с медью чеканки вороватых бюргеров из вольных городов. Да я на этом процентов 15 потеряю!
— Простите, тут какая-то ошибка. По церковным векселям не предусмотрен дисконт, это против обычаев доброй торговли.
— Но, сударь, у вас не церковный вексель! На печати я вижу герб Волленбургов.… Векселя частных лиц мы принимаем с дисконтом!
— Церковь поручилась по векселю. Вы видите индоссамент нотариуса из Андтага. Значит, его следует приравнять к тем, что выписывает казначейство экзархата Виссланда. Никаких дисконтов.
— Сударь. «Приравненный к церковному» и «церковный» — это разные вещи. У меня на сей счет есть четкие инструкции господ Вольфрамов…
— Что же, — я свернул вексель обратно в свиток, — я вижу, что не найду здесь понимания. Пожалуй, придется сообщить в ратуше, что ваша контора не исполняет обязательств. А когда я вернусь в Андтаг, придется довести до сведения Совета…
— Позвольте, позвольте!
Раскрасневшийся Кросснер выбежал из-за стойки и преградил мне путь.
— Не стоит так торопиться, герр Андерклинг! Уверяю, мы сделаем все возможное, чтобы предоставить вам полное удовлетворение по этому документу, и даже более того! Сотрудничество Дома Вольфрамов с диоцезом Андтага длится уже многие годы, и качество наших услуг всегда было на высочайшем уровне!
После долгого торга, пришлось согласиться принять половину золотом, остальное — серебром. Теряю на этом 7 %, что конечно, печально, но не критично.
Вскоре я вышел, таща с собой два чертовски увесистых мешочка. Передав ротмистрам причитающееся их отрядам жалование — и избавившись при этом от тяжеловесного серебра, а при себе оставив золотые монеты и лишь немного мелочи на текущие нужды, я начал искать глазами мага.
К моему изумлению, мэтр Литциниус не сбежал в ближайший кабак, как следовало ожидать, исходя их предшествующего с ним общения. То ли последние приключения в таверне прочистили ему мозги, то ли помогло средство Азалайсы, которое я таки заставил его проглотить, но сейчас он коротал время, изучая здоровенный бронзовый столб, стоящий перед ратушей.
Подойдя поближе, я не поверил своим глазам.
— Однако! Это что — «шланг»?
На площади возле ратуши стояла древняя и невероятно редкая диковина — бронзовая пушка. Ствол огромного диаметра, богато украшенный барельефами и резьбой, стоял вертикально, без лафета. Но это, несомненно, было именно огнестрельное оружие! Невероятно!
Маг посмотрел на орудие, весело прищурился.
— Да, точно. Я бы даже сказал, бомбарда. Сделано в старой Империи.
— Ни разу не видел тут ничего подобного! Откуда тут пушки? Неужели где-то умеют делать порох?
— Умеют, конечно. Уже несколько тысяч лет как, — Мэтр Литциниус смотрел на меня весело и со значением. — Гномы знают порох с незапамятных времен. Применяли в горном деле. От них и люди научились.
— Потрясающе! Неужели были времена, когда гномы делились знаниями с людьми?
— Всякое бывало в древности. Большая часть сведений по алхимии, трансмутации, артефакторики, спагирики, доступных ныне людям, некогда получены от гномов!
Ну, надо же! Гном, дающий знания людям — это такой же оксюморон, как живой мертвец, нянчащий младенцев. Я, слава Свету, дел с ними не имел, но слышал, что эти сволочи за свои секреты удавятся сами, а заодно и всю свою семью! Да, собственно, и люди-то не очень отличаются в этом от дварфов — какой-нибудь бочар может под страхом смерти скрывать секрет загиба дубовых клепок! Чудные дела творились тут вдавние времена!
Я посмотрел на изящный барельеф, опоясывающий ствол. Там изображались какие-то воины, то ли люди, то ли эльфы, сражающиеся с демонами и орками. И символ молота в качестве клейма. Имперская пушка, отлитая мастером — сигмаритом. Ей, получается, больше 2000 лет.
— Древняя штука!
— Когда-то, — отозвался мэтр Литц, — очень-очень давно, такие бомбарды применялись и в военных походах, и для защиты стен, и для осады городов. Они стреляли ядрами и даже разрывными бомбами, наводя ужас на врага. Только уже давно ими не пользуются…
— А что теперь? Почему их не применяют?
— А вот почему!
Литц указал на нижний край столба. Только тут я заметил, что из ствола
