— Все хорошо, что хорошо кончается, — только и выдавил из себя Вальтер.
Всю дорогу до Берлина он раздумывал над тем, как по вине начальства сорвались его планы, в которых он ловил в свою сеть чуть ли не всю английскую нацию.
Берлин, 11 ноября 1938 года
Гейдрих уже собирался прервать свой рабочий день и съездить куда-нибудь пообедать, как в кабинет вошел его адъютант Герберт Вагниц и доложил:
— К вам оберштурмбанфюрер Мюллер по срочному делу.
В ответ Гейдрих просто кивнул. Со вчерашнего дня у его ведомства настали горячие деньки. Гитлер требует срочно найти виновников покушения. Он не перестает винить в этом англичан. Шелленберг уже получил приказ захватить английских разведчиков, но этого мало — надо суметь увязать их с покушением. Сейчас перед Гейдрихом стоит довольно сложная задача: с одной стороны, ему надо продемонстрировать эффективность работы его структур, с другой — необходимость еще большего расширения службы безопасности.
С первого взгляда Гейдрих понял, что оберштурмбанфюрер Генрих Мюллер пришел с хорошими новостями: это можно было прочитать не только на лице, но и в каждом движении шефа гестапо. Поспешно отсалютовав, Мюллер сразу перешел к делу.
— Только что при попытке перейти швейцарскую границу задержан организатор покушения на фюрера.
Гейдрих поднял брови:
— Докладывайте точнее, организатор или исполнитель?
Мюллер несколько замялся.
— Я его еще сам не допрашивал, но, насколько я понял, — он и организатор, и исполнитель. Мы уже провели обыск у него дома и нашли остатки взрывчатки и несколько разобранных будильников, из которых он, очевидно, и делал часовой механизм для бомбы. А те, кто его задержали на границе, доложили мне, что он сознался и мотивировал свой поступок арестом брата. Кстати, им оказался тот самый Эльзер, которого мы собирались использовать. Скоро его доставят в Берлин.
Когда Мюллер произнес имя Эльзера, в его голосе Гейдриху послышалась ирония, но он решил не обращать пока на это внимания: Мюллер слишком мелкая сошка, чтобы попробовать сыграть на этом.
— Надо же, — покачал головой Гейдрих, — как хорошо, что мы не успели с ним связаться. Представляете, во что это могло вылиться?
— Я тоже об этом подумал, группенфюрер, — поспешно согласился Мюллер.
Для Мюллера в этой истории много еще было непонятного, но делиться своими соображениями с шефом он не собирался.
— Вы полностью уверены, что это он? — допытывался Гейдрих.
— Все говорит за то, что так оно и есть: его признание, взрывчатка и разобранные будильники. Да, при задержании у него нашли проспект той пивной, где на колонне крестиком помечено место, где была заложена взрывчатка. Такие улики признает любой суд.
— Хорошо, с исполнителем вы меня убедили, но вот то, что он был организатором, вам придется еще доказать. Здесь одного признания мало. Насколько я знаю, там использовалась английская взрывчатка. Где он ее взял? Купил в бакалейной лавке? Тут еще предстоит много работы. Идите.
— Слушаюсь, группенфюрер.
— Идите, продолжайте работать над этим делом. К вечеру представьте мне отчет о проделанной работе. Один экземпляр отчета напечатайте на машинке с крупным шрифтом для фюрера.
Мюллер удивленно поднял брови:
— Но у нас нет такой машинки.
— Значит, дайте кому-нибудь задание к вечеру раздобыть. Не мне же этим заниматься.
— Слушаюсь, группенфюрер, — не очень четко ответил Мюллер и вышел из кабинета далеко не такой бодрой походкой, как туда вошел.
Уже направляясь по коридору в свой кабинет, Генрих Мюллер старался осмыслить происходящее. Эльзера порекомендовал он, Генрих Мюллер, но тот был совершенно равнодушен к политике. В то же самое время Гейдрих ведь просил найти специалиста, знакомого с подрывным делом. Гитлера тоже пытались подорвать бомбой. Однако теперь Гейдрих не верит в то, что Эльзер подготовил взрыв сам по себе, и требует найти организаторов. Организаторы все-таки, наверное, действительно есть, но вот кто они? Что-то здесь не то. Не сходятся в этом деле концы с концами.
Берлин, 13 ноября 1938 года
Вальтер Шелленберг прямо с поезда отправился на службу. Он еще не успел открыть дверь своего кабинета, как уже прибыл вестовой, требующий его к Гейдриху. И гауптштурмфюреру пришлось, не заходя к себе, сразу же направиться к начальству. Гейдрих встретил начальника внешней разведки очень приветливо и поздравил его с успешным завершением операции. После этого группенфюрер перешел сразу к делу.
— Фюрер требует, чтобы вы подключили к допросу Стивена и Беста лучших специалистов, — сказал он, — и приказал в кратчайший срок подготовить списки всех немцев, проживающих в Голландии, которые могут быть связаны с английской разведкой. Такой же приказ получил абвер, так что постарайтесь не ударить в грязь лицом. Фюрер уверен, что именно эти англичане причастны к покушению на его жизнь, поэтому свяжитесь с Мюллером и внимательно ознакомьтесь с тем, как идет расследование дела о покушении. В отношении Стивена и Беста фюрер требует каждодневных отчетов о работе с ними. Отчеты следует печатать на машинке с крупным шрифтом, поэтому позаботьтесь о том, чтобы обзавестись таковой.
— Но, группенфюрер, — попытался было возразить Шелленберг, — я более чем уверен, что эти англичане никакого отношения к покушению не имеют. У них вообще было другое задание.
— А вот я в этом не уверен, — резко оборвал его Гейдрих, — И фюрер тоже. Проведите очную ставку Эльзера с этими англичанами. Тогда и вернемся к этому вопросу. Вы слишком молоды, Вальтер, и еще не понимаете, что в разведке могут происходить самые невероятные вещи. Исполняйте.
— Слушаюсь, группенфюрер.
Шелленберг четко развернулся и вышел из кабинета. Растерянно постояв несколько секунд в приемной шефа Службы безопасности, Шелленберг решил, не заходя к себе, сразу же зайти в гестапо и выяснить подробности о покушении.
Час спустя Шелленберг сидел у Мюллера в кабинете и пытался выудить у того все обстоятельства, связанные с «делом Эльзера».
— Видите ли, Вальтер, — юлил Мюллер, — Эльзер сознался в том, что это его рук дело. Более того, он показал нам точно то место, куда заложил взрывчатку, он сейчас не просто сидит в камере, а делает из будильников, которые мы ему дали, точный аналог того часового механизма, который он установил в бомбе. Пока все совпадает. Он говорит, что взрывчатку ему передали два человека, но кто они — он не знает. А вот это вызывает некоторые подозрения. Ну посудите сами: вы задумали устроить взрыв, и вдруг какие-то добренькие дяденьки приносят вам для этого взрывчатку. Чушь.
— Но при чем здесь Стивен и Бест, которых интересовало совсем другое? — взмолился Шелленберг.
— При чем — не знаю, но подозреваю, что некоторым очень хочется завязать это в один узел, — вздохнул Мюллер, — Более того, в этом уже успели убедить и фюрера. А от нас с вами теперь требуют одного: веских доказательств и громкого суда.
— Но если все это не так, то о каких доказательствах может быть речь? — изумился Шелленберг.
— О веских, — повторил Мюллер, смотря прямо в глаза собеседнику тяжелым взглядом, — Фюрера теперь уже не разубедить, да и не нам с вами это делать. Давайте не будем тянуть время, а сегодня же после обеда и проведем очную ставку.
На очной ставке Эльзер сразу же признал обоих англичан, хотя те всячески и отрицали знакомство с ним. Шелленберг и Мюллер, тяжело вздохнув, пошли составлять первый из серии ежедневных отчетов о деле Эльзера.
Берлин, 15 ноября 1938 года
Гауптштурмфюрер Вальтер Шелленберг прибыл к рейхсканцелярии за пять минут до назначенного срока. Эсэсовцы из группы, которая прикрывала его в Венло, были уже на месте. Они встретились как старые друзья.
Вскоре из рейхсканцелярии вышел штурмбанфюрер СС и начал командовать. Он выстроил эсэсовскую роту почетного караула, которая взяла «на караул», отдавая честь Шелленбергу и его команде, затем разведчики строем тронулись внутрь рейхсканцелярии. Их провели прямо в кабинет Гитлера и построили напротив огромного портрета Бисмарка.
Через несколько минут в кабинет твердой военной походкой вошел Гитлер и встал по стойке «смирно» как раз напротив застывших разведчиков. Он внимательно оглядел каждого и заговорил:
— Английская разведка имеет очень давние традиции. Ее вероломство и коварство известно всем. Наша страна пока не имела ничего подобного. Вы выиграли первое сражение на этом невидимом фронте, и я вами горжусь. Я признателен всем вам вместе и каждому в отдельности за то трудное дело, которое вы так блестяще выполнили. Я восхищен вашей решительностью, храбростью, инициативой. Каждая такая победа будет закладывать основы для традиций нашей собственной секретной службы. Теперь враг понимает, что он не сможет безнаказанно хозяйничать на нашей земле. Теперь он понимает, что за каждым вероломным поступком последует возмездие. Каждая такая победа в тайной войне имеет не меньшее значение, чем победа на поле боя. Вы честно заслужили те награды, которые я лично хочу вам сейчас вручить.
