— Я чрезвычайно польщен такой высокой оценкой моих скромных достижений, группенфюрер, — с поклоном отозвался профессор Войтех Тука.
— Вы себя недооцениваете, профессор, — так же любезно ответил Гейдрих, беря гостя под руку. — Вы, наверное, устали и проголодались с дороги. Отдыха пока я вам дать не могу, но вот как следует накормить вас обязывают меня законы гостеприимства. Давайте поедем сейчас в какой-нибудь приличный ресторан, а оттуда сразу на прием к фюреру. После этого я отвезу вас в гостиницу, вы как следует отдохнете, а потом мы вновь встретимся и обсудим наши первоочередные задачи.
Встречавшиеся им по дороге эсэсовцы с удивлением провожали глазами щеголеватую фигуру группенфюрера, идущего под руку с потрепанного вида заросшим щетиной пожилым человеком.
Берлин, 6 марта 1939 года
Гейдрих сидел в своем кабинете за письменным столом и внимательно изучал какое-то досье, делая на полях пометки карандашом, когда в кабинет осторожно вошел его адъютант гауптштурмфюрер Вагниц, держа в руках листок бумаги.
— В чем дело, Герберт? — спросил Гейдрих, не отрываясь от своего занятия.
— Срочная телеграмма из Праги, группенфюрер, — ответил Вагниц, — Я посчитал, что она вас очень заинтересует.
Гейдрих взял из рук адъютанта листок, пробежал его глазами и присвистнул.
— Почаще приносите мне такие новости, Герберт, — улыбнулся он. — О таком можно было только мечтать.
— Поэтому я и рискнул оторвать вас от вашего занятия, — улыбнулся в ответ Вагниц, поняв, что его расчеты оправдались.
Гейдрих тут же снял трубку телефона и, когда на другом конце провода ответили, сказал:
— Это группенфюрер Гейдрих, соедините меня срочно с фюрером.
Когда Гейдрих услышал в трубке резкий голос Гитлера, он выпрямился, продолжая сидеть в кресле, и сказал:
— Мой фюрер, я только что получил срочное сообщение из Чехо-Словакии. Доктор Гаха решил преподнести нам подарок: сегодня он подписал указ о роспуске автономного правительства Рутении.
Выслушав ответ фюрера, Гейдрих возразил:
— Я понимаю, мой фюрер, что для нас главной является Словакия, так как Рутению никто и никогда не считал даже за подобие государства. Но ведь это только первый шаг: следующий последует в течение этой недели. Этот указ только подлил масла в огонь, горящий в Словакии. Доктору Гахе не останется ничего, как сделать то же самое и со Словацким правительством, а вот тогда на сцене появимся мы.
Он опять внимательно выслушал ответ Гитлера и сказал:
— Как видите, мой фюрер, мои люди следят за развитием событий, которые уже не зависят от желаний президента Гахи, но давайте подождем пару деньков, пока и сам Гаха поймет, что уже не владеет ситуацией. Дадим ему возможность собственными руками уничтожит свое государство. К тому же я сегодня же пошлю туда усиление для штурмовых отрядов, которые подействуют на сложившуюся обстановку как катализатор.
Повесив трубку, Гейдрих улыбнулся Вагницу и удовлетворенно заметил:
— Видите, Герберт, все-таки наши старания были не напрасны: мы добились того, чего хотели. Через несколько дней Чехо-Словакия войдет в состав нашей империи, и опять мы не потеряем ни одного солдата.
Герберт Вагниц только улыбнулся в ответ.
Берлин, 10 марта 1939 года
Гитлер в этот день собрал у себя в кабинете Гиммлера, Кейтеля и Гейдриха. Вопрос стоял один: о положении в Чехо-Словакии. Все присутствующие прекрасно понимали, что это государство доживает свои последние самостоятельные деньки. Вопрос заключался только в том, чтобы ускорить этот процесс. Гитлеру не терпелось увидеть осуществление своих планов, и он всячески подгонял своих подчиненных. В самый разгар его выступления в кабинете внезапно появился его адъютант майор Шмундт и извиняющимся тоном сказал:
— Прошу прощения, мой фюрер, но группенфюрера Гейдриха срочно требуют к телефону. Сказали, что срочное сообщение.
Фюрер кивнул, а Гейдрих извинился и вышел. Через минуту Гейдрих снова появился в кабинете, его лицо сияло.
— Что это вас так обрадовало в такую серьезную минуту? — поинтересовался Гитлер.
— Мой фюрер, только что мне сообщили, что президент Гаха арестовал премьера Словакии доктора Тисо, его зама Дурчанского, доктора Туку и ввел в Словакии военное положение. Как видите, как я и говорил, операция вошла в заключительную фазу, — отрапортовал удовлетворенный Гейдрих.
— Немедленно пошлите туда людей, чтобы освободить руководство Словакии, — приказал фюрер, — После этого немедленно потребуйте, чтобы они объявили Словакию независимой или привезите их сюда. Лучше будет, если вы сами отправитесь туда, Рейнгард. Нельзя терять ни минуты. Ах, как жаль, что Геринг не вовремя отправился в Сан-Ремо, но кто мог ожидать, что события начнут развиваться так быстро!
— Я с вами согласен в том, что нельзя терять ни минуты, — согласился Гейдрих, — поэтому считаю, что в Братиславу мы направим кого-нибудь из Австрии. Это получится быстрее. А людей, которые могут освободить арестованных, в Словакии и так достаточно. Думаю, мы немедленно отправим в Братиславу Зейсс-Инкварта, Бюркеля и кого-нибудь из наших генералов. Зейсс-Инкварт прекрасно знает, что надо делать в такой ситуации.
— Так не тяните! Идите и отдайте соответствующие распоряжения, если надо, сошлитесь на меня. Но к вечеру все они должны быть в Братиславе. Кстати, если Тисо арестован, то Словакия сейчас без правительства?
— Никак нет, мой фюрер, — поспешно отчеканил группенфюрер, — Вместо Тисо премьером назначен уполномоченный Словакии в Праге пан Карел Сидор. Как мне донесли, он уже покинул Прагу и находится на пути в Братиславу.
— Нельзя допустить, чтобы он прибыл туда! — воскликнул Гитлер.
— Почему? — удивился Гейдрих. — Думаю, двоевластие пойдет нам только на пользу: у семи нянек дитя без глаза, а у двух правительств не выполняется ни одно распоряжение. Словакия стоит на пороге анархии, которую мы и предотвратим.
— Пожалуй, вы правы, — согласился Гитлер, — но надо срочно распорядиться, чтобы герр Риббентроп выяснил отношение к происходящему западных стран. До сих пор они не вмешивались, но это еще ничего не значит. Скажите Шмундту, чтобы послал за ним.
— Будет исполнено! — отсалютовал Гейдрих и вышел из кабинета.
В душе у Гейдриха играли фанфары.
Братислава, 11 марта 1939 года
Этот день для нового премьер-министра Словакии Карола Сидора был прямо-таки сумасшедшим. Только вчера президент Гаха назначил его премьер-министром Словакии, сегодня с утра он прибыл в Братиславу, назначил новый кабинет министров и вот теперь, уже поздно вечером, сумел собрать новое правительство на его первое собрание. Когда все собрались и расселись в кабинете для заседаний, было уже около десяти часов вечера. Новый премьер-министр взволнованно открыл заседание.
— Уважаемые господа, — начал он, — в тяжелое для нашей страны время довелось нам взять на себя руководство ею. Что творится на улицах, вы видели сами. Наша первоочередная задача прекратить все эти безобразия. Не сегодня завтра из Чехии к нам подойдет армейское подкрепление, но после сокращения армии, которое потребовала от нас Германия, войск не хватает даже для этого. Сегодня отряды сепаратистов уже попробовали захватить несколько почтовых отделений и один из банков. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Захват почты будет означать потерю связи с Прагой, а это равносильно самоубийству. Бывший премьер-министр, допустивший все эти беспорядки, сейчас находится под домашним арестом в монастыре и ждет своей участи. Главные подстрекатели сепаратистов Тука и Дурчанский находятся в тюрьме. Я считаю, что бунтовщики, а иначе назвать я их не могу, обезглавлены.
Но как раз в этот момент дверь зала заседаний с шумом распахнулась и на пороге появились два человека в черной эсэсовской форме. Сидор сразу же узнал вошедших: это были нацистский губернатор Австрии Зейсс-Инкварт и гауляйтер Австрии Йозеф Бюркель. За их спинами стояло человек пять немцев в генеральской форме.
Повисшую в кабинете тишину прервал властный голос Инкварта:
— Господа, я прибыл сюда, чтобы сообщить вам волю фюрера: вы должны в ближайшие часы объявить Словакию независимым государством. В противном случае судьба вашей страны больше не будет интересовать фюрера и он оставит ее на произвол судьбы. О намерениях ваших соседей вы знаете и прекрасно понимаете, чем для вас это может закончиться.
— Но мы не можем так, с бухты-барахты, принять такое решение, — робко попробовал протестовать Карол Сидор, — Такое ответственное решение требует какой-то подготовки.
— Самое большее, что мы можем вам позволить, — это подумать до утра, — оборвал его Зейсс-Инкварт, — Дальнейшее развитие событий будет зависеть только от вас. Утром я свяжусь с вами.
