Суда провалились, вода, мощно отхлынув от берегов, сметала их, хороня в глубине. Измеры тонули под тяжестью Протеймы, в руках водного мага.
Маги, воины смотрели, оторопев, открыв рты, не веря своей победе. И после секундной паузы, когда Марина, мокрая, замерзшая, опустила уставшие руки и подняла взгляд. По берегу катились вопли ликования. Люди поздравляли друг друга, обнимались.
Арвил порывисто обнял ее. Чувствуя его крепкие объятия, жар разгоряченного битвой тела, опьянение от победы, она заплакала. Не таясь. Так по-женски зарыдала в исступлении, от чувства облегчения. Как будто все, наконец, закончилось. Он осыпал поцелуями ей лицо, глаза, мял, вжимался с силой.
— Немного потерпи, — легко подхватил ее на руки, слегка укачивая. — Потерпи. Это даст нам передышку, пока они восстановят свои корабли и подтянут силы.
Она не понимала, куда он несет ее, почти бежит, не останавливаясь.
— Зачем? Куда ты меня несешь, — спросила она, разглядывая бегающих ликующих горожан, тех, кто ее недавно проклинал, а теперь чествовал.
С неба над ними громоздились черные тучи, полные дождя и снега, перекрываясь дымом горящих пожаров.
В осеннем саду за высоким круглым каменным забором, с высоты которого по стене спускалась крутая лестница. Вокруг лежали всевозможных расцветок листья, припорошенные первым зимним снегом. По забору вился черный плющ без зелени. И до нее начало доходить, что он несет ее к королю Смерти.
Тот стоял в центре сада, на небольшом круглом постаменте располагался светодонный, из белоснежного камня, колодец шириной метр.
— Древнее капище маготворения, — бурчал тот, расчищая его от веток. — Овинга мудра. Она защищает нас от бед. У вас у каждого даже не по половине.
Глаза принца стали огромными, он посмотрел на него как на сумасшедшего, закрыл глаза, вздохнул и отвернулся.
— Мы погибнем, — сообщил он, поворачиваясь к ней, Марина отвела взгляд.
Ей было трудно это произнести, но, подняв его вновь, она посмотрела на него, не в силах больше сопротивляться и твердо выговорила:
— Значит, так тому и быть. Если с тобой. Пускай.
Арвил порывисто прижал ее, поцеловав в макушку.
— Овинга прекрасное место, за нее стоит бороться, — прошептал он, глядя на небо. — Даже ценой смерти.
— Иногда ничего не остается, кроме как драться. Помнишь? — вымолвила она, напоминая их первую схватку в храме, чувствуя, что он уже принял решение.
— Из-за поцелуя Кедры, есть возможность. Да, да, поцелуй милосердия,
как открытая дверь. Твоя вода и лес, твои огонь и смерть. Я соединю вас в одно целое, дети мои. — Владыка смерти развел руки в стороны, тряся своим ветхим хитоном, собирая магию смерти.
Она поняла, что делает он, когда увидела знакомые действия и четыре водных столба.
— Это «Дыхание жизни». Мы не умрем, — прошептала потрясенно.
— Утеряное.
— Только не у народа воды, — Марина замаянно улыбнулась. — Те четыре дня на атоллах я шлифовала это заклятие. Как будто Ру знал, что оно понадобится. Он использует старую магию, ту, что все объединяет. Наша очередь.
— Давай, — поверил Арвил, отстегивая свое оружие. В руках у него остался только короткий нож. — Залезай. Закатай рукава.
Марина влезла в светодонный колодец, на полметра заполненный студеной водой, собирая волосы в хвост.
Арвил встал следом, обхватывая их вместе в поясе ремнем.
— Не забудь оставить ангелов, — попросил он, вызвав понимающую улыбку.
Она посмотрела на четыре неглубоких отверстия в стенах колодца, меж которых были красивые балюстрадные рисунки о четырех народах Овинги.
Арвил поднял ее правую руку и посмотрел в глаза:
— Если ты ошиблась, мы совершим самоубийство.
Резанул лезвием ножа по запястью.
Марина вскрикнула, на глазах выступили слезы.
Он сделал то же самое со второй рукой, затем со своими запястьями. Когда первая острая боль прошла, он перехватил их руки разрезанной пополам портупеей.
— Начинаем от той, что перед нами, по часовой стрелке, — предупредил он, сводя их руки вместе перед Мариной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Первые капли упали в маленькое углубление стены.
Марина начала произносить заклинание словами сочетаясь с заклинаниям Владыки смерти. Вода в колодце забурлила, разогреваясь, поднимаясь по ним, подобно воде по стволам деревьев, пока они поворачивались по лункам, заполняя те.
Арвил повторял следом.
До тех пор, пока углубление не наполнилось до краев. Затем еще раз, еще раз и еще раз. Вода поднималась, пока между ними не возникла крохотная капля воды, наливаясь голубым гелем, вытягиваясь вверх, затем взорвалась, накрыв куполом весь сад, оглушив безветрием, тишиной, создавая иллюзию земного двора.
Они читали и читали, пока над ними капля не начала светиться белыми отсветами, превращаясь в чистую энергию, упала, впитывая в землю колодца под ногами. Вспыхнула ярким светом. С трудом сохраняя сознание, Марина поняла, что они охвачены этим светом целиком, и он, устремляясь ввысь, исчезает в небесах.
Вторая часть заклинания, заставила соединить им воедино.
Кровь из лунок влилась в эту энергию, окрашивая ее, напитываясь магией.
От натуги и усилия Арвил, теряя самообладание, заорал, зажмурившись, продолжая стоять на ногах и держа Марину. Усилием воли он поднял их руки над головой, произнеся последние слова заклинания:
— Арла веста ри, комуравы кох ра! Толей!
Раздался еще один оглушительный взрыв, поднимая вихры вокруг них, срывая последние гнилые листья и ломая стволы старых деревьев, унося вверх.
По всей Овинге из придонных колодцев вырвался свет, окрашивая небосвод планеты, переворачивая корабли измеров, обжигая захватчиков немилосердным огнем, круша крепости, уничтожая врага. Заставляя остановиться воинов Аравилата, прикрыть глаза, выбегать людей на улицу и падать на колени плача, благодарить небо за нежданное ниспосланное спасение.
Они были планетой, единым целым. Затем Зеницы Единства без сил рухнули в колодец. Владыка Смерти опустил свои бессмертие костлявые руки, устало бормоча, почти по-стариковски:
— Овингой правит не король… Овингой правит не король.
Планета умылась. И безмятежно поплыла в розоватой дымке облаков.
***
Спустя несколько часов Марина открыла глаза. Она лежала на Арвиле, привязанная к нему. Их окружал опустевший голый сад. Уцелевшие ветки жались к оголившейся стене высокого забора.
— Мы живы, — слабо улыбнулась она, на нос ей опустился тончайший алый лепесток.
Коснулся и расплылся в багровое пятно, мгновенно впитался в кожу.
— Что это? — удивилась она, подняв голову с груди Арвила, рассматривая вальс кружащихся лепестков.
Он очнулся и, сведя руки, освободил их. На запястьях остались порезы, вмятины и красные потертости от напряжений.
На забор садились ангелы, рядышком, один за другим они выдергивали у себя черное перо, и оно на глазах становилось белым. Затем касались им руки чуть ниже сгиба, там проступали вены, из запястий распускались алые капли, похожие на лепестки.
— Это клятва Розы, — рассказал Арвил, прижимая ее к себе, пока некоторые из них опускались, впитываясь. — Дымок бы подошел лучше. Это означает, что они будут служить нам до самой смерти, маленькая. Теперь, они свободны. Такую клятву же они приносят, когда выбирают себе спутника до конца жизни и клянутся в вечной верности.
— Это не навредит?
Он развернул их порезы к лепесткам, и раны тут же начали затягиваться. Арвил довольный откинул голову и блаженно закрыл глаза, вдыхая полной грудью чистый, прохладный воздух Овинги. Упиваясь душевным спокойствием.
— И что это значит? — спросила Марина, не совсем придя в себя. — Что теперь будет?
— Возвращение, коронация и долгие годы правления, со мною, конечно. Тебе будет скучно.
Марина улыбнулась, глядя на безмятежно летящие лепестки.
— Сомневаюсь. Как насчет безопасности? И очень тихой, мирной жизни?
