Видимо визитерам стало стыдно за своё первое замешательство и теперь, нарочитой грубостью, они хотели себя немного оправдать и подбодрить.
— Не люблю грубиянов… — шагнув вперед, я коротко ткнул бородача в солнечное сплетение, а потом тихо и спокойно поинтересовался у его дружка. — Хотите проверить, кто быстрей выхватывает шестизарядник, мистер?
У того рука моментом отдернулась от кобуры.
— Простите, мистер, правда, простите… — примиряюще бормоча, верзила ухватил судорожно хватающего воздух ртом товарища и вывалился с ним из аптеки.
— Спасибо, мистер Вайт…
Едва переставляя ватные ноги, я обернулся к аптекарю.
Тиммерманс стоял за стойкой и держал в руках короткий дробовик.
— Спасибо, мистер Вайт… — подрагивая голосом, аптекарь неловко поклонился и показал мне свою двустволку. — К сожалению, я не умею пользоваться этой штукой. Если бы не вы…
— К вашим услугам, мистер Тиммерманс, — я вежливо прикоснулся к шляпе. — Остальные вопросы мы обсудим позже, а сейчас мне предстоит ещё несколько дел.
Когда уже выходил, аптекарь тихо и застенчиво поинтересовался.
— Мистер Вайт, это правда… что вы отрезали голову бандиту… и поимели его в шею…
Я немного помедлил и спокойно ответил.
— Чистая правда, мистер Тиммерманс, чистая правда.
Следующим пунктом назначения был магазинчик Рамзи Макалистера, но на полпути к нему, я услышал странный рёв и прошёл немного дальше, чтобы полюбопытствовать, что там происходит.
И неожиданно узрел монашку. Самую настоящую, причём, очень неожиданно, в православном облачении.
Огромная, настоящая богатырша, но вполне миловидная сестра божья проповедовала возле какого-то магазинчика. Правда, народ не спешил приобщиться к слову божьему, по большей части перепугано шарахаясь от монахини. Чему я особо не удивился, потому что монашка гремела так, словно проповедь читала группа «Рамштайн» в полном составе.
И самое удивительное, проповедовала она частью на ломаном английском, а частью на каком-то славянском языке, возможно болгарском или сербском, увы, точней не скажу.
Остановившись рядышком, я немного послушал, после чего, воспользовавшись короткой паузой в проповеди, поинтересовался на русском языке.
— Сестра славянка?
Монахиня внимательно посмотрела на меня и не особо приветливо пробасила.
— Сестра — србка. Избаците лоше из главе, та иди са богом, човек…
Я невольно улыбнулся:
— Я русский, сестра. Ничего дурного не имел в виду. Просто обрадовался, увидев здесь славянку. И очень удивился. Как вы сюда попали?
Лицо монахини немного смягчилось, и она ответила мне уже на почти правильном русском языке.
— Пришла нести слово божье. Твой язык знаю, была в Москве и Санкт-Петербурге.
— А какой ещё знаете?
— Французский… — монахиня принялась загибать пальцы, — китайский, немецкий и английский — но эти пока плохо.
Я вспомнил о Додвеле, глянул на часы и поинтересовался у монашки
— Где вы остановились, сестра…
— Каранфила. Сестра Каранфила, — сербка отчего-то застенчиво улыбнулась. — Пока нигде не остановилась. Но ты не беспокойся, добрый человек…
— Подождите меня здесь, сестра Каранфила, — попросил я. — Я скоро вернусь, и решим с ночлегом для вас. Вам приходилось ухаживать за больными?
Монахиня солидно кивнула.
— Морао сам да се бринем. То есть, да, приходилось ухаживать. Я хотела учить медицину, но пока не получилось.
— Отлично. Я скоро вернусь, — я поклонился монахине и поспешил в лавку Макалистера.
Шотландец воспринял идею расширить производство с энтузиазмом, но поначалу наотрез отказался разнообразить ассортимент.
— Мой прапрадед и прадед гнали виски… — упрямо бубнил Рамзи. — Дед и отец тоже гнали виски. И я буду гнать только виски. А все прочее пойло — дерьмо собачье. Макалистеры себя никогда не унизят подделками.
— Может сначала стоит попробовать? Никаких подделок, натуральный продукт. Хотя, настаивать не буду, возможно, он окажется слишком крепок для тебя… — я решил поддеть упрямого кельта на «слабо».
— Что значит крепок? — бурно возмутился шотландец. — Ещё посмотрим, кто больше выпьет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— По рукам, значит скоро будем дегустировать, — я хлопнул Рамзи по плечу. — Ищи место для новой винокурни. Дашь знать, когда деньги понадобятся. А с семейкой Додвелов, что-нибудь решим.
— Осторожней с ними, — Рамзи покачал головой. — Сын, да, не спорю, ничего из себя не представляет, самодовольный дурачок, а вот отец Додвел — умён и хитёр, как змей.
— Учту…
После винной лавки я направился прямо в пивной салун. Честно говоря, поджилки слегка тряслись, по пути я несколько раз почти передумал, но потом всё-таки взял себя в руки. Если что-то затеваешь, будь готов идти до конца. Так что теперь только вперёд.
Пивной салун Блюхера выгодно отличался от окружающих однопрофильных заведений, своей красивой, талантливо нарисованной вывеской, на которой румяный мужичок в тирольской шляпе с кружкой пенистого пива в руках сидел на бочке, а ещё, в пивнушке неожиданно наличествовали чисто вымытые стёкла в окнах.
Постояв пару мгновений перед входом, я выдохнул, толкнул половинчатые двери и вошёл вовнутрь.
Компания младшего Додвела выделялась среди остальной публики своим развязным поведением — сам Джозеф и его прихлебатели, громко гомонили и сквернословили, заняв сразу весь длинный стол в углу. Среди них я заметил и парочку из аптеки. Эти видимо, как раз делились своими впечатлениями обо мне.
Морду младшего Додвела украшали жуткие кровавые борозды, идущие через скулу и верхнюю губу к подбородку. Один из его парней щеголял разодранным ухом и шеей, еще у одного грязной тряпкой было замотано запястье.
Я удовлетворённо хмыкнул и сделал первый шаг.
Точно так же, как и в Вирджиния-Сити, при первом посещении салуна «Рыжий пес», увидев меня, народ разом заткнулся.
Неспешно подойдя к компании, я остановился напротив Джозефа и стал молча его рассматривать.
— У вас какая-то проблема, мистер? — младший Додвел неуверенно оглянулся на товарищей.
По его побледневшему лицу и нервно подрагивающим губам было видно, что он сильно нервничает и откровенно боится меня.
Помолчав ещё немного, я тихо и спокойно сказал.
— У меня нет проблем, мистер Додвел. А у вас они есть и сразу несколько. Во-первых — царапины от кошачьих когтей очень плохо заживают и следы от них на вашем лице останутся на всю жизнь. А во-вторых — если мне до завтрашнего вечера не вернут моего кота, я сначала отрежу тупым ножом тебе яйца, затем башку, а потом…
Звонко заклацали курки, прямо мне в голову уставились стволы сразу нескольких револьверов.
Я растянул губы в ухмылке и закончил фразу.
— А потом, поимею тебя в шею, тупой ублюдок…
Глава 19
В голове бешено забились тревожные барабаны, но губы уже сами по себе растянулись в мерзкой ухмылке, и я всё-таки закончил фразу.
— А потом, поимею тебя в шею, тупой ублюдок…
И приготовился умереть.
Потянулись жуткие мгновения ожидания смерти, но, как ни странно, в меня почему-то всё ещё не стреляли.
Я немного осмелел и решил устроить прощальную гастроль в лучших традициях отважного слабоумия.
— Что такое, девочки? — голос от страха предательски охрип, но очень выгодно подчеркнул образ хладнокровного и гнусного убийцы. — Вы решили притвориться мужчинами? — Леденея от ужаса, я шагнул вперёд и прямо в лицо процедил тощему голенастому парню с потёртым армейским Кольтом в левой руке: — А почему ты не спросишь свою хозяйку, для чего ей самой шестизарядники на поясе?
Парень быстро вытер пол со лба правой рукой и неуверенно покосился на товарищей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я огорчённо покачал головой и снисходительно бросил Додвелу.
— Малыш, хватит наряжать куколок, пора стать настоящим мужчиной. Выходи на улицу и покажи мне, чего ты стоишь…
— Завалите этого ублюдка!!! — истерично взвизгнул Додвел. — Плачу двадцать долларов тому, кто первый вышибет ему мозги! Разнесите ему башку к чёртовой матери!
