— Откуда именно? Из Гарвича?
— Так точно, сэр. Мы сопровождали конвои оттуда и до Гумбера.
— На каком корабле?
— На корвете довоенного типа. С двойным винтом.
— Помню такие… У вас было много практики в каботажном плавании?
— Так точно, сэр, — Рейкс помедлил в нерешительности, не зная, что Эриксону известно о восточном побережье и что он вообще хотел бы знать о нем. — Там есть протраленный коридор для конвоев. Каждые пять миль — буй. Если упустишь какой-нибудь из них, сядешь на камни или минное поле.
— И сколько раз с вами такое случалось?
— Ни разу, сэр.
Эриксон улыбнулся откровенному ответу.
— Ну теперь-то вам придется привыкать совсем к другой навигации. Давно вы не пользовались секстаном?
— С самого окончания учебы. Года два. На восточном побережье не требовалось. Но я специально в этом практиковался последнее время.
— Хорошо. На старом корабле расчетами я сам занимался, но теперь хотел бы возложить это на вас.
Следующим офицером, имя которого Эриксон прочитал по списку, был корабельный врач.
— Вы откуда, Скотт-Браун? — спросил он.
— Харлей-стрит, сэр, — ответил несколько удивленный Скотт-Браун.
— А-а… Так, значит, это ваш первый корабль?
Скотт-Браун кивнул:
— У меня была частная практика, и я занимался исследовательской работой при Гайз-госпитале: начались сильные налеты на Лондон. А потом они меня отпустили, — все это врач говорил с извиняющимся видом, как бы доказывая, что вовсе не бездельничал, прежде чем попал в ВМФ.
— Да вы просто роскошь для нас, — заметил Эриксон. — У нас никогда раньше не было доктора с дипломом.
— А кто же у вас врачевал?
— Я, — ответил Локкарт.
— Как же вы этому научились? — обратился к нему Скотт-Браун.
— Да так, в процессе… Боюсь, что я угробил намного больше пациентов, чем вы, доктор.
— Очень смелое заявление, если учесть, что у меня восьмилетняя практика.
И снова все рассмеялись. Смех сблизил их. «Будет, очевидно, неплохая кают-компания, — подумал Эриксон, — все такие разные, но в них хватает здравого смысла, чего-то солидного и надежного».
В списке оставалось два имени — второго младшего лейтенанта и гардемарина. Краем глаза командир наблюдал за высоким, стройным молодым человеком, который воевал с пепельницей, нервно ожидая своей очереди. «Да он почти школьник», — подумал Эриксон. Он посмотрел на сидящего рядом младшего лейтенанта.
— Винсент, — спросил Эриксон, — я вас нигде не мог видеть раньше?
Винсент, маленький, темноволосый и довольно застенчивый, заранее приготовил нужную фразу.
— Я был в том же отряде, что и вы, сэр, — вымолвил он наконец. — Служил на «Трефойле».
— Я так и предполагал. — Эриксон кивнул. Голос его звучал обыкновенно, но что-то в душе командира дрогнуло. «Трефойл». Он был братом «Компас роуз» целых два года подряд. Тот самый замыкающий корвет, который, на счастье, заметил на экране локатора, как появился и исчез «Компас роуз». Именно он доложил об этом «Вайперосу». Именно «Трефойлу» они с Локкартом обязаны жизнью. Вполне возможно, что маленький застенчивый лейтенант приложил к их спасению руку. Но командир решил расспросить о подробностях в менее официальной обстановке.
— Ну, тогда мы все знаем друг о друге, — дружески сказал Эриксон. — И вы знаете, в чем будет состоять ваша работа… Остались только вы, Хольт, — неожиданно обратился он к гардемарину. — Чем вы занимались последнее время?
Пепельница со звоном упала со стола. Гардемарин Хольт мучительно покраснел. «Боже мой, — подумал Эриксон, — да ему, небось, лет семнадцать… Я ему в отцы гожусь… Нет, я ему гожусь в деды».
— Извините, сэр, — сказал Хольт, — я только что закончил учебу на «Кинг Альфреде».
— А до этого?
— Э… э… в Итоне,[9] сэр.
— О-о. — Эриксон поймал взгляд Джонсона, в котором была солидная доля уважения. Это его позабавило. Конечно же, Итон придавал кают-компании оттенок чего-то первоклассного, давал простым грубым морякам что-то вроде благородной приправы.
— А там вас учили морским специальностям?
— О нет, сэр, — удивленно ответил Хольт, — ведь образование там получаешь такое узкое…
Снова по кают-компании прокатился смешок, и Эриксон мог это только приветствовать. «Едва парнишка почувствует почву под ногами, он нас всех омолодит. И видит Бог, мы в этом нуждаемся…»
— Ну, для начала хватит, — откашлявшись, сказал Эриксон. — Нам предстоит много потрудиться, чтобы подготовить корабль к выходу в море. Но я уверен, что могу надеяться на ваши силы и умения. Старпом займется распределением работы по кораблю; кроме того, у вас уже имеются закрепленные за каждым подразделения. Аллингэм — артиллерия, Рейкс — навигация, Винсент — бомбы, Хольт — документы. Мы будем готовы к испытаниям не раньше чем через три недели. У вас есть достаточно времени, чтобы все привести в порядок, — он поднялся и сделал рукой знак Локкарту следовать за собой. Не доходя до двери, командир повернулся и сказал: — Мы сможем устроить в шесть вечера менее официальную встречу, если прибудет джин.
Когда дверь за ними закрылась, в кают-компании стало совсем тихо. Джонсон изучал раскрытый учебник по двигателям, Скотт-Браун закуривал. Хольт незаметно поднял упавшую пепельницу.
Аллингэм посмотрел на Винсента и спросил:
— Что случилось со старым кораблем нашего шкипера? Его торпедировали?
— Да, — Винсент кивнул, подыскивая нужные слова. — Он догонял конвой после того, как отвел пару кораблей в исландский порт. Мы засекли корвет на экране локатора. Далеко позади. Где-то около полуночи. А потом он совсем пропал. Мы подождали немного, но он больше не появлялся. Мы доложили «Вайперосу», головному кораблю нашего отряда. Тот вернулся и нашел их на плотах уже утром.
— Повезло им еще, что кто-то на экранах их засек, — сказал Аллингэм.
— Да, — без всякого выражения сказал Винсент.
— Это были вы? — спросил, посмотрев на него, Скотт-Браун.
— Да, я тогда был вахтенным офицером.
— Неплохо, — произнес Аллингэм. — А сколько спасли?
— Десять или одиннадцать.
— Не много, — присвистнул Аллингэм.
— «Компас роуз» был хорошим кораблем, — сказал Джонсон. — Одним из лучших.
— Чертовски жаль, что они потеряли столько ребят, — сказал Хольт. Его мальчишеский голос и лондонский выговор забавно контрастировали с северным произношением Джонсона. — Интересно, как это, когда торпедируют?
— Напрасно вы интересуетесь, — строго сказал Рейкс. — Говорят, что этого лучше никогда не знать.
