Вслед за ним вошли два ковбоя: Рик Фисслер — новоиспеченный фермер, которому была нужна компания, и Нойс Хайр, у которого пол-лица было обезображено шрамами. Они вымыли руки. Скиппер нанял их, когда они поменяли свои взгляды на ведение хозяйства. Изменения заключались в том, что стадо теперь постоянно перемещалось, не истощая землю и не уничтожая водные запасы, а еще в размере стад: лучше делать их меньше, чем загонять весь свой скот в лес. Братьям требовались помощники, но, к их удивлению, найти ковбоя оказалось непросто.
— Черт подери! — воскликнул как-то Скиппер. — Может, нам научить кого-нибудь этому делу?
И он отправился на проходящую в местной школе ярмарку вакансий с табличкой:
Стань ковбоем
Научись обращаться с лошадьми и лассо на нашем ранчо
У нас ты найдешь настоящую работу
Необходимо иметь собственное седло
Предпочтение кандидатам с опытом работы на ранчо
Это объявление вызвало множество смешков, но пробудило любопытство у Рика Фисслера — паренька, уставшего от жизни в трейлере близ шахт.
— На лошади ездить умеешь?
— Нет. Я хотел попробовать себя на флоте, но лучше стану… лучше займусь этим, — показал он на табличку. — А научиться обращаться с лошадьми можно, только живя на ранчо.
Скиппер записал имя паренька и велел прийти в субботу утром, не особенно надеясь увидеть его снова. Фисслер приехал на детском велосипеде, колени торчали в стороны, как ножки кузнечика. К рулю были привязаны разноцветные ленточки. Скиппер пригласил его на завтрак.
— Бедняга Рик совсем оголодал, — заметила Бонни, когда Фисслер вышел. — Он все смёл: семь или восемь тостов, три яйца, бекон, жаркое. Молока много выпил. А еще шесть порций картошки умял.
— И с лошади упал раз шесть, — ответил Халс. — Не скоро мы из него сделаем нормального работника.
Как и многие тысячи фермеров на западе страны, Халс стремился выстоять под напором сил, которые пытались его сломить. Он спешил. Боролся с полузасушливым климатом, неистовствующей погодой, решениями правительства, тупыми банкирами, сорняками, безумными правилами на рынке мяса, нехваткой воды, злобными соседями. Халс не был гибким человеком. У него все могло бы получиться, если бы только все проблемы разрешались сами собой.
— Халс, что ты сегодня утром видел? — спросила его мать. — Орлы опять гнездятся на холме?
— Не знаю, не проверял. Хотя вряд ли, там же овцы пасутся. А еще дым принесло от орегонских пожаров. Я вообще мало чего видел, кучу времени потратил, слушая Шота Матцке. Его шурин Тай Сидин только что продал свою землю какой-то корпорации за два с половиной миллиона долларов. Это огромные деньги, но его ранчо стоило больше. Чертовы пираты распродают землю небольшими участками, населяя их прирученными лосями. Половина из тех, кто покупает землю, работают дома. Вот тебе и Новый Запад. Они даже не ведут хозяйство. Им это ни к чему, ведь, просто сидя в кресле и глядя на лосей, они зарабатывают столько, сколько нам и не снилось. Шот сказал, в прошлом году у его шурина не раз возникали проблемы с синтетическими полотенцами. Какие-то сволочи бросали их за забор на съедение коровам. Он так семнадцати голов лишился. Не удивлюсь, если этих людей наняла корпорация, чтобы убедить его продать ранчо. Господи, налейте-ка мне еще кофейку. Рик, Нойс, вы кофе не хотите?
Нойс попросил грейпфрутовый сок, а Рик — колу со льдом. Мужчины сели за стол вместе.
— Смеялся он небось над тобой, этот Шот Матцке. Сам ведь знаешь, — сказала ему мать. — Я уже готова поверить в существование какого-то заговора. Наверное, есть могущественная международная организация, целью которой является установить контроль над всеми ранчо и фермами, чтобы потом распоряжаться поставкой пищи во всем мире. В конечном итоге, именно они будут решать, кому жить, а кому умирать.
— Ну ты и придумала, — бросила Бонни, передавая свекрови блюдо с только что приготовленным печеньем.
— Дети еще спят? — удивился Халс, заметив три полные тарелки.
— Возятся там, наверху, — ответила Бонни, придвинув к нему миску с яйцами.
— Эй! — закричал Халс, задрав голову. — Давайте ноги в руки и быстро вниз. У нас сегодня дел по горло.
Скиппер взял себе два печенья и положил на тарелку.
— «Хлеб ангелов из небесной муки», — побормотал он очередную строку из книги. — Надо было все же пристрелить ту бедную старую олениху. Уши обвислые — наверное, паразиты завелись, — ходит там за тополем.
— Да, точно, — отозвался Нойс. — Я видел утром. Она медленно умирает.
— Мало того, что фермеру надо заботиться о коровах, ему еще приходится о дикой природе думать, — сказал Халс. — Главное в нашем деле — держаться до последнего и делать все так, чтобы, когда придет пора отдавать Богу душу, ты мог сказать, что это ранчо твое. Вот как я думаю.
Правда, он редко встречал фермеров, которые умирали на своих ранчо; обычно все продавали землю и уезжали в город, устраивались где-нибудь в Санта-Монике или Таксоне. По нему, так лучше уж быть подстреленным при попытке перелезть через забор.
— Аминь, — закончила его речь миссис Бирч.
На втором этаже послышались смешки.
— Чего вы там развеселились? — прикрикнула Бонни.
— Да тут Шерил вырядилась, только погляди.
На лестнице показались босые детские ножки.
Младшая дочь надела белые кальсоны и нацепила розовый бюстгальтер, который Бонни оставила сушиться в ванной. Вид у малышки в этом одеянии был дурацкий. Рик Фисслер взглянул на Бонни и покраснел.
— Не доросла ты еще такое носить, — сказал Халс. — Подожди, пока впору будет. И марш переодеваться, пока я не разозлился.
— Знаешь, — протянул Скиппер, доливая кофе себе и Халсу. — А ведь у нас тоже неспокойно. Полотенцами тут не разбрасываются, зато ворота открывают. Помнишь, как прошлым летом кто-то за ночь открыл десяток ворот? Это не случайность. А в пригороде Каспера разрезали сетку. И досюда доберутся.
— Это точно. Пожалуй, стоит провести пару ночей под открытым небом, если погода будет хорошая. Возьмем спальные мешки, ружья и переночуем на улице. Спать будем по очереди. Мы справимся. Зимой-то этих подонков не увидишь.
Он поглядел на пар, поднимавшийся от чашки кофе.
Миссис Бирч встала из-за стола и принялась искать журнал «Верующие женщины-фермеры сегодня». Бонни помешивала овсянку, приготовленную для детей, и глядела на папайю, сморщившуюся на подоконнике. И зачем она ее купила? Ей же не нравились плоды, которые по форме напоминают матку и в которых много семян.
Губернаторы Вайоминга
Уэйд Уолс сидел на диване и барабанил пальцами по колену, время от времени поднимая взгляд на лица покойных политиков, изображения которых висели на стенах. Политики производили тягостное впечатление. Многие фотографии были подписаны, например: «Моему старому приятелю Монти Хампу». В гостиной неприятно пахло крашеной кожей и тленом.
Роуни принесла тарелку с крекерами и сыром. Ренти опустила крекер в бокал с вином.
— Еда здесь до невозможности безвкусная.
— В Слоупе можно найти мексиканскую, — заметила Роуни. — Тебе, наверное, ее не хватает.
— Да там все ненастоящее. Нет, я хочу pozole rojo[16] и салат из свежих плодов кактуса нопали. Хочу окорок индейки с поджаренным перцем. Боже мой, как я всего этого хочу!
В начале десятого вернулся Шай.
Уолс никогда еще не видел рубашки, скроенной хуже: намеренно кривые швы, зеленые и оранжевые полосы по диагонали.
Ренти, увидев зятя, как всегда опешила: приятный, с длинными ногами, тонкие красивые черты лица, небольшая щетина. Он почти не глядел на нее. Ренти олицетворяла собой все, что ему не нравилось в женщинах.
— Где ты пропадал, Шай? — спросила Роуни. — Уэйд тебя весь день ждет. Мы за ним в город ездили.
— Честно говоря, Роуни, я и рассчитывал, что ты его встретишь. Мне нужно было съездить в Северную Дакоту. Мы протестовали против отстрела луговых собачек. Ты бы видела — тридцать парней стреляют в собачек, и еще тридцать держат нас.
Он соврал. Эти две ночи он провел в резервации Уинд-Ривер с очень юной девочкой из племени шошонов. Жили они в хижине, к которой нужно было идти мимо горных лилий, цветущих у подножья заснеженной горы. Снег таял, и прозрачная вода бежала ручейками по камням и меж ними. Шай пробирался сквозь заросли, сквозь тучи комаров и мошек, растревоженных их появлением. Он весь был в следах комариных укусов. Девочка мало говорила, лишь отмахивалась от насекомых. У Шая с собой была аэрозоль от комаров, которую он носил для Роуни. Он протянул ее девочке. Та отказалась, мотнув головой. Его безудержно тянуло к ней. Сейчас ему было не до гостя. Сначала его охватил стыд, потом захотелось вернуться к девочке.
