его и притворялся передо мной.
— Я и сама не дура.
Хотя, с этим можно поспорить. Меня практически два месяца принимали именно за дуру. Обманывали и водили за нос. За что? Я ведь не сделала ни Загородневу, ни этому Астрову ничего плохого!
— Давай-ка мы с тобой по-хорошему разойдемся. А? Вероника Михеева? Я же к тебе со всей душой, паренька своего подослал, чтобы он тебя хорошенько обхаживал, пылинки сдувал. Если он тебя обижал, ты только скажи, я ему быстренько хер на уши намотаю. Он ведь так, ноль без палочки. Мой верный песик. Что прикажу, то и делает.
— Притворяться моим парнем тоже ты ему приказал, да? Что ты ему предложил взамен? Деньги? Или может, он с тобой в одной машине ехал?
— Может быть и ехал. Тебе то что до этого?
Я побелела. Слеза все таки пробилась из-под опущенных ресниц. Я быстро отвернулась, стирая ее со щеки, но настоящий Илья все-таки успел заметить.
— Все-таки Астров трахнул тебя от моего имени? — усмехнулся Загороднев. — Шустрый, козел! На что же ты рассчитывала, куколка? Думала богатенького парня подцепить, а тут облом вышел?
— Какие же вы… мерзавцы! — прошептала дрожащими губами.
— Но-но. Выбирай выражения, девочка. Мы же к тебе со всей любовью и заботой. Особенно Астров! Отлюбил по полной программе «все включено». Так что скажи спасибо за приятно проведенное время и не вякай.
Я думала, что больнее уже быть не может, но ошибалась. В груди заныло с такой силой, что захотелось кричать во все горло.
— Да не кисни ты, Вероника. Все же хорошо закончилось, правда?
Хорошо. Мое сердце безжалостно выдрано из груди и разорвано на ошметки. За что он так со мной? Ведь он мог рассказать, но не стал. Даже когда узнал о моих чувствах, когда переспал со мной…
— Закончилось, — прохрипела я. — Убирайся. И своему Астрову скажи, чтобы не смел ко мне приближаться. Никогда больше!
А в ответ раздался смех. У меня душа выворачивалась на изнанку, а ему смешно! Господи, где взять сил?
— Не много ли ты на себя берешь, девочка? С чего ты взяла, что он захочет к тебе приблизиться? Может, он сиять от радости будет, что все наконец-то закончилось, и ему больше не придется с тобой возиться. Он между прочим прямо сейчас с другой девушкой время проводит.
— Убирайся! — прокричала во все горло.
Я подскочила на ноги. Меня колотило и хотелось что-нибудь разбить.
Он с другой девушкой…
Господи, как же больно! Даже дышать нормально не могу. Парень нахмурился, сжал кулаки и двинулся ко мне. Не знаю, что он хотел сделать, возможно, ударить. Но дверь палаты резко открылась, и к нам заглянул Евгений.
— Все в порядке?
Илья замер, сжимая челюсти, и бросил на меня предостерегающий взгляд.
— Не в порядке, — проговорила я сквозь слезы. — Пусть этот молодой человек уйдет. Я очень вас прошу!
— Что происходит, Илья?
— Ничего особенного. Маленькая ссора.
— Это не маленькая ссора! — возразила резко. — Все это время Илья обманывал своего отца. Он подослал ко мне своего друга ухаживать за мной, а теперь угрожает, чтобы я ничего не рассказывала! Пожалуйста, пусть Дмитрий Романович запретит ему приближаться ко мне! Пусть они все оставят меня в покое!
— Успокойтесь, Вероника, — примирительно попросил Евгений, потому что я продолжала кричать.
— Я успокоюсь, как только этот молодой человек покинет мою палату! Пожалуйста!
— Илья, идем. — Евгений взял покрасневшего от гнева Загороднева, и почти силком вывел его за дверь.
Я осталась одна. В полном смятении и разбитым сердцем. Осторожно села на кровать и подобрала колени, обхватывая их руками. Сил сдерживать слезы у меня больше не было. Я плакала долго. Мир грез, в котором я прибывала в последнее время, безжалостно рушился вокруг меня, превращаясь в жалкую горку мелкого холодного песка.
Когда мне позвонил «Илья», я не взяла трубку. Он звонил настойчиво, несколько раз подряд, из-за чего мне пришлось отключить телефон. Отбросила современный гаджет на тумбочку и свернулась клубочком на кровати. Я пролежала так всю ночь, не смыкая глаз. Чувство брезгливости к самой себе разъедало изнутри. Моим первым мужчиной стал парень, имени которого я даже не знала! Что может быть хуже? Наверное то, что он просто игрался. Действовал по указке отморозка, которого папа депутат благополучно отмазал от ответственности за мои увечья.
Прошло несколько дней. Сколько именно я не знала, потеряла счет времени. Дни и ночи слились воедино, превратившись в серую бесцветную массу. Меня готовили к выписке, и я обдумывала, как мне жить дальше. Возвращаться к предательнице тетушке у меня не было никакого желания, но, не имея в кармане собственных средств, уйти я не могла. Мне нужно было найти какую-то работу и начать зарабатывать собственные деньги.
Тетушка потеряла ко мне всякий интерес, как только покружилась перед камерой журналистов. Ни звонка, ни весточки. Наверняка она даже на мою выписку не приедет. Скажет добираться до поселка на автобусе. Но тем и лучше. Нам не придется лишний раз сталкиваться.
Илья, а вернее безымянный Астров, не появлялся в больнице. Его не пускали. Видимо Дмитрий Романович устроил подлецам показательную порку и полностью оградил меня от общения с обоими. Астров писал мне сообщения, звонил, но я игнорировала его. Удаляла послания, не читая. Хватит с меня всей этой лжи и жестоких игр мажорчиков. В груди кровоточила незаживающая рана. И сколько должно пройти времени, чтобы она затянулась хоть немного, я не знала, но справиться я была обязана.
Как я и предполагала, в день выписки тетя Вера попросила меня добраться до бабушки на автобусе, ссылаясь на бесконечные дела. Я безропотно собрала свои вещи, забрала выписку с рекомендациями и вышла на крыльцо. Надела на нос очки, перекинула через плечо свою увесистую сумку и направилась в сторону остановки. Времени было не так много. Если по дороге до автовокзала будут пробки, я рисковала опоздать на последний загородный автобус.
— Вероника, — услышала позади себя знакомый голос и застыла.
В груди снова заныло, ладони вспотели от нахлынувшего волнения, а в ушах зашумело. Это был его голос. Его аура. Его взгляд, оседающий в области лопаток мягким нежным прикосновением. Я чувствовала его всем своим существом, и там, где должно находиться мое сердце все запульсировало от обжигающей боли.
Предатель. Лжец. Лицемер.
— Вероника, прошу, давай поговорим… — тихо, почти с мольбой.
Я медленно обернулась, глядя на сухой накаленный июльским солнцем тротуар. Поднять глаза не решалась. В висках пульсировало и гудело. Я скорее чувствовала, чем видела, как он приближался. Осторожно, словно боялся
