можем по графику.
— Проще простого, — согласилась я.
Практически весь день у нас ушел на то, чтобы обосноваться. Девушки помогли мне разложить вещи, потом мы сходили в магазин за продуктами и приготовили небольшой пир в честь новоселья. Ада хоть и показалась мне грубоватой вначале, но потом я поняла, что это просто ее стиль общения. На самом деле девушка была довольно милой и добросовестной. Лера же ее полная противоположность — веселая и жизнерадостная. Думаю у такой девушки очень много поклонников — она не только красивая внешне, но и очень позитивная по характеру.
Мы сработались довольно быстро. Лера была бойкая, прирожденный лидер, и хорошо знала свою работу. У нее в голове рождались композиции буквально за пару минут, она зарисовывала эскизы, объясняла что и как бы будем устанавливать, и мы брались за дело. От меня она тоже требовала идей, но максимум, на что меня хватало — это подглядеть задумку в интернете. Зато я была полезной в другом — вела группу в социальных сетях и просилась с рекламой на странички тамады, ведущих свадеб, фотографов и видеографов, раздавала наши визитки в рестораны, обещая процент за рекламу, и в свадебные салоны. Заказы росли, Лера была довольна, и иногда мы брали по три свадьбы на день, подключая к работе и Аду.
За всей этой суетой и насыщенным рабочим графиком, я смогла отвлечься. Раны на моем сердце, которые еще месяц назад казались неизлечимыми, начали потихоньку затягиваться, оставляя за собой все еще жесткие рубцы. Боль от предательства самых близких людей и любимого парня была уже в разы тише. Я даже стала ловить себя на мысли, что заглядываю каждый вечер в сообщения и жду очередного письма.
Да, Астров писал мне каждый вечер сообщение, в котором рассказывал какую-то новость о себе и неизменно задавал встречный вопрос: «А как ты?» Я не отвечала, и через некоторое время он присылал мне пожелание спокойной ночи. А еще у кого-то из жильцов нашего дома есть похожая темно-синяя иномарка. Машина часто стояла во дворе по вечерам, напоминая о моем предателе. Иногда, возвращаясь с Адой домой, я часто пыталась найти ее взглядом, но как правило владелец авто приезжал домой поздно вечером.
Что касается второго мажора, что чуть не оставил меня калекой, я о нем практически не думала. Бог ему судья, а я стараюсь больше не думать о плохом. Его отец, Дмитрий Романович получил-таки кресло мера на прошлой неделе, и теперь часто мелькал в местных новостях. Я не голосовала за него на выборах, но нашлось очень много людей, которые сделали обратное.
Я вертела в руке телефон, думая, будет ли Астров продолжать писать мне, ведь выборы прошли. Как долго он будет это делать?
«Утром у меня состоятся соревнования. А я думаю, есть ли в них смысл? Без тебя ни в чем больше нет смысла, Ника. Я дурак, что понял это слишком поздно… Как ты?» — прочитала новое сообщение и с рваным вздохом закрыла глаза. Написал. Снова. Неужели в этот раз он больше не лжет мне?
Пальцы зависли над виртуальной клавиатурой, и я, помедлив, написала одно единственное слово: «Удачи…» Но не отправила. Стерла, написала вновь и снова стерла, мучаясь от щемящей боли в груди. Охваченная терзаниями, я отбросила телефон, и пообещала себе, что больше не стану читать эти сообщения.
В обед следующего дня к нам пришла Лера, внося в мое унылое настроение привычный лучик солнца. Мы завтракали, обсуждали планы на день, как в наш разговор вмешалась Ада.
— Доигрались мажоры… — объявила она кисло, помешивая свой остывший кофе и листая свободой рукой по экрану смартфона. — Вот кому дурь некуда девать!
— Что там? — откликнулась Лерка, любопытно заглядывая в телефон подруги.
— Авария серьезная. Стритрейсер не справился с управлением и влетел в опору железнодорожного моста. Ничего себе, как машину разворотило! Жуть!
Внезапно мои легкие покрылись толстой корочкой льда. Я успела лишь вдохнуть, прежде чем в груди взбунтовала тревога. Я подорвалась с места, наблюдая как зеленые глаза Лерки округляются в шоке, она бледнеет и зажимает рот дрожащей рукой.
— Господи, — прошептала она не своим голосом. — Это же автомобиль Саши!
— Что?! — я чуть ли не свалилась на месте, ноги в раз подкосились. — Какого Саши?!
— Автомобиль принадлежал Александру Астрову… — зачитала Ада и замолкла, широко распахивая глаза.
Лера простонала, едва не теряя сознание, но потом резко подскочила на месте, зажимая свои волосы в кулаках.
— Это мой брат разбился, Ника! — она бросила на меня взгляд полный паники и боли. — Астров Саша — мой родной брат!
У меня за мгновение потемнело в глазах, и я рухнула на колени, чувствуя, как меня уносит в черную непроглядную бездну…
Глава 27
Александр
Синяя плитка высотной многоэтажки уже местами потрескалась, хотя дом был достаточно новый. В окнах квартиры на восьмом этаже, где теперь жила Вероника, горел неяркий свет. Я не отрываясь смотрел сквозь стекло на кусочек белой тюли, за которым едва виднелся глянцевый натяжной потолок и небольшая люстра. Далеко не первый вечер я околачиваюсь здесь, так и не решаясь подняться на нужный этаж. В который раз пытаюсь заставить себя выйти из машины, дойти до квартиры и позвонить в дверь. Но в итоге уезжаю ни с чем. Я боюсь все испортить, выдав себя. Вероника ведь ни разу не ответила на мои сообщения. Ни разу не заговорила обо мне с моей сестрой. Максимум, чем я могу теперь довольствоваться — это ее силуэтом, редкий раз мелькнувшем в окне.
Дверь со стороны пассажира резко открылась, и я дернулся от неожиданности. Сердце подскочило до уровня горла, а кровь, повинуясь страху разоблачения, отхлынула от лица. Резко обернувшись, я столкнулся взглядом с хитро-прищуренными глазами сестры.
— Здравствуй, Ромео! — Лера юркнула ко мне в салон. — Продолжаешь свои ежедневные дежурства под окнами Джульетты?
— Ты что здесь забыла? — мой голос хрипел от долгого молчания.
— Я иду к девочкам в гости. А ты что здесь забыл?
Я невесело усмехнулся, оставив вопрос без ответа. Мне самому было интересно знать, зачем я каждый вечер сидел у дома Вероники. Чего ждал?
— Не нравится мне вся эта затея, — сестра завела старую пластинку. — По сути, ты снова наступаешь на одни и те же грабли: обманывал тогда, обманываешь и сейчас. Твой план обречен на провал. Не вернешь ты ее так.
Я выдохнул, подавляя раздражение. Нет у меня никакого плана. Даже если Вероника никогда не простит меня за обман, я
