– Может быть, все-таки можно дать задание летчикам посадить самолет? – несмело спросил Лестер. – Мало ли что не разрешил Пентагон. Если мы добудем чертежи… Ведь победителей не судят. Кроме того, мы обещали Владимиру, если он выполнит задание, вернуть его сюда.
Шилл побагровел:
– Дорогой Лестер, победителей действительно не судят, но судят побежденных! Если среди нас не будет Владимира, это никак не отразится на нашем благополучии. А если не вернется самолет, нам с вами не сидеть больше в этом седле. – И Шилл постучал пухлой ладонью по подлокотнику кресла. – Наша задача – не спасение Владимира, а получение нужных Пентагону чертежей.
В дверь постучали. Вошел верзила-телохранитель. Тотчас же из-за его плеча показалось бледное лицо радиста Ганса.
– Извините, сэр! Я прямо к вам. Спешная радиограмма.
Лестер шагнул, схватил листок. Но полковник вырвал его из рук американца.
«Эльвира не пришла с работы домой. Полагаю, она арестована. Нахожусь возле площадки в квадрате 11. Уходить отсюда опасаюсь. Продолжаю слушать вас по расписанию».
– И черт меня дернул сообщить Пентагону об этих чертежах! – сказал Шилл, внезапно утихомириваясь. – Ну, Лестер, что делать?
– Я уже придумал, – сказал американец. – Можно послать самолет без посадки.
Низко склонившись над планшетом, Алексей расшифровывал текст радиограммы.
– Ну что, что там? – нетерпеливо спрашивал майор Васильев.
– Сейчас, сейчас… Вот. Готово. «На поле в квадрате № 2 в трехстах метрах от опушки зажгите два костра на расстоянии пятнадцати – двадцати метров один от другого. Около костров воткните в землю два шеста повыше, между ними натяните прочный шнурок. К нему привяжите материалы в упаковке. Ждите послезавтра ночью. Л.» (Подписано Лестером).
– Значит, они не хотят садиться, – проговорил Васильев, перечитав текст. – Хотят крюком на ходу подцепить. И место переменили. Вот это плохо. Ну да ничего. Из рук теперь мы их уже не выпустим. Будем настаивать на своем. Материалы-то им во как нужны! – Он провел себе ребром ладони по горлу. – А пока чертежи и пленки у нас, американцы вынуждены считаться с нами.
На другой день Алексей отстукал радиограмму:
«В квадрате № 2 ведутся лесные разработки. Вокруг много народу. Принять самолет на указанном поле нет возможности. Вольдемар».
«Подготовьте шесты и костры в квадратах № 5 или 3. Сообщите, которое из этих мест более подходит для этой цели, – гласил текст радиограммы, принятой Алексеем на другой день. – О вылете сообщим дополнительно».
Шилл, очевидно категорически не хотел воспользоваться заброшенным аэродромом в одиннадцатом квадрате. Это путало планы Телегина и Васильева.
– А что, товарищ полковник! – говорил майор начальнику управления. – Не все ли нам равно, где они пролетят? Постараемся всюду встретить как полагается.
Телегин не ответил. Он внимательно изучал карту.
– Посмотрите-ка, товарищ Васильев, – сказал он. – Вам не кажется странным, что и аэродром в одиннадцатом квадрате, и площадки в квадратах номер два, три и пять находятся на одной прямой линии?
– Очевидно, противник собирается сообщить о месте приема «посылки» в последнюю минуту, – сказал Васильев.
Полковник задумчиво покачал головой:
– А мне кажется, что они собираются сделать сразу два дела. Однако и ваша версия верна, но, чтобы гарантировать себя от всяких неожиданностей, будем ждать их во всех трех пунктах. Пошлите Соколова с группой к аэродрому в квадрат номер одиннадцать, а вы с Дергачевым приготовьтесь к встрече гостей в квадратах номер пять и три.
В особнячке, отделанном по фасаду белым мрамором, на одной из узких улочек большого греческого города перед полковником Шиллом, прилетевшим из Западной Германии рано утром, стояли летчики – американец Вильфред и немец Миллер. Они с почтением глядели на полковника, который склонился над картой, разостланной на столе.
– Вам ясно задание? – спросил полковник.
– Так точно, – ответил Вильфред.
– Крюк опустите вот здесь. – Шилл поставил карандашом на карте четкую точку. – С вами полетит Беттер… – Он помедлил. – И еще один пассажир.
– Есть, сэр!
Полковник улыбнулся:
– Вы опытные ребята. Не раз летали в Советскую Россию. Проведете машину где угодно. На какой угодно высоте. Устройство надежное. Только щелк – и подцепит. Понятно?
– Понятно, сэр, – отчеканил Вильфред.
– Счастливого пути! – сказал полковник.
Выйдя из особнячка, летчики некоторое время шли молча. Да, им не раз приходилось летать в Советскую Россию с заданиями американской разведки. Вильфреду случалось бывать там и во время войны, когда в Виннице размещалась база союзников, с которой американские самолеты шли на бомбежки. Это были так называемые «челночные операции». Из Англии самолеты летели в Винницу, по пути сбрасывая бомбы над гитлеровской Германией. В Виннице, заправившись горючим и забрав новый груз бомб, они возвращались назад, на английские аэродромы.
По натуре Вильфред был человеком равнодушным. С равнодушием он относился ко всему, что не касалось его благополучия. Никакие сложные проблемы, никакие трудные задачи – ничто не могло взволновать его. Личное благополучие и здоровье он считал важнейшими элементами человеческого существования и умел, кроме этого, ни о чем больше не думать.
– Значит, летим, – сказал он, искоса взглянув на Миллера.
Тот кивнул.
Перед каждым полетом в Россию Миллер испытывал страх. Он был суеверен. И накануне полета старался даже не читать газет, чтобы не наткнуться на какое-нибудь сообщение об авиационной, железнодорожной или автомобильной катастрофе.
Он шел, угрюмо глядя себе под ноги. Вспоминалась родная деревня, детство, школьные товарищи, офицерское училище, портреты генералов, парад в присутствии фюрера. Затем война, служба в гитлеровской армии, знакомство и встречи с офицером службы безопасности, военный угар, одурманивший всех близкой, как тогда казалось, победой. Будущее тогда представлялось Миллеру легким и радужным… И вдруг совершенно неожиданно – наступление русских, крах надежд, горечь разгрома, скитания…
После войны Миллер поступил на службу к американцам и теперь тайно, словно ночной вор, летал над чужими территориями, забрасывая шпионов и диверсантов в мирные страны.
– Да, летим, – мрачно пробормотал он.
Вильфред дал газ, продувая моторы – сначала левый, потом правый. Машина дрожала, словно готовая сорваться с тормозов. Через плечо Вильфред искоса поглядел назад, в кабину для пассажиров. Там сидело двое – Беттер и еще какой-то человек, угрюмый и сутулый. Он приехал на аэродром в закрытой машине за две минуты до старта.
