— Вот здесь… — представитель Пентагона показал на конверт, — находится компакт-диск… — он старался говорить как можно спокойней, отчего его голос приобретал сходство с голосом гипнотизера, желающего ввести своего клиента в транс.
— И что на нем? — резким голосом с металлическим оттенком спросил адмирал, чувствуя недоброе.
— На нем записан последний выход в эфир вашей дочери. Я, конечно, понимаю, что не имею права, но…
Кларк на мгновение замер, у него в мозгу словно что переключилось: «Последний выход в эфир», — мысленно повторил он. Но затем, резко повернувшись и посмотрев на гостя, которому под столь пристальным взглядом стало как-то неловко, спросил:
— Она вышла в эфир открытым текстом? На общедоступной частоте?
— Да, — кивнул тот.
После этого он протянул Кларку компакт-диск. Адмирал взял в руки конверт. Осторожно вскрыв его негнущимися пальцами, он достал диск. Постояв в нерешительности, словно пытаясь принять очень важное решение, хозяин каюты приблизился к компьютеру и вставил в дисковод круглый блестящий предмет. Присев на кресло, Кларк стал вслушиваться в динамики. Симмонс, сидевший рядом, как-то напрягся, ему явно было не совсем комфортно в такой обстановке. Однако он старался придать своему лицу как можно более серьезный и сосредоточенный вид. Из динамиков, после нескольких секунд молчания, послышались шипящие звуки и какие-то шумы. Они были настолько резкими, что Кларк поморщился. Когда же, наконец, помехи исчезли, до него донесся тихий, но отчетливый женский голос.
Адмирал без труда узнал голос собственной дочери. На заднем плане был слышен голос второго пилота, который что-то говорил, но разобрать его слова было невозможно. Анджела же почти кричала:
— У нас проблемы с равновесием! Резкий крен на правое крыло. Шасси не закрываются… — затем в эфире вновь послышались помехи и жуткий треск. Через небольшой интервал опять послышался другой голос:
— Мы теряем высоту. Борт слишком сильно тянет вниз! Ситуация выходит из-под контроля…
Когда адмирал услышал эти слова, он почувствовал, будто проваливается в какую-то яму. Вокруг резко образовалась пустота, давившая на него, словно огромный тяжелый камень. Кларку даже показалось, что он ощутил реальную физическую тяжесть над плечами. Ему не хватало кислорода, и он сделал огромный вдох, будто желая втянуть в себя весь воздух, находящийся в каюте. Последние слова, которые все еще звучали из динамика компьютера, долетали до него, будто издалека, и эхом отражались в сознании:
— Падения почти не избежать! Черт бы побрал вас, с вашими заданиями! — кричала Анджела в адрес морпехов, тоже находившихся на борту самолета. — Высота критическая… — после этих слов голос оборвался, и в эфире наступила гробовая тишина.
Симмонс подошел к компьютеру, остановил воспроизведение и, достав диск, машинально вложил его обратно в конверт. После этого он перевел взгляд на адмирала, ожидая его реакции. Тот с отсутствующим видом неподвижно сидел в кресле. Он, не моргая, смотрел прямо перед собой. От нервного истощения воображение адмирала рисовало ужасные картины гибели самолета с его дочерью на борту. Эта аудиозапись словно перенесла его туда и сделала непосредственным очевидцем страшной трагедии. Кларк отчетливо представил себе, как самолет, накренившись на правый бок, стремительно теряет высоту. Последние несколько метров перед падением проплыли, будто в покадровом изображении. Адмирал увидел лицо дочери, искаженное ужасом. Самолет с огромной скоростью упал на землю, раздался мощный взрыв. Кларку даже показалось, что он ощутил жар и взрывную волну, а глаза ослепила яркая вспышка.
Симмонс, видя, что адмирал находится в таком состоянии, даже немного заволновался и уже подумывал о том, чтобы по внутренней связи вызвать доктора. Однако этого ему делать не пришлось. Кларк неожиданно встал и подошел к столу. Взяв с него бутылку с водой, он даже не удосужился воспользоваться стаканом и пил прямо из горлышка. Прохладная вода привела его в чувство и вернула ощущение реальности. Обернувшись, он обратился к Симмонсу:
— Они точно погибли? — Его голос был тяжелым и грубым. — Никто не выжил?
Собеседник замотал головой:
— К сожалению, нет. Это подтвердили и русские.
Симмонс еще раз отпил из своего стакана и продолжил:
— Мы уже ведем переговоры о выдаче тел и доставке их на родину. Только вот от морпехов придется отказаться, я думаю, вы сами это прекрасно понимаете.
Адмирал с ненавистью взглянул на собеседника:
— Это меня интересует меньше всего. А сейчас оставьте меня одного, — адмирал невероятным усилием не сорвался на крик.
Симмонс закивал, прекрасно понимая состояние Кларка, и поспешно удалился из каюты, осторожно прикрыв за собой дверь, оставляя адмирала наедине с самим собой.
Глава 38
Несколько небольших деревянных домиков, расположенных почти на самом краю поселка Ключи-20, освещались робкими лучами зимнего камчатского солнца, проглядывавшего сквозь облака. Последние, переплетаясь под порывами ветра, рисовали на небе самые разнообразные фигуры причудливых форм.
Из окон одного из домиков наружу вываливались клубы густого горячего пара. Это была небольшая, но добротно сложенная русская банька. Прямо над дверями на гвоздике висела парочка веников.
В предбаннике послышалась возня, дверь резко отворилась, и из нее буквально вывалили генерал Минин и Батяня. Они были обернуты простынями, а лица были настолько красными, что казалось, их просто облили ведром краски. Пар от разгоряченных тел столбом поднимался в воздух. Батяня как-то странно ухмыльнулся и резко, подхватив целую охапку снега, плюхнул ее на спину ничего не ожидавшего начальника. Тот заорал что было мочи. Батяня выслушал несколько довольно забавных выражений и, улыбнувшись и широко вздохнув, принялся растираться самостоятельно. Оба визжали, как дети. Закончив закаливающие процедуры, они еще немного покидались друг в друга снегом, после чего генерал поднял руку вверх, предлагая остановиться. Батяня снял с крючка полотенце и принялся вытирать им остатки снега, который стекал по его плечам.
— Ну, а теперь не грех и перекусить, — предложил Минин.
— Согласен! — Батяня кивнул и зашагал в сторону дома.
В гостиной стоял приличных размеров стол, вокруг ровным четырехугольником были расставлены деревянные скамеечки. На столе, буквально ломившемся от различных закусок, не было свободного места. Огромное блюдо с жаренным на костре мясом стояло посередине, вокруг расположились миски с рыбой, салатами, грибами и прочей местной и более экзотической закуской.
Рассевшись друг напротив друга, оба вытянули ноги и расслабились. Батяня чувствовал, как все мышцы ныли приятной истомой. После всех событий, которые произошли за последние несколько дней, даже не верилось, что можно просто сидеть и отдыхать, да еще после такого райского наслаждения, как русская баня. Лавров, откинув голову, уставился вверх и ни о чем не думал. Генерал же, который прекрасно понимал состояние майора, ничего не говорил, давая ему перевести дух. Он принялся потихоньку раскладывать кушанья по тарелкам.
— Ну что, майор, отведаешь рыбки? — весело поинтересовался он у Батяни.
— Отчего же и не отведать? — в таком же шутливом тоне ответил тот.
— Рыбка-то еще часа три назад плескалась в реке неподалеку! — расхваливал угощения Минин.
Батяня внимательно осмотрел стол. Он несколько раз деланно обвел его взглядом, будто что-то ища, а затем удивленно взглянул на генерала:
— А что, алкоголь у вас к такому столу, да еще и после бани, подавать не принято?
Тот громко рассмеялся:
— А я-то думал, что десантники вроде вас не пьют.
— А что же, у нас только высшему командному пить дозволено? — парировал он шутку, отпущенную в его адрес.
— Ну, а ты, как я погляжу, за словом в карман не полезешь, — Минин расхохотался еще пуще. — Да ладно, не волнуйся, за мной не заржавеет! — сквозь смех сказал он и открыл небольшой холодильник. Оттуда он извлек бутылку. Она настолько замерзла, что покрылась небольшим слоем инея. Генерал торжественно водрузил ее на стол.
— Ну что же, наливай, — бросил он Батяне.
Батяня хлопнул в ладоши и принялся откупоривать бутылку. Когда рюмки были наполнены, оба, не сговариваясь, приняли абсолютно серьезный вид, веселость и беспечность моментально сошла с их лиц. Медленно подняв рюмки и глядя друг на друга, офицеры несколько секунд молчали. Первым тишину нарушил Минин:
— Нам, конечно, хорошо сидеть вот так вот… — Он сделал небольшую паузу, видимо, подбирая нужные слова: — А вот товарищам нашим повезло гораздо меньше.
Голос генерала немного подрагивал:
— Отличные были ребята, мы с ними столько вместе пережили. И надо ж было, пройдя несколько горячих точек, погибнуть именно здесь, на родине, в мирное время.
