— Еще раз примите мои соболезнования. Я сожалею о том, что случилось, — произнес Симмонс.
— Благодарю, — кивнул адмирал, показывая, что он не расположен разговаривать на эту тему, — мне сейчас очень тяжело.
Он хотел сразу уйти, но почему-то замешкался. Симмонс, рассеянно глядя по сторонам, продолжил беседу:
— Вы знаете, я очень расстроен из-за всего этого. Может быть, я могу вам чем-то помочь?
Адмирал снова перевел тяжелый взгляд на собеседника, который, покачиваясь взад и вперед, был похож на маятник.
— Мне ничего не нужно, — заверил он, — в случае чего я дам знать.
— Конечно-конечно, — проговорил тот вполголоса.
Глядя на толпу, которая уже потихоньку редела, Симмонс сказал:
— Очень жаль, что пришлось отказаться от тел морпехов. Ну, я думаю, вы понимаете меня.
Адмирал прекрасно все понимал, но внутри у него все закипало, он не хотел сейчас говорить на эту тему.
— Наша официальная позиция состояла в том, что мы выдали их за двух местных жителей, решившихся помогать пилотам взамен на обещание вывезти их в Штаты.
Слова собеседника пролетали мимо ушей адмирала. Он с трудом вникал в смысл сказанного. Резко повернувшись, Кларк жестко произнес:
— Я считаю, что им здесь не место.
Симмонс развел руками. Адмирал махнул рукой и побрел в сторону выхода. Симмонс хотел было что сказать, но осекся, прекрасно понимая, чем это может обернуться. Он продолжал стоять и смотреть на аллею, длинным коридором простиравшуюся впереди.
Адмирал поспешно покинул территорию кладбища. Он не мог дождаться, когда доберется до дому и сможет забыться сном хоть на некоторое время. Кларк шел вдоль длинной колонны машин, припаркованных у стены кладбища — его джип был припаркован довольно далеко. Дождь усиливался, и адмирал уже почти бежал, на ходу доставая ключи. Земля под ногами намокла и превратилась в хлюпавшую грязь. Кларк пошатывался из стороны в сторону, стараясь не упасть. Прямо под его ногами распростерлась приличных размеров лужа. Она располагалась меж двух машин, и Кларку пришлось затормозить. Одна из машин медленно тронулась с места. Водитель торопливо выкручивал руль, стараясь не попасть в воду. Адмирал отошел немного в сторону, пропуская автомобиль. Брызги, вылетавшие из-под колес, намочили ему брюки, и теперь они стали похожи на защитную форму пятнистого цвета. Но Кларку было не до этого. Он небольшим прыжком перепрыгнул лужу и двинулся дальше.
На пригорке он увидел свой джип, стоявший рядом с кадиллаком. В отличие от этого чистого, почти сверкающего кадиллака, как видно, сегодня ехавшего только по асфальту, его машина выглядела иначе. Подтеки засохшей грязи виднелись на дверце и капоте. Дойдя до автомобиля, адмирал быстро запрыгнул в салон. Внутри было тепло и уютно, и он почувствовал, как усталость, которая накопилась в нем за все эти тяжелые дни, наваливается на него с удвоенной силой. Ему захотелось спать, и он на несколько секунд закрыл глаза. Кларк понимал, что ему не стоит расслабляться, иначе он уснет прямо в салоне, поэтому он встряхнул головой, прогоняя сон, и, повернув зажигание, включил мотор. Джип негромко затарахтел. Дым мощным потоком вылетел из выхлопной трубы. Лобовое стекло было залито дождем и забрызгано грязью. Кларк включил дворники. Небольшие щетки принялись со скрипом очищать стекло. Сквозь мокрые разводы адмирал увидел какой-то силуэт, приближающийся к нему.
Присмотревшись, он увидел молодого лейтенанта, бегущего к его джипу. Офицер, видимо, очень торопился, поскольку совершенно не смотрел под ноги. Он со всего размаху вступил в ту самую лужу и только после этого слегка замедлил ход. Подойдя к машине, он вежливо постучал в стекло. Адмирал открыл дверцу и жестом пригласил лейтенанта сесть в машину. Когда дверца за ним захлопнулась, Кларк посмотрел в его сторону.
— Чем могу вам помочь?
Лейтенант на мгновение замялся.
— Извините, адмирал, я, конечно, понимаю ваше состояние, — он сделал маленькую паузу, — но мне кажется, что для вас это будет важным.
Кларк удивленно вскинул брови.
— Дело в том, что ваше прошение об отставке только что было удовлетворено. Я не застал вас там, — лейтенант кивнул в сторону кладбища, — поэтому решил догнать.
Адмирал выдавил из себя некое подобие улыбки и, облокотившись на руль, выдохнул:
— Вы правы, это действительно для меня сейчас очень важно. Спасибо вам за информацию.
Он пожал лейтенанту руку.
— Рад был вам хоть как-то помочь, — офицер собирался покинуть машину, однако Кларк жестом остановил его.
— Ну, что вы, там же льет как из ведра! Давайте я подвезу вас.
Офицер улыбнулся.
— Да, пожалуй, вы правы.
Адмирал дернул коробку передач, и джип тронулся, выбрасывая из-под колес фонтаны воды. Кларк молча глядел на дорогу. Весть о принятой отставке его очень обрадовала. Теперь, после смерти дочери, он не мог себе представить службу во флоте. А теперь Кларк мог начать новую жизнь вне армейской службы. Ведь он еще не совсем стар… Голос лейтенанта перебил эти размышления:
— Пожалуйста, остановите здесь.
Адмирал нажал на педаль, и автомобиль остановился.
— Всего доброго и еще раз спасибо, — попрощался он с лейтенантом.
— Вам того же, — произнес тот и козырнул Кларку.
Джип сорвался с места, и адмирал, желая побыстрее покинуть эти места, прибавил скорость. Поднимаясь в гору, автомобиль скрылся за поворотом.
Глава 40
Шаман сидел в своей яранге и бережно, заботливо чистил ритуальный бубен. Кожа на этом музыкальном инструменте очень чувствительная, и, чтобы она не теряла свою «музыкальность», ее периодически нужно протирать и немного подсушивать. Пальцы старика, давно огрубевшие от суровых условий, в которых он провел свою жизнь, двигались на удивление проворно и ловко. Коряк сидел, поджав под себя ноги, и еле слышно бормотал под нос какую-то мелодию, похожую на заклинание. В тишине яранги эти монотонные звуки звучали как-то особенно таинственно, расплываясь вокруг. На лице Теченеута было выражение спокойствия и благодушия. В мыслях он уже давно пребывал где-то совсем далеко. Мысли уносили его в прошлое — он думал о внуке, о тех событиях, которые ему пришлось пережить в последнее время.
После всех приключений и тяжелых испытаний, обрушившихся на него с появлением того самолета и русских десантников, он как-то по-другому взглянул на многие вещи. Шаман, который был примером для своего племени и всегда мог дать ответ на любой вопрос, был в некоем смятении. За несколько дней ему пришлось пережить столь много различных событий и сделать столько новых открытий, что Степану было немного не по себе. Его словно вырвало из мира, в котором он привык жить.
После того как шаман окончательно залечил раны, полученные во время нападения морпехов, он еще долго ощущал боли во всем теле, ему даже казалось, что это уже конец. Какие-то осложнения не давали так просто забыть прошлое. Ему было не страшно умирать, единственный, кого он жалел в такие моменты, так это внук. Именно благодаря ему старик смог выкарабкаться. Он вспоминал о том, как пятнадцатилетний Никита тащил его, запряженный в нарты, в ураган, и его глаза становились влажными. Шаман решил, что он должен передать внуку весь свой опыт и те национальные традиции, которые сложились за многие годы и теперь были почти утеряны.
Все эти размышления шамана прервал появившийся в яранге Никита. Он осторожно, чтобы не мешать деду, вошел и сел рядом. Они молчали, но казалось, что между ними существует какая-то особая, не требующая слов связь, при помощи которой они обменивались мыслями. Шаман бережно отложил бубен в сторону, немного передвинулся к внуку и обнял его за плечи. Тот улыбнулся и прижался к деду. Они были счастливы. И теперь могли с улыбкой вспоминать о тех событиях, которые так сильно изменили их жизнь.
За сотни километров от Камчатского полуострова, на тихом, безлюдном просторе американских прерий, в уютном, добротно построенном ранчо Артур Кларк только-только просыпался. Разбуженный яркими лучами утреннего солнца, проникавшими в комнату, расположенную на втором этаже, он медленно открыл глаза и потянулся. Теперь ему никуда не нужно было спешить, его настоящее представляло собой неспешную размеренную жизнь фермера-отшельника. Тишина, царившая в доме, поначалу была непривычна, однако спустя некоторое время Артур привык к своему одиночеству. Конечно, ему не хватало той повседневной суеты, которая сопровождала Кларка почти всю жизнь.
Иногда он с тоской вспоминал о море и часто просыпался ночью с явным ощущением, что он находится на авианосце, он даже отчетливо слышал шум самолетов, идущих на посадку или готовящихся взлететь. Но звуки, издаваемые этими крылатыми машинами, теперь приводили его в бешенство. Все, что было связано с самолетами, напоминало ему о его дочери, погибшей вдали от родины, на бескрайних заснеженных российских просторах. Артур винил себя за то, что не смог предотвратить эту трагедию, но в то же время прекрасно понимал, что не в силах был этому помешать.
