равно это шло на пользу его здоровью.
В январе прошлого года Франклин принял предложение мистера Ван Лира Блэка стать вице-президентом балтиморской компании Fidelity and Deposit Company, возглавив офис в Нью-Йорке, и проработал там до самой болезни. Мистер Блэк был его добрым другом и держал для него место, пока он не поправится.
Мистер Хоу считал, что единственный способ заинтересовать моего мужа – это как можно больше обсуждать с ним политику. Эта задача казалась мне почти невыполнимой. Но Луис снова и снова убеждал меня заняться политической работой. Я не могла придумать, как это сделать, но за весну пару раз виделась с молодой женщиной, которая была мне очень интересна. Ее звали Марион Дикерман. Ее волновали условия труда женщин, а еще она работала школьной учительницей. Я тоже интересовалась условиями труда женщин, как и в девичестве. Миссис Джеймс Лис Лэдлоу пригласила меня пообедать в Женской профсоюзной лиге и стать ее участницей. Я вступила в эту организацию и состою в ней до сих пор. На том обеде я во второй раз встретилась с несколькими дамами, с которыми познакомилась в Вашингтоне на Международной конференции работающих женщин, и мы начали общаться. Я всегда остаюсь на связи с этой группой. Многие из них интересовались политикой, и вскоре я обнаружила, что Марион Дикерман тоже разделяет этот интерес.
Благодаря знакомству с мисс Дикерман я повстречалась с ее подругой Нэнси Кук. Мисс Кук пригласила меня председательствовать на завтраке по сбору средств для женского отделения Государственного комитета Демократической партии. Я отчасти выполняла свою работу в Лиге женщин-избирателей, но никогда еще ничего не делала для политической организации и не выступала с речью на серьезных собраниях. Здесь я оказалась во главе стола на обеде, не имея ни малейшего представления о том, что нужно говорить и чем на самом деле занимается организация. Так началась близкая и крепкая дружба с мисс Дикерман и мисс Кук, благодаря которым я познакомилась с мисс Харриет Мэй Миллс и миссис Кэролайн О’Дэй и начала работать с женщинами из Демократической партии штата Нью-Йорк.
Мы переехали в Гайд-парк с багажом и провели там все лето, кроме того времени, когда я возила младших детей в Фэрхейвен подышать свежим воздухом и искупаться в море. Я проводила с ними не все время, но там осознала, что у меня есть два маленьких сына, которые должны научиться плавать, ездить верхом и разбивать лагерь. Я никогда ничем подобным не занималась. Я ездила верхом в детстве и до двадцати лет, но это осталось далеко в прошлом. В то время я не была уверена в своих физических способностях. Я могла войти в воду вместе с мальчиками, но плавать не умела. До меня начало доходить, что, если я хочу устроить младшим сыновьям нормальную жизнь без отца, который мог бы заниматься с ними, мне придется стать гораздо более общительной и многогранной, чем прежде.
Все то лето в Гайд-парке мой муж изо всех сил старался стать более активным человеком. Он научился пользоваться костылями и ходил каждый день, чтобы обрести уверенность. Каждое новое дело требовало не только решимости, но и больших физических усилий.
Осенью 1922 года я повела Эллиота в школу Гротон. Я сама отвезла его, распаковала вещи и оставила в одиночестве еще гораздо более несчастного маленького мальчика, каким в свое время был Джеймс. Мне казалось, что младший успокоится и привыкнет, как и старший. Он был гораздо лучше подготовлен к работе, ведь проучился целый год в школе Бакли с ощутимым успехом. Экзамены он сдавал без всяких условий. Но мои надежды были напрасны: Эллиот не полюбил школу так же, как Джеймс.
Когда мы вернулись в Нью-Йорк, мой муж жил там по обычному для делового человека распорядку. Теперь у него был шофер, который каждый день возил его из офиса домой.
Благодаря своему интересу к Лиге женщин-избирателей, Женской профсоюзной лиге и Демократическому государственному комитету, где я стала председателем финансового комитета, я начала налаживать контакты в политической сфере, о которых мне говорил Луис. В день выборов я привозила людей на избирательные участки на машине. Я начала много узнавать о партийной политике в маленьком городке. Местами он казался довольно грязным. Я работала с нашим окружным комитетом и заместителем председателя. Я видела, как в день выборов люди берут деньги или их эквивалент за свои голоса и насколько эта партийная машина приспособлена к мошенническому бизнесу. С другой стороны, я видела тяжелый труд, бескорыстное служение обществу и прекрасных людей в неожиданных местах. Я снова поняла, что люди редко бывают исключительно хорошими или исключительно плохими и что мало кто из них не способен время от времени подниматься на вершину.
Мы отказались от медсестры и не обращались с Франклином как с инвалидом. Анна переехала в большую комнату, и в доме стало куда больше места, когда Джеймс и Эллиот уехали на учебу. По праздникам мы обычно отправлялись в Гайд-парк. В целом, семейные отношения стали проще. Анна продолжала рассказывать мне о своих горестях, испытаниях и невзгодах вдали от дома, а я стала более разумно заниматься хозяйством.
Каждую осень во время футбольного сезона у школьников происходил в среднем один несчастный случай, из-за чего мне приходилось привозить их домой или отвозить в больницу. Конечно, дома дети тоже болели часто, но здоровье моего мужа в целом оставалось хорошим, а я не болела с момента рождения Джона. У меня вообще не было времени думать о болезнях.
Зимой Франклину приходилось уезжать на юг, поэтому две зимы мы жили в плавучем доме и ходили во флоридских водах. Иногда я ненадолго ездила к нему. Так я впервые увидела Юг зимой. Я никогда не считала зимний отдых или бегство от холода важной частью жизни, а теперь воспринимала это как необходимость, а не как прихоть. Я пробовала ловить рыбу, но у меня не было ни нужных навыков, ни везения. Когда ночью мы бросили якорь и подул ветер, мне стало жутко. Красота луны и звезд только добавляла странности темным водам и тропической растительности, а иногда бывало гораздо холоднее и неуютнее, чем в рассказах о солнечном Юге. Ки-Уэст оказался единственным местом, которое, по моим воспоминаниям, обладало настоящим очарованием.
В Нью-Йорке я довольно регулярно работала в женском отделе Государственного комитета Демократической партии, и мне это нравилось. Я гордилась своей полупрофессиональной работой. Мы решили создать небольшую газету мимеографическим способом, в чем мистер Хоу оказал мне немалую помощь. В конце концов мы ее напечатали, и, пытаясь добиться окупаемости, я узнала много нового о рекламе, тиражах и верстке. У мистера Хоу я научилась
