— Дом Саади, хватайся!
Разгоряченного парса не надо было упрашивать дважды. Он подпрыгнул и мертвой хваткой вцепился в борт. Ему показалось, что ветром немедленно сдернет с ног сапоги или сорвет со спины мешок. Все, что находилось по сторонам дороги, слилось в пляске зарниц. Опытный проводник Кой-Кой сказал правду — мельник притормаживает только раз, перед магической аркой у дороги Висельников. Дальше он снова разгоняется так, что догнать не могут даже самые шустрые птицы. Конечно, в Проклятый город можно войти и пешком, но дорога опасна и займет не одну зарю. Дорога не просто опасна, она периодически исчезает…
Спустя бесконечно долгое время парсу удалось перебраться через борт. Он застрял в узком пространстве между жесткой боковиной и стеной из крепко набитых мешков. Зерном от груза не пахло. Рахмани упирался ногами, изо всех сил сжимал свой узелок, оружие и мешок с посылкой старцев. Перевертыш тоже перевалился через борт, съежился в углу.
Нежно-лазурное небо потемнело. Стена кратера, по которой совсем недавно спускались друзья, незаметно отодвинулась за горизонт. Зато город впереди поднялся, вырос, как молодой бамбук. Там мерцали огни, перелетали с места на место, на зубчатых стенах играли отсветы костров, диковинные дома пыхтели разноцветным дымом через прорези печных труб.
— Кой-Кой! — Юный парс попытался крикнуть, но жестокий ветер сдул его слова в сторону, как сдувает он легкие пушинки. — Кой-Кой, что он везет в мешках?! Ты слышишь меня? Мой Учитель говорил мне, что на его мельнице мелят вовсе не зерно…
«Глаз пустоты» приблизил ухо почти вплотную, покивал, зажмуриваясь.
— Да, мельник отвозит верховным магам в Гиперборей измельченное и перетертое время. Благодаря запасу времени у них всегда есть возможность подсыпать лишнего или переждать беду в прошлом. Но ты даже не вздумай… я пошутил! Разрежешь мешок — нам конец!
— А ты не слышал, чтобы он кому-то продал?
— Кусочек времени? — расхохотался перевертыш. — Ты представляешь, что станет с твердью, если каждый начнет пользоваться личным временем? Деды обгонят внуков, вчерашний день прорастет в завтрашний… Нет уж, дом Саади, пусть гиперборейцы и дальше хранят свой секрет…
18
Серебряная вельва
Эти шестеро направлялись к нам.
Я не двинулась с места. Локтем я ощутила, как задрожал лекарь, и незаметно ударила его по ноге, чтобы не паниковал. И выпустила формулу Безмолвия. Тихое невидимое облако расползлось над юртой Эль-Хаджи, над загонами для его коз, над мыльней, хаммамом и кузницей. Я постаралась на славу. Как минимум, на два кувшина песка мы стали неслышимы для сотен путников, спешивших в оазис. К сожалению, у меня одной не хватило бы сил сделать нас невидимыми. Чтобы охватить сотню локтей пространства, нужны три опытные волчицы…
— Домина, женщина с нюхачом идет впереди. Она снова поит его ромом… — Кеа едва не плакала. — Он не может больше говорить со мной. Он устал…
— Кеа, где эта гадина?
— Не могу понять, домина… Она использует какие-то сладкие семена… сбивает мне нюх. Повсюду разит семенами!
Мне крайне не понравилось то, что я услышала. Нет таких растений, аромат которых смог бы обмануть чуткий нос нашей приятельницы. Просто она была еще слишком молода и не так много повидала на свете. Я не стала пугать Кеа, что пахнет вовсе не семенами, а черным колдовством. Женщина, спаивавшая нюхача, училась у некромантов. Либо принадлежала к редкому клану саамских вельв, которых безжалостно уничтожали ярлы на пороге вечных льдов. В таком случае многое объяснялось.
Вельва ненавидела Рахмани, поскольку он отправил в лучшие миры несколько ее подруг. Однако мне некогда было заниматься поисками…
— Домина, кажется, нас окружают, — с горящими глазами доложил Ромашка. — Эти шестеро рассеялись среди чужих повозок. Они собираются напасть на усадьбы сразу со всех сторон?
— Домина, может, мне лучше вызвать стражников нацира? — едва не плача, взмолился Эль-Хаджа. На плече он держал мортиру, в дуло которой я могла бы просунуть кулак. Четверо его слуг засели с отравленными стрелами в курятнике и на крыше конюшни. Детей и женщин он отослал прочь. Помимо мортиры, Хаджа положил под рукой два взведенных арбалета и бутыли с бесовским огнем. Наблюдая за нашим хозяином, всякий бы изумился, как может такой большой человек быть таким трусом.
— Высокая домина, позволь, я пошлю бачу в казарму наместника? Достаточно одного слова, и любых твоих врагов свяжут!
Кеа не дала мне ответить.
— Домина, Нэано просит, чтобы ты забрала его себе.
— Как ты сказала? — от удивления я оторвалась от оконной щели. — Кто такой Нэано?
— Это их нюхач. Эти люди неважно обращаются с ним. Шесть лет назад разбойники ограбили караван на Зеленой улыбке, в караване были два нюхача, он сам и его подруга. Ее случайно убили, а его забрали вместе с награбленным. Потом его перепродали. От горя он стал пить вино вместе с викингами. Потом он попал к этой женщине. Нэано сказал, что не будет помогать серебряной вельве, если ты обещаешь забрать его…
— О, дьявол! Как ты ее назвала? Серебряная?!.
— Их двое, женщина с корзиной и с ней один бородатый чудак! — Ромашка занял пост у соседнего зарешеченного окошка. — Идут сюда. Остальные отстали.
Я обдумывала предложение пьяного Нэано. Скорее всего, это была ловушка. Нюхачи так легко не бросают и не предают своих хозяев. В конце концов, мою Кеа я тоже отбила в бою у хинских монахов. Так что, теперь она должна меня бросить и сбежать к первому встречному гончару из хинского монастыря? Но с другой стороны…
— Они пришли и стоят в двадцати шагах, госпожа, — от волнения Эль-Хаджа осип. Наверное, он проклинал тот день, когда позарился на место хозяина воды.
Я выглянула вторично. В тени саламандрового дерева я разглядела высокую женскую фигуру с корзиной за плечами. От женщины исходило серебряное сияние. Такое сияние можно иногда видеть в северных широтах, когда лик Смеющейся луны застилает тень. Все удаленные предметы кажутся слегка подсвеченными. Естественно, вельва рассыпала серебро не для всех. Мои спутники ничего не замечали, кроме худой фигуры, завернутой в грубый холст. Рядом с вельвой почесывался кривоногий мохнатый мужлан в клетчатой шерстяной рубахе и кожаных расклешенных штанах. Вооружен он был превосходно, но пустые ладони вежливо держал перед собой.
— Кеа, ты чуешь волка?
— Волк спит внутри него, домина. Волк чутко спит, но, чтобы вырваться, ему нужны грибы.
Зверь спал в его груди. Вельву сопровождал оркнейский берсерк, один из тех жутких парней, которых Рахмани нанимал когда-то для своих маленьких войн. Тем более странно, что они его разыскивали. И мне тем более важно было распутать этот узел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
