Крупнейшими представителями позднего утопизма были Дж. Уинстели в Англии и Г. Бабеф во Франции. Они четко обосновали программу развития буржуазной революции до революции социальной, предлагали конкретные меры по улучшению жизни людей и достижению социального равенства. В отличие от ранних утопистов (Мора, Кампанеллы, Морелли и пр.), социалистические идеологи буржуазных революций в Англии и Франции не грезили несбыточными фантазиями.
Уинстели предлагал Кромвелю программу действий по закреплению республики, по расширению гражданских прав, по свободному пользованию землей и т. д. Бабеф, возглавлявший т. н. группу «бешеных» из числа наиболее активных якобинцев, требовал от Робеспьера и его сторонников углубить революцию, в т. ч. и методами террора.
В начале XIX в. утопический социализм представлен учениями Сен-Симона, Фурье, Кабе и Оуэна, которые создали первые общины, организованные по принципу уравнительного коммунизма. Некоторые из этих утопистов не ограничивались развитием социалистической теории, но стремились поставить социальный эксперимент — создать ячейку-коммуну, в которой будут господствовать отношения на основе всеобщего равенства и коллективной собственности.
Такая коммуна, служа примером идеального общественного устройства, привлечет к себе внимание других своим экономическим процветанием и благополучием ее граждан и в конечном итоге заставит людей отказаться от прежнего образа жизни и построить общество утопического социализма. Это общество со временем охватит все человечество. В будущем население Земли окажется разбитым на взаимодействующие коммуны, в которых все члены равны.
Большинство коммун возникало в США в XIX в. В эту страну люди стремились со всего мира в поисках свободы, мечтая организовать свою жизнь и жизнь своих близких наилучшим образом. Время от времени на территории Соединенных Штатов появлялись различные секты и общества, которые обособлялись от окружающего мира. Люди в этих сектах и обществах вели натуральное хозяйство и проповедовали особую моральную и религиозную идеологию. Поэтому в создании социалистических коммун утопистов не было ничего удивительного.
Одной из первых коммун была «Новая гармония», основанная в 1824 г. Р. Оуэном на земле секты гармонистов. Основатель коммуны называл свое детище общиной равенства «для блага нас самих, наших детей и человеческого рода». Оуэн наивно планировал перевоспитать людей, изменив условия их жизни. Напротив, в коммуну быстро стекались лица с темным прошлым. Воры и убийцы, отвергнутые обществом, нашли приют и бесплатное пропитание в «Новой гармонии». Вследствие всего этого утопия Оуэна, которого жители коммуны считали чудаком-филантропом, была растоптана на корню.
Община равенства распалась, и впоследствии мечтатель несколько раз пытался воссоздать ее, но безуспешно. Возможно, человеческая природа всегда остается неизменной, а может быть, утопический социализм не способен создать условия для улучшения человека. Кроме того, в экономическом плане община была крайне неэффективна. Оуэн использовал в качестве денег т. н. трудовые боны, которые быстро обесценились и привели к настоящей инфляции внутри «Новой гармонии».
Фурье не был столь наивен. Он планировал не перевоспитывать людей, а максимально использовать их качества, включая дурные, на благо созданной им коммуны. Последователи Фурье стали основывать коммуны (т. н. фаланги) по всей стране. Бум фурьеризма приходится на 1840-е гг., когда в США возникло около 30 фаланг, которые включали свыше 3000 членов. Дольше всех, а именно почти 12 лет, просуществовала Североамериканская фаланга, построенная в 1843 г. одним из наиболее ярых сторонников утопического социализма Фурье А. Бринсбейном.
Бринсбейн попробовал с целью устранения недостатков экономического характера, свойственных остальным фалангам, «примирить враждебно противостоящие друг другу труд и капитал». Внутри коммуны были установлены многочисленные запутанные правила: сложная система оплаты труда, акции, рента и т. д. Эта путаница принесла еще больше противоречий. Все американские фаланги сравнительно быстро (к 1847 г.) распались из-за низкой производительности труда, экономической неэффективности и внутренних разногласий по религиозным, административным и организационным вопросам.
В середине XIX в. в США насчитывалось около 30 таких коммун-фаланг
Сходная судьба постигла самую удачливую из американских коммун — «Икарию», основанную в 1848 г. Э. Кабе в Иллинойсе. Хозяйство «Икарии» отличалось высокой степенью обобществления имущества, производство опиралось на совместный труд. На первых этапах общество развивалось довольно интенсивно, его члены многого добились. Они построили кирпичный завод, несколько фабрик и сельскохозяйственных ферм, наладили выпуск собственной газеты и даже открыли небольшой театр с оркестром.
Во второй половине 1850-х гг. среди членов коммуны вспыхнули разногласия, из-за чего ее основатель в сопровождении нескольких преданных сторонников был вынужден покинуть «Икарию». Любопытно, что сама община не распалась после этого раскола. После потери лидера члены общины стали регулярно проводить общественные собрания для решения разных вопросов и выбирать должностных лиц (президента и др.), которые следили бы за исполнением этих решений.
Новый раскол потряс общину в 1879 г., что привело к краху этой коммуны. Икарийцы, прозванные «молодыми», потребовали от консерваторов более глубоких преобразований, в т. ч. упразднения должности президента, предоставления женщинам права голоса и обобществления приусадебных участков. В 1883 г. «молодые» вышли из состава общины и организовали собственную коммуну в Калифорнии. Эта организация, несмотря на далеко идущие планы бывших икарийцев, вскоре превратилась в обычное акционерное общество.
Противники «молодых», т. н. «консерваторы», попытались сохранить старую коммуну, но тщетно. Новые люди не приходили в «Икарию», а прежние икарийцы старели. Прогрессивная организация стала в полном смысле слова консервативной. В 1895 г. никто из членов общины не согласился быть избранным на пост президента по причине преклонного возраста, и коммуна, лишившись управления, прекратила свое существование.
Таким образом, нереальность идей утопического социализма, обнаружила себя не только на бумаге, но и на практике. Создатели общин и теорий отказывались учитывать человеческий фактор, скажем, не принимали в расчет потребности человека, необходимость его всестороннего развития и т. д. Никто из утопистов не помышлял об усовершенствовании самой организации труда — планировании трудовой деятельности, наиболее эффективном распределении людских ресурсов.
В этом и была главная ошибка мыслителей. Они выдвигали на первое место честный труд, которым попытались заменить собственность. Но над вопросами, каким должен быть труд, как его планировать, организовывать, развивать, облегчать, поощрять и стимулировать, никто не задумался. Получается, что утописты-коммунары решили уничтожить собственность, которая являлась основой хозяйства, и совсем ничего не предложили взамен, кроме красивых фраз о возвышающем человека труде.
Такие «средства производства» находились в «частной собственности» доисторического человека
Начатый утопистами спор о значении частной собственности нельзя разрешить в одночасье. До сих пор в философии и экономике нет однозначного мнения по этому вопросу. Одно можно сказать определенно: первобытные люди знали, что такое частная собственность на средства производства. Каждый пещерный охотник непременно имел личные вещи — копье, лук, коробочку с краской для лица и кое-что еще. Оружие и краска для лица помогали ему добывать животных, т. е. являлись средствами производства.
Никто в племени не имел права взять эти вещи. Когда охотник умирал, их складывали в погребение рядом с его телом, хотя это означало утрату хорошего копья и других полезных предметов. Получается, что частная собственность вечна. В доисторические времена она на протяжении более чем 1 млн лет не вызывала антагонизмов, следовательно, причины нынешних разногласий в обществе надо искать в чем-то другом.
Настораживают и прочие рекомендации утопистов, в которых заметна ошибочность изначальных суждений. Учение Бабефа (бабувизм) содержит агрессивную пропаганду террора и уравниловки, обирания всех слоев населения, чтобы общество благополучно пребывало в бедности. Бабеф атакует искусство, полагая, что оно якобы должно строго регламентироваться и непременно приносить материальную пользу. Утописты не учитывают возможностей машинного производства и необходимости дальнейшего его развития.
Путь решения социальных проблем, предложенный утопистами, ненаучен и нереален. Он ведет в никуда.
