Было более чем очевидно, что она никоим образом не интересовала Кристофера. И Беатрис пришла к заключению, что довериться ему было серьёзной ошибкой. Она слишком самонадеянно полагала, что их проблемы схожи.
— Я только что поняла, что больше не люблю его, — сказала она Альберту, когда они приблизились к Фелан-Хаусу. — Это такое облегчение. Теперь я совершенно не волнуюсь о том, что встречусь с ним. И полагаю, это и есть доказательство того, что моё чувство к нему было лишь увлечением. Потому что оно полностью прошло. И меня не волнует больше, что он делает, или на ком он женится. Как здорово почувствовать себя совершенно свободной.
Девушка взглянула на пса, которого, судя по всему, совершенно не убедили её аргументы, и тяжело вздохнула.
Подъехав ко входу, Беатрис спешилась и передала поводья лакею. Она спрятала застенчивую улыбку, увидев, как тот глазеет на неё.
— Держите мою лошадь наготове, пожалуйста. Я на минутку. Идём, Альберт.
У парадного входа её встретила миссис Клокер, которая была явно поражена одеянием девушки.
— Мисс Хатауэй, почему… — экономка запнулась. — На вас надеты…
— Да, знаю, я прошу прощения за свой непрезентабельный вид, но я выехала в спешке. Альберт появился сегодня в Рэмси-Хаусе, и я привела его обратно.
— Спасибо, — сказала экономка рассеяно. — Я даже не заметила, что он пропал, собственно, как не заметил и его хозяин…
— Как и его хозяин? — тут же забеспокоилась Беатрис. — Миссис Клокер, что вы имеете в виду?
— Мне не следует говорить об этом.
— Нет, вы должны. Вы можете мне полностью доверять. Я умею держать язык за зубами, а сплетничаю только с животными. Капитан Фелан болен? Что-нибудь случилось?
Голос экономки понизился до шёпота:
— Три дня назад, ночью мы почувствовали запах дыма, идущий из спальни хозяина. Он был мертвецки пьян, бросил свой мундир в камин, и все свои медали впридачу. Нам удалось спасти медали, хотя одежда вся сгорела. После этого хозяин закрылся в своей комнате и начал пить без остановки. Мы разбавляли его бренди, насколько могли осмелиться, но … — она беспомощно пожала плечами, — он ни с кем не хочет разговаривать. Он не притронулся к ужину, который я послала ему наверх. Мы послали за доктором, но он не пожелал его видеть, и когда мы вчера привели к нему пастора, капитан пригрозил, что убьёт его. Мы подумываем о том, чтобы послать за миссис Фелан.
— Его матерью?
— Батюшки, нет! За юной миссис Фелан. Я не думаю, что его мать как-то поможет.
— Да, Одри будет как раз кстати. Она уравновешенная и хорошо его знает.
— Вот только, — продолжала экономка, — она прибудет не раньше, чем через пару дней… и я боюсь…
— Чего?
— Сегодня утром он попросил бритву и горячую ванну. Мы испугались, но не посмели отказать. Я немного волнуюсь, не причинит ли он себе вреда.
Беатрис сразу же поняла две вещи. Первая — экономка ни за что не стала бы так откровенничать с ней, если бы не была доведена до отчаяния. И вторая — Кристофер испытывал ужасные муки.
Она почувствовала ответную боль, пронзившую её насквозь. Всё, что она говорила себе о своей вновь обретённой свободе, об окончании её увлечения им, оказалось полнейшей глупостью. Она страстно любила и сделала бы всё для него. Беатрис беспокойно задавалась вопросом, что же ему нужно, какие слова смогут утешить его. Но она была не в состоянии решить эту задачу, не могла думать о чём-либо спокойно или рассудительно. Всё что она знала, это то, что хочет быть с ним.
— Миссис Клокер, — сказала она осторожно, — я подумала, возможно ли… чтобы вы не заметили как я поднимаюсь наверх?
Глаза экономки округлились:
— Я… Мисс Хатауэй… Я думаю, что это будет не безопасно. Да и к тому же не разумно.
— Миссис Клокер, моя семья всегда полагала, когда мы встречаемся с большой и явно неразрешимой проблемой, самые лучшие решения находятся безрассудными людьми, а не разумными.
Глядя на девушку в растерянности, экономка открыла было рот чтобы возразить, но тут же закрыла его.
— Если вы закричите, — осмелилась сказать она немного погодя, — мы придём к вам на помощь.
— Спасибо, я уверена в этом не будет необходимости.
Беатрис зашла в дом и зашагала вверх по ступенькам. Так как Альберт последовал за ней, она обернулась:
— Нет, мальчик. Оставайся здесь, внизу.
— Идём, Альберт, — отозвалась экономка, — посмотрим, что там на кухне можно для тебя найти поесть.
Пёс без колебаний изменил направление, с довольным видом побежав за миссис Клокер.
Предоставленная сама себе, Беатрис пошла наверх. Девушка с горечью думала о том, как часто она стремилась понять раненое дикое животное. Но совершенно другое дело — пытаться постичь тайны человеческой души.
Подойдя к двери Кристофера, она тихонько постучалась, и не услышав ответа, вошла внутрь.
К её удивлению комнату заливал дневной свет. Позднее августовское солнце подсвечивало крошечные частички пыли у окна. Воздух был пропитан запахами алкоголя, дыма и банного мыла. Переносная ванна стояла в углу, и от неё через весь ковёр тянулись мокрые следы.
Кристофер сидел на смятой постели, откинувшись на беспорядочно наваленную груду подушек, и небрежно держал в руке бутылку бренди. Его пустой взгляд прошёлся по Беатрис, задержался на ней, и в глазах его появилась настороженность.
На нём были бежевые брюки, застегнутые не до конца, и … больше ничего. Его худое и мускулистое тело на кровати изогнулось подобно длинной золотой дуге. Шрамы местами покрывали загорелую кожу… неровный треугольный след от штыка, случайно разбросанные отметины от шрапнели, небольшая круглая впадина на боку, должно быть оставленная пулей.
Кристофер медленно поднялся и поставил бутылку на столик у кровати, коснулся пола босыми ногами, наполовину свесив их с края матраса. Он смотрел на Беатрис без всякого выражения. Его волосы, всё ещё влажные, были тёмно-золотого цвета. И какими широкими и сильными были его плечи, переходящие в мощные линии рук.
— Что ты здесь делаешь? — зазвучал хриплый от долгого молчания голос.
Кое-как Беатрис удалось отвести заворожённый взгляд от блестящих волос на его груди.
— Я привела Альберта, — сказала она. — Он появился сегодня в Рэмси-Хаусе и сказал, что вы пренебрегаете им и совсем не берёте с собой на прогулки.
— В самом деле? Не знал, что у меня такой болтливый пёс.
— Может, вы хотите одеть… больше одежды… и пойти прогуляться со мной? Чтобы проветрить голову.
— Этот бренди отлично проветривает мне голову. Ну, или мог бы это делать, если бы мои чёртовы слуги перестали разбавлять его.
