Повторяю, этот этап необходимо было пройти, -- слишком малокультурны мы были, и слишком долго угнетало нас старое правительство, делавшее всё возможное, чтобы не дать народу образования и отдалить его от всех завоеваний культуры. И приходится теперь самому народу кровью своей, проливаемой в междоусобной войне, вызванной революционными авантюристами, расплачиваться за грехи старой царской власти.
Но если мне не представляются слишком опасными для дела свободы и революции мятежные выступления ни справа, ни слева, то я вижу глубокую и серьёзную опасность.
Она в следующем.
Продолжительное бесправие русского народа не могло не оставить глубоких следов в жизни его. Само собою разумеется, что оно не могло не отразиться на многих сторонах жизни и в пореволюционный период.
Привычка работать за страх или из жажды наград тоже отразилась на нравах и обычаях наших.
И вот, когда оковы рабства спали, и народам России революцией была предоставлена вся сумма прав, то в сознании самых разнообразных слоёв это претворилось чрезвычайно своеобразно.
Предо мной, как военным комиссаром и затем командующим войсками киевского военного округа, с самого начала революции и почти до последних дней проходила людская волна.
Ко мне в кабинет приходили все, кто только хотел. И старый, поседевший генерал, и молодой прапорщик, только что оторванный от школьной скамьи, и солдат с фронта, усталый и загорелый от лучей солнца, ветра, и непогоды, и тыловой солдат, сумевший провести всю войну вне фронта, недавно призванный молодой солдат, и сорокалетние и старше, приходили и чиновники, и рабочие, и работницы и банкиры, и промышленники... Приходили и по своим личным делам и по поручениям организаций, комитетов, советов, по делам общественным.
И кто бы ко мне не приходил, барышня в шляпке или работница в платочке, изящно одетый молодой человек, или в простом платье маляр, по своему делу или общественному, все без исключения говорили одно и тоже:
-- Дай!
Я только и слышал от всех, приходивших ко мне граждан и гражданок:
"Мы имеем право это получить", "Вы обязаны нам это дать", "Мы имеем право это требовать", "Вы обязаны наше требование выполнить", и. т. п.
Революция и её завоевания отобразились в сознании решительно всех в виде суммы безграничных прав, и все наперерыв стремились осуществить эти свои вновь завоёванные права.
Но никому из приходивших ко мне масс людей не приходило в голову, что у граждан существуют не только права, но и обязанности, и что, чем больше прав, тем гораздо значительнее обязанности, и что именно новой строй жизни молодой России требует от всех полного напряжения сил в постоянной работе на общее благо, включая до принесения себя в жертву.
И вот именно это обстоятельство, что от революции громадным большинством граждан взято только понимание и признание своих прав, но не обязанностей, является наибольшей угрозой самой революции и свободе.
Именно этим объясняется чуть ли не откровенно пущенный лозунг: "Рви, что можно". Этим объясняются и повышенные требования служащих и рабочих, как в смысле чрезмерного увеличения заработной платы, так и в смысле сокращения числа рабочих часов, и национальные устремления к осуществлению немедленно и во всех областях и формах автономии и самостоятельности ещё до решения этого вопроса Учредительным Собранием, сорванным в настоящее время последним выступлением большевиков, сыгравших на том же: "Рви, что можно".
Этим объясняется и невозможность, при всём желании серьёзных революционных деятелей, установить разумную дисциплину в войсках, основанную не на страхе наказания, а на сознании своих обязанностей перед страной и народом...
Этим, именно этим, объясняется и многое другое в нашей жизни...
Но если нам приходится в настоящее время переживать критический период революции, и если в настоящее время безумно льётся народная кровь в междоусобной борьбе, то это не может убить веру в торжество революционной правды и не может заставить думать, что уроки прошлого пройдут бесследно, и мы окажемся да развалинах только что начавшегося строиться замка счастья.
Нет, возврата к прошлому быть не может, и ключи счастья в руках самого народа, который, в конечном счёте, не может сбиться с верного пути к строительству новой России!
Но досмотрим, как совершилась последняя "революция".
"Смольный имеет сегодня вид какой-то осаждённой крепости, готовой по первому сигналу отразить всякое нападение. Здание окружено пулемётами; пулемёты стоят и в окнах второго и третьего этажей. У входа в институт стоят зенитные орудия. Кругом много автомобилей и четыре броневика".
Так описывают газеты от 25 октября (8 ноября) вооружение революционного штаба в день ноябрьского выступления большевиков для захвата власти.
Ничего подобного не было у Таврического дворца в день переворота в феврале (марте) текущего года, когда царская власть должна была уступить своё место революционной власти, свергнувшей деспотизм и водрузившей знамя свободы на месте былого произвола.
Если в таврическом дворце в дни великой революции появились войска, то это лишь были те солдаты и офицеры, которые по собственному почину пришли туда, чтобы выразить свою верность новому строю и придти на помощь Временному Правительству.
Я не был в Петрограде ни в дни великой революции, ни в дни выступления большевиков. И в первый и во второй раз я наблюдал события Петрограда из прекрасного далека: первый раз с благословенного юга России, где теперь тоже льётся братская кровь, второй -- из мирной и спокойной Швеции, где разыгравшиеся в Петрограде события заставили меня остановиться в ожидании лучших дней и возможности вернуться на родину для новой работы.
Поэтому мне приходится говорить об этих событиях лишь по газетным сведениям и рассказам очевидцев, дающих черты и детали совершавшихся на их глазах события.
Не время ещё расценивать эти события во всей глубине. Я остановлюсь здесь только на отмеченном мною факте. Мирное и безоружное выступление деятелей февральской (мартовской) революции, выступивших и свергнувших старое правительство без подготовки для этого вооружённых сил и накопление таковых, как для обороны, так и для наступления, и собирание сильных военных отрядов и военно-технических средств для самообороны и нападения деятелей ноябрьской "революции".
Прибавим к тому же, что мартовские дни подготовлялись в полной тишине, в привычном для русских революционеров подполье, тогда как дни ноябрьские были у всех на виду, и о них громко говорили в печати всех направлений и на закрытых и открытых митингах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});