— Все как и должно быть по карте Синоптика! — сказал я Гайке с торжеством.
Когда мы подошли к табличке на расстояние вытянутой руки, стала различима надпись, изрядно попорченная ядовито-зелеными полосами неясного происхождения.
СТОЙ!
ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА
ВЕДЕТСЯ ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ
Каковую надпись я и прочел вслух с пафосными кавказскими завываниями:
— Стой, брат, да? Запэрэтная зона, слюшь. Вэдотса агон на паражэниэ, э?
Грубо и по-детски, согласен. Но Гайка улыбнулась, а для меня женская улыбка дорогого стоит, люблю я женские улыбки.
— Правда, что ли, про огонь на поражение? Или тоже свист? — поинтересовался Тигрёнок, напустив на себя бывалый вид. Голос его уже не дрожал. Чего, впрочем, нельзя было сказать о руках.
— Практика покажет, — недобро ухмыльнулся Тополь.
Я тоже ухмыльнулся. Потому что знал — никакого огня тут не ведётся.
В каком-то смысле «каперы» слишком ленивы для того, чтобы держать на мушке все дальние подступы к своей базе. С другой стороны, мы все-таки находились на их официальной (пусть и не афишируемой) тропе, а в таких местах даже самые отмороженные кланы не валят кого попало. По крайней мере не валят без предупредительной стрельбы.
Карта Синоптика требовала, чтобы, дойдя до этой таблички, мы повернули строго на восток и держались этого курса сто семьдесят метров, пока не дойдем до Телефонной Будки.
Я вам скажу, это были опасные сто семьдесят метров.
Взять хотя бы рощи мутантной крапивы. Проход между ними был здесь совсем узехоньким. Фактически нам предстояло пройти тесным ущельем, протискиваясь между смертельно ядовитыми растениями и опасными аномалиями.
Мы с Тополем посовещались и пришли к выводу, что самое умное в нашем положении — идти по-альпинистски, обвязавшись всем одной веревкой (которая у Тополя, конечно же, была). Гайка, само собой, развыступалась. Но мы быстро заткнули ей рот неопровержимыми аргументами и непробиваемыми доводами.
До Телефонной Будки мы добрались без особых приключений. Не считать же за таковые птичью карусель, которая коварно выхватила у Тигрёнка, как всегда клацающего клювом, его любимую флягу с минералкой. Выхватила бы она и самого Тигрёнка, если бы не наша веревка, которая спасительной пуповиной связывала его с Гайкой.
В общем — обошлось.
Мы остановились у так называемой Телефонной Будки, утерли вспотевшие лбы.
Странное это было зрелище. Начать с того, что самой будки в квадрате карты, помеченном «Телефонная Будка», уже практически не осталось. Ее железный остов полностью сожрали ржавые волосы. Стекло осыпалось. Резиновые уплотнители истлели.
Ржавые волосы, лишенные питания и опоры, попадали в конце концов на землю. Где и образовали вокруг телефонного аппарата, висящего в воздухе на каком-то чудом сохранившемся штыре из совершенно неопознаваемого черного материала, зловещую рыжую кляксу.
Становиться в эту кляксу, конечно же, категорически не велели мои развитые сталкерские инстинкты. Но карта Синоптика специально оговаривала, что надо проверить окрестности аппарата на традиционные аномалии. И если аномалий нет — смело входить в рыжий круг, он безопасен для человека, обутого в любые, даже самые обычные ботинки.
Вы спросите меня, а почему ржавые волосы не съели телефонный аппарат, который ведь тоже был металлическим — ибо, напомню, это был древний советский телефон? А потому они его не съели, отвечу я, что «каперы» регулярно покрывали корпус аппарата жидким стеклом. А до них, насколько я понимаю, то же самое делали «истиновцы», которым раньше принадлежала база на Сухом Лугу.
Мы с Тополем переглянулись. Пора было звонить, просить разрешения войти.
— Кто говорить будет, ты или я? — спросил меня Тополь.
— Я, конечно. Я же старшой у нас.
— Ну я просто подумал, может, ты на меня эту мегаважную задачу перевалить хочешь? По праву старшого?
— Да я бы с удовольствием всю эту лабуду вообще на Тигрёнка переложил. Это ж ему «кварцевые ножницы» нужны, не мне.
Тигрёнок встрепенулся и заявил своим геройским нетвердым голоском:
— А что, я готов!
Мы с Тополем посмотрели на него с отцовской нежностью.
— В другой раз, парень. В другой раз.
Я снял трубку и набрал на телефонном диске номер — четыре единицы, как учила карта Синоптика.
Раздался длинный гудок.
Еще один.
И еще.
Лишь после шестого гудка трубку на том конце провода сняли.
— Алло, сталкер Комбат беспокоит, — начал я. — Со мной еще трое. Прошу прохода на базу.
— С какой целью? — после нервирующей паузы спросил меня хриплый мужской голос.
— Хочу поговорить с Шивой.
— О чем?
— О важном. Это я могу сказать только Шиве.
— Он сейчас очень занят.
— Я подожду. То есть мы подождем.
На том конце провода долго молчали — как видно, обладатель хриплого голоса с кем-то советовался. Наконец ко мне снизошли.
— Мы отключили минное поле, Комбат. Коридор прохода обозначен голубыми огнями. Когда дойдешь до земляного вала, стой и жди. И не вздумайте баловать — положим всех за секунду.
— Это уж само собой, браток, — сказал я как мог доброжелательно.
Глава 18. База «каперов»
I'm the bitch you hated, filth infatuated.
Yeah, I'm the pain you tasted, fell intoxicated.
Firestarter, Prodigy
Как и следовало ожидать, цепочка голубых огней складывалась в нечто вроде эсэсовской руны «Зиг». Для тех, кто не понял, разъясняю: проход в управляемом минном поле был организован так, чтобы ползущая по нему анаконда сломала себе хребет.
В общем, как говорим мы, сталкеры, в таких случаях, «Дело было плевым: семь минут страха, пара обмоченных портков и две семерки на мизере в прикупе».
Вал, окружавший базу «каперов» широкой подковой, был, несомненно, аномальным образованием высотою местами до пяти метров.
Откосы вала вовсе не были покатыми. Взобраться вверх на своих четырех представлялось практически неразрешимой задачей. Уж не знаю, что это была за дрянь, но многие участки вала поблескивали, словно по ним проползли гигантские слизни. Уверен, эта штука была не только скользкой, но и могла запросто отхватить вам руку или ногу — как это умеет, например, гриб-невидимка.
Кстати, грибы-невидимки там тоже наверняка росли в изобилии. Такая моя сталкерская интуиция.
Мы дошли до вала и, как нам было приказано, остановились. Присмиревшие, напуганные и растерянные, мы были похожи на группу сельских школьников, стоящих у кассы столичного «Макдоналдса».
— Как думаешь, лестница веревочная будет? Как в домике Нашатыря? — шепотом спросил меня Тополь.
— Полагаю, лестницы никакой не будет, — предположил я важным тоном и оказался абсолютно прав.
На гребне вала нарисовалась фигура в тяжелом бронежилете «Бизон» и с монструозной 12,7-миллиметровой снайперкой ОСВ-96 наперевес.
— Добрый день, — сказала фигура достаточно приветливо. — На четыре шага левее — аномалия «лифт». Дружно встаньте на нее и расслабьтесь, дальше все произойдет само.
Что такое «лифт», нам с Тополем объяснять не надо было. Впрочем, как и Гайке — она тут же скроила недовольную гримаску. А вот Тигрёнок был в своем излюбленном амплуа — амплуа младенца, вчера появившегося на свет.
— А вдруг он радиоактивный, этот «лифт»?
— Чего? — вытаращился на него Тополь.
— Ну, я имею в виду, нет ли здесь какого-нибудь подвоха?
— Тигрёнок, — терпеливо сказал я, — чтобы продемонстрировать свою компетентность, про гравитационный лифт надо спрашивать так: «А не успел ли он выродиться в приземную птичью карусель?». Гайка не удержалась и прыснула со смеху. Тополь осклабился. И даже фигура наверху вала хихикнула.
Только Тигрёнку, казалось, было совсем не смешно.
— Да я чего? Я ничего, собственно, — буркнул он и обиженно засопел.
Мы встали на «лифт» и через несколько секунд упругого парения в воздухе оказались в аккурат возле сталкера со снайперкой ОСВ-96.
«Хорошо придумано с этим лифтом. Аномалии на службе у человека. В кои-то веки есть прок и от них!» — оценил я, шагнув на абсолютно плоскую поверхность вала.
Сверху открывался отличный вид на базу «каперов».
Вал имел подковообразную форму. Обнимая базу полукольцом, он размыкался к северу. К слову сказать, во время нашего с Тигрёнком и Гайкой последнего визита в бар с «подсолнухом» мы пришли на базу именно с севера. Так что возможности рассмотреть вал в подробностях, вблизи, я тогда был лишен.
Прямо под нами, во всем своем катастрофическом великолепии, распластался фирменный «каперский» Ан-124 «Руслан». Лишь теперь, взглянув на самолет-красавец сверху, я понял, как именно расположены части его расчлененной туши, где совсем недавно мы так яростно гудели с шампанским под аккомпанемент грозы.
