Так или иначе, но негус очень торопился с отправкой своего посольства.
В тот день, после беседы с господином Леонтьевым, Теодорос вновь встретился с Дмитрием. Сказал, что будет очень важный разговор, и просил следовать за собой.
По тропинке, мимо молчаливых дозорных, поднялись к развалинам горного монастыря. Расположились в низкой келье размером не больше купе поезда. Вдоль стен две узкие скамейки и столик у небольшого окна в виде креста. Все каменное, высечено прямо в скале. На стенах кельи следы копоти от светильника и поблекшие от времени лики святых. Почти такие же, какие приходилось видеть в церквах Аддис-Абебы. Еще вспомнилось, как Тоня объясняла смысл эфиопских икон.
— Говорят, ты из столицы получил письмо? Как там домашние?
— Спасибо, у них все хорошо, — ответил Теодорос. Словно угадав мысли спутника, добавил: — Тобья вышла замуж за одного из наших расов. Ему в бою оторвало руку, так что воевать больше не придется. Не нравится женщинам, когда мы этим делом слишком часто занимаемся.
— Разве нам нравится? Но приходится этим заниматься.
— Да. Чаще всего не по своей воле.
Продолжить разговор не удалось. У входа раздались шаги, и в келью вошел негус. Был он в неприметном сером плаще и опирался на посох, словно простой пастух. Сегодня его голова не была повязана традиционным платком и можно было видеть, как сильно поседел он за последнее время.
Эфиопский монарх приветливо кивнул обоим, сделал знак, чтобы сидели. Внимательно посмотрел на Дмитрия, помолчал. Потом что-то негромко произнес и вновь глянул в глаза. Да так, как будто хотел заглянуть в самую душу.
— Негус обращается к тебе, Митрий, с большой просьбой, — перевел Теодорос. — Надо доставить секретное послание эмиру Борну Раббеху ибн Файдулла. Слышал о нем?
— Нет. Что такое Борну? Племя? Город?
— Как мало в Европе знают о наших делах, — вздохнул Теодорос. — Борну — это древнее и богатое государство, которое занимает обширную территорию на берегах озера Чад.
Далее Дмитрий услышал краткую историю Раббеха. Узнал, что этот африканский правитель не может похвастаться знатным происхождением, но обладает энергией, умом и государственными способностями. Он родился недалеко от Хартума в семье простого ремесленника. В молодости завербовался в египетскую армию, а затем перешел на службу к одному из торговцев, которые снаряжали караваны в южные районы Судана, богатые слоновой костью и золотом. У вождей местных племен закупали, а где и просто захватывали рабов.
Вскоре Раббех стал самостоятельным хозяином, набрал свой отряд базингеров, вооруженных ружьями чернокожих солдат. Начал вести дела с арабскими торговцами и египетскими чиновниками, познакомился с англичанами. Когда в Судане победили махдисты и изгнали из страны всех иноземцев, он отказался подчиниться новой власти и со своими людьми ушел на запад. Там на просторах саванны одного за другим покорил всех местных царьков, носивших громкие титулы султанов и халифов, разгромил многочисленное войско Борну и провозгласил себя эмиром этой страны. Но проявил благоразумие и сохранил власть за большинством этих правителей, только обязал их отдавать половину доходов в свою казну.
Теперь государство эмира Раббеха простирается от озера Чад до Нильской долины. Его люди торгуют с Британской королевской компанией Нигера, с греческими и турецкими купцами из средиземноморских городов. Бельгийский король Леопольд, колониальным владением которого недавно стал весь бассейн реки Конго, шлет ему приветственные послания. Бельгийские представители доставили в столицу Борну королевское знамя как символ дружбы и союза. Сторонники махди неоднократно пытались заставить Раббеха подчиниться, но каждый раз получали отпор. Более того, его отряды перешли в наступление и захватили их земли, на которых расположены богатые медные рудники, а несколько тысяч махдистских воинов перешли на сторону Раббеха. Все это происходило в то время, когда главные силы махдистов вторглись в Эфиопию, так что помощь негусу с запада оказалась весьма кстати.
— Сейчас эмиру Раббеху немногим более пятидесяти, — закончил Теодорос. — Это опытный политик и талантливый военачальник. Он верный союзник негуса. Связь с ним особенно важна сейчас, когда не ясен исход борьбы англичан и махдистов, а наша страна затратила так много сил на войну с итальянцами.
— Почему Эфиопия не заключит окончательный мир со сторонниками махди? Ведь в одиночку каждая страна не сможет отстоять свою независимость. Рано или поздно европейские государства одержат верх.
Негус внимательно выслушал вопрос, согласно кивнул. На его губах мелькнула довольная улыбка.
Теодорос перевел его слова:
— Негус сказал, что не ошибся в своем выборе. Ты умеешь думать и задаешь серьезные вопросы. Да, победа европейцев возможна. Но мы должны сражаться, иначе наши внуки будут плевать на наши могилы. Победа европейцев будет временной. Африка не подходит для жизни белого человеками, и на большинстве ее земель белые женщины не смогут выращивать своих детей. Нас всегда будет больше, и мы умеем учиться. Для нас Китай и Япония пример того, как надо перенимать европейский опыт в технике и науке и при этом сохранить независимость. Тем более что европейцы ненавидят друг друга. Так что рано или поздно, но хозяевами на своей земле будем мы сами…
Такого откровенного ответа Дмитрий не ожидал. Хотел было возразить, что большинство европейцев и не собирается переселяться в Африку, работы им хватает и у себя дома. Но Теодорос сделал знак и продолжал:
— Что касается сторонников махди, то с их первым вождем, Мохаммедом Ахмедом, у нас начали складываться деловые отношения. К сожалению, он скончался вскоре после своих побед, а его преемники не сумели управлять государством, высокими налогами совсем разорили народ. Люди продавали детей в рабство, чтобы спасти их от голодной смерти. Фанатики-махдисты требуют от всех людей беспрекословного исполнения положений Корана. Но любая религия, в том Числе и ислам, провозглашают мир, согласие, терпимость. Ее положения нельзя буквально использовать для ведения государственных дел. В Библии хорошо сказано — «Богу — Богово, кесарю — кесарево».
Под сводами кельи опять зазвучал негромкий голос негуса. Словно эхо ему вторил Теодорос:
— Ты, Митрий, умен и смел, умеешь ладить с людьми другой веры и другого цвета кожи. Негус был поражен, когда ты показал его воинам свое умение фехтовать и стрелять с двух рук. Эмиру Раббеху уже известно о нашей победе над итальянцами и о помощи России. Чтобы укрепить свою пятидесятитысячную армию, он просил прислать надежного военного советника. Такого, например, как бей Сулейман.
