Спокойно и взвешенно он проговорил:
— Вы сильно заблуждаетесь, господа. У меня нет никакой связи ни с русским посольством, ни с коммунистической партией, ни с какой бы то ни было шпионской группой! Мой друг Керш передал мне в свое время на хранение небольшой подарок для одной своей знакомой из Портленда; о нем, разумеется, не должна была знать его жена. Поэтому-то я и сказал слуге вручить пакет только в руки мистеру Кершу. Неужели вы серьезно думаете, что я поручил бы прислуге доставить адскую машину?.. Тогда бы уж лучше я сам ее отвез…
Сотрудник ФБР несколько секунд раздумывал, поигрывая зажигалкой, а затем с сожалением сказал:
— Ну-ну… И это вся правда? Жаль, действительно, жаль! Но если я вас сейчас поймаю на лжи, позвольте уж тогда мне предположить, что и все остальное, о чем вы мне только что рассказали, тоже ложь.
Ричард Хэймз, не задумываясь, согласно кивнул. Фэбээровец поднялся со стула, подбросил зажигалку, поймал ее и подошел к двери.
Хэймз увидел, как он впустил в комнату женщину в черной вуали. Лишь когда она подошла ближе к настольной лампе, он узнал Лину Керш, вдову его погибшего друга.
Допрашивающий предложил ей стул. Когда Лина подняла вуаль, Хэймз вздрогнул — на него устремился исполненный холодной ненависти взгляд. От Лины во время допросов не ускользнуло, что ФБР считает Ричарда Хэймза убийцей ее мужа.
— Миссис Керш, — начал фэбээровец, — не поможете ли нам освежить память мистера Хэймза?
Женщина сдержанно кивнула.
Хэймз смотрел на нее во все глаза.
— Мы знаем друг друга со времен войны, — сразу начала Лина Керш. — Мистер Хэймз, мой муж и я когда-то были друзьями.
Ричард Хэймз опустил голову. В уголках его губ обозначились горькие складки.
— Тогда, — продолжала миссис Керш, — мы были очень молоды, очень романтичны, полны всяких надежд. Только что выиграли войну, а русские — наши союзники… В Нью-Йорке в то время было очень модно принадлежать к леворадикальным кругам. Мистер Хэймз был членом коммунистической партии и очень ловко сумел использовать для своих целей нашу патриотическую восторженность. Он агитировал моего мужа до тех пор, пока Джек тоже не вступил в компартию.
— Вы не знаете, занимал ли мистер Хэймз какое-нибудь заметное место в партии? Я имею в виду — был ли он активным ее членом? — спросил фэбээровец, самодовольно скрестив на груди руки.
— У меня сложилось впечатление, что он был руководителем местной организации, к которой мы относились… О, он был очень активен, — ответила Лина с неподвижным лицом.
Хэймз вышел из оцепенения. Он хотел что-то спросить у миссис Керш, но сотрудник ФБР опередил его:
— Ну так что, мистер Хэймз, как обстоит дело с остальным? И после этого я должен верить вашим словам?!
Кивком головы он распорядился увести Лину Керш, а когда дверь за ней закрылась, остановился перед Ричардом Хэймзом:
— Итак, Хэймз, не лучше ли вам принять мое предложение?
Тут Хэймз потерял самообладание и стал кричать этим пятерым, что он невиновен. Он буянил, плакал и наконец в полном изнеможении затих.
Ему дали несколько часов отдохнуть и возобновили допрос, но уже в другом помещении, без окон, и не таким дружелюбным тоном, как прежде. Вскоре непрерывные перекрестные допросы измотали его, и, будь он хоть как-то замешан в диверсии, он признался бы. Он вообще признался бы во всем, что хотели услышать от него сотрудники ФБР. Но он ничего не знал об агентах Кремля, он не знал никаких шпионских групп, он никогда в жизни не держал в руках динамитного патрона, не говоря уже об адской машине. Он просто был не в состоянии дать такие ответы, каких от него ждали.
Однако расследование не ограничивалось допросами только Ричарда Хэймза. Поиски диверсантов велись по всей стране. Во многих местах задерживали людей с прокоммунистическими взглядами, если они имели хоть какое-то отношение к разбившемуся самолету. Их допрашивали, им угрожали, иногда избивали… Поиски убийцы сорока четырех человек, летевших из Денвера в Портленд, вылились в одну из крупнейших политических акций в истории Америки. Но необходимых признаний не было…
Поэтому неудивительно, что объектом пристального внимания стали также родственники той безобидной пожилой дамы, которая первый раз в жизни села в самолет, чтобы помочь дочери на Аляске в уходе за ее первенцем. Эта дочь, жившая в "ледяной пустыне", и сын от первого брака, Джек Грэхэм, были ее единственными родственниками. Дочь сразу вычеркнули из списков подозреваемых, так как у нее не было никакой возможности подложить в самолет бомбу. Сыном занялись всерьез, и прежде всего потому, что у него была судимость за подделку документов и попытку мошенничества.
Когда сотрудники ФБР стали тщательно изучать прошлое Джека Грэхэма, то узнали о нескольких случаях манипуляций со страховками, не принесших, однако, желаемых результатов. Он, например, застраховал на большую сумму старый грузовик, который давно пора было сдать на металлолом, и однажды ночью оставил его на неогороженном железнодорожном переезде. По всей видимости, Грэхэм хотел "нагреть" страховую компанию на кругленькую сумму. Полиция в тот раз не смогла доказать наличие у него преступного замысла, и поэтому до судебного разбирательства дело не дошло. Через несколько месяцев в маленькой автомастерской Грэхэма. которую ему подарила мать, чтобы обеспечить его жизнь, взорвалась газовая плита. При этом, по его утверждению, сгорела шкатулка с пятью тысячами долларов. Когда страховая компания поставила условием выплаты страховки тщательное расследование несчастного случая, Грэхэм неожиданно отказался от своих претензий по страховым контрактам.
С каждой страницей дела Джека Грэхэма перед агентами ФБР все отчетливее вырисовывался портрет уже далеко зашедшего по кривой дорожке молодого человека, который никогда не хотел честно трудиться и получал свои доходы, если только это не были деньги сердобольной матери, из довольно темных источников. Контрабанда алкогольных напитков, торговля наркотиками и махинации с тотализатором — это еще достаточно безобидные делишки Грэхэма. Когда ему однажды удалось устроиться на одну фабрику учетчиком, он при первой же возможности украл чековую книжку у владельца фабрики, подделал подпись и снял со счета в банке четыре тысячи двести долларов. За две тысячи он купил подержанный спортивный автомобиль, а остальное прокутил, устроив себе веселую жизнь. Когда у него в кармане не осталось ни цента, он сдался полиции. Ему дали два года тюрьмы, но отсидел он лишь два месяца, так как мать возместила ущерб и тюрьму заменили условным сроком. С тех пор Грэхэм больше не попадался в поле зрения полиции; выглядело все так, будто он взялся за ум. Он женился и устроился работать мойщиком машин в большом гараже.
20 января 1956 года Джека Грэхэма с молодой женой впервые вызвали в местное управление Федерального бюро расследований. Сотрудник сделал это ради "галочки" — ему нужно было закончить проверку всех причастных к делу лиц, и не хватало только протокола с допросом Грэхэмов.
Первым давал показания Джек Грэхэм. В ходе беседы сотрудник ФБР передал ему сумочку погибшей матери, которая была обнаружена среди обломков самолета почти неповрежденной. Чтобы Грэхэм мог подтвердить, какие предметы и документы были ему вручены, сотрудник открыл сумочку и выложил ее содержимое на письменный стол. На пол упал сложенный листок бумаги. Фэбээровец поднял его и развернул — это была квитанция за доплату, которую миссис Кинг получила перед полетом в багажном отделении. Скорее для порядка, чем подозревая что-то, сотрудник спросил:
— Что ж такое тяжелое взяла с собой ваша мать, раз ей пришлось доплачивать?
— Понятия не имею, чего она там напихала, — ответил Грэхэм. — Мать сама укладывала чемодан. Я только знаю, что она собиралась взять с собой несколько патронов для охотничьего ружья… хотела там поохотиться. И еще подарок для моей сестры.
Сотрудник удовлетворился этим объяснением, дал Грэхэму подписать протокол и отправил его из кабинета. Затем он вызвал жену Грэхэма Глорию.
Миссис Грэхэм подтвердила слова мужа о том, что Дэйзи Кинг взяла с собой охотничьи патроны и подарок для дочери. Только в одном их показания не совпадали. Глория Грэхэм сказала, будто Джек собственноручно упаковывал пакет с патронами в подвале дома.
Сотрудник ФБР удивленно посмотрел на нее:
— А вы не ошибаетесь, миссис Грэхэм?
Молодая женщина покачала головой:
— Конечно, нет, мне еще пришлось спуститься в подвал, потому что это было так долго… Джек очень тщательно упаковал патроны, чтобы чего-нибудь не случилось.
Джека Грэхэма снова вызвали и указали на это противоречие. Проводивший допрос сотрудник в данном случае заботился лишь о том, чтобы согласовать между собой оба протокола. Вся эта история и так заняла у него слишком много времени.
