Гюнтер Продьоль
Криминальные сенсации (Часть 1)
Банда Диллинджера
Ист-Чикаго, штат Индиана, 15 января 1934 года.
Середина дня… Через какие-нибудь полчаса филиал Национального банка в Ист-Чикаго закроется на обед. К нему медленно подъезжает темно-синий шестиместный «крайслер» и останавливается метрах в четырех от каменных ступеней ведущей к центральному входу лестницы. Из лимузина выходят пять молодых людей. Несмотря на холодную пору года, они только в костюмах и шляпах, у каждого через правую руку, как летом, перекинут плащ.
Редкие прохожие, спешащие по своим делам, не обращают на них особого внимания: просто пять человек, возможно члены правления, идут себе спокойно в банк. Никто из проходящих мимо и не подозревает, что у каждого под плащом наготове 32-зарядный автомат — из тех, что на вооружении у американской федеральной полиции.
Водитель «крайслера» вытаскивает из-под соседнего сиденья такой же автомат, снимает его с предохранителя и кладет рядом на кожаную обивку. Затем щелчком выбивает сигарету из пачки и чиркает универсальной спичкой о приклад автомата. Тем временем остальные уже исчезают за массивной входной дверью. Один из них остается на посту у дверей. Он достает из кармана картонную табличку и изнутри прикрепляет ее к дверному стеклу. Теперь снаружи каждый может прочесть, что кассовый зал временно не работает. Пожилому господину, который не замечает таблички, молодой человек предупредительно разъясняет, что, к сожалению, деньги пока выдаваться не будут.
Четверо других уже прошли вестибюль и входят в помпезный кассовый зал, где около сотни посетителей занимаются своими банковскими вопросами.
И снова один из них остается у входа, а трое других, вежливо извиняясь, пробираются к барьеру, за которым находится большой сейф с широко раскрытой сейчас бронированной дверцей. Вдруг, как по команде, все четверо сдергивают плащи, и теперь можно видеть тонкие черные стволы, круглые магазины и коричневые деревянные приклады автоматов. Однако пока на это никто не обращает внимания. Люди в кассовом зале очень заняты своими денежными делами.
Но вот оставшийся у входа поднимает автомат, нажимает на курок, и в тот же миг тонкий ствол с пронзительным прерывистым визгом изрыгает в потолок веер пуль. Они попадают в лепные украшения, светильники — и небольшой дождь из штукатурки, кусков гипса и стекла сыплется на паркетный пол. Там уже, вытянувшись во весь рост и не смея поднять головы, как курсанты на ученьях, лежат клиенты банка, которые только что так усердно занимались своими финансовыми вопросами. Им совсем не обязательно смотреть на то, что происходит: они и так все прекрасно понимают. Уже года два, по крайней мере раз в неделю, они читают в газетах о подобных происшествиях.
Так что, когда мужчина у входа направляет на них еще дымящийся автомат и кричит: «Ограбление! Никому не двигаться, не то стреляем! Оставайтесь на местах, и мы никого не тронем!» — это уже излишние церемонии.
За предупреждением на твердом чикагском сленге наступает гнетущая тишина. Люди словно приклеились к полу, их тела застыли в неподвижности, они даже боятся дрожать от страха. У некоторых в карманах есть оружие, и они лихорадочно соображают, нельзя ли его незаметно вытащить и пустить в ход. В конце концов, ведь их здесь человек сто. Не могут же четверо гангстеров держать всех в поле зрения. Стоит только одному начать…
Многие уже подумывают об этом — но тут у них перед глазами всплывает броский заголовок в недавних газетах: «При ограблениях банков погибло 262 человека!»
И у всех появляется только одно желание: не стать двести шестьдесят третьим!
Кассир в черных нарукавниках, сидящий рядом с открытым сейфом, тоже сначала думает о сопротивлении и о белой кнопке тревоги, которая спрятана изнутри под кассовым окошком и до которой всего каких-нибудь полметра, тогда как до ближайшего автоматчика по ту сторону барьера добрых метров пять. Он представляет себе, как в завтрашних газетах на первых страницах напечатают его фотографию с подписью: «Отважный кассир сорвал ограбление!», а директор назначит его главным кассиром. Ему только нужно незаметно протянуть руку — и через несколько минут полиция будет здесь! Но тут же в голову приходит мысль, что пули из автомата преодолеют пять метров быстрее, чем он дотянется до кнопки, и тогда в газетах, вероятно уже в черной рамке, можно будет прочитать: «За свою преданность Национальному банку он заплатил жизнью…»
Так и не нажимает кнопку кассир, сидящий перед открытым сейфом. Когда мужчина у входа кричит: «Эй, ты, там, у сейфа! Ну-ка открой дверь и помоги сложить деньги! Да пошевеливайся, а не то пришлепну!» — он покорно поднимает руки и идет к маленькой двери в барьере.
Трясущимися руками держит он серый почтовый мешок, используемый банками для перевозки денег, и пытается считать летящие в мешок пачки долларовых купюр, однако вскоре отказывается от этого.
Мужчина, который достает из сейфа деньги, видимо, тоже не обеспокоен проблемой подсчета. Он и его сообщники полностью полагаются в этом на американскую прессу — уже сегодня вечером она сообщит с точностью до цента сумму похищенного.
Когда грабитель с набитым мешком проходит через дверь в вестибюль, его «коллега», простоявший все время на посту у входа в зал, снова «дает слово» своему автомату. Только на этот раз он пускает очередь над головами лежащих на полу и нагоняет такого страху, что ни у кого и мысли не появляется преследовать убегающих бандитов.
Человек за рулем «крайслера» удивленно поднимает брови, когда от выстрелов в банке из нескольких окон на фасадной стороне здания сыплются стекла. Испуганные прохожие бегут к стоящему на углу «копу» — патрульному полицейскому, — чтобы обратить на это его внимание. Он идет сюда! Сначала медленно, потом вдруг переходит на бег.
В то время как полицейский на ходу вытаскивает из кожаной кобуры револьвер, человек в машине хватает автомат. Он кладет ствол на опущенное стекло правой дверцы и прикрывает его выставленным локтем; это выглядит так, будто скучающий водитель такси коротает время в ожидании клиента. Чтобы не промахнуться, он ждет, пока «коп» взбежит на верхнюю ступеньку лестницы. Однако когда полицейский, пробегая мимо витрины магазина-закусочной, выхватывает свисток и тянет его ко рту, он нажимает на курок.
Визг короткой очереди сменяется звоном разбитого пулями витринного стекла. «Коп», будто споткнувшись на полном ходу, падает лицом вниз, на мостовую. И уже не поднимается. Видно, убит наповал.
Линкольн-авеню, на которой стоит банк, пуста, словно ее вымело. Пятеро мужчин с автоматами и мешком денег без помех садятся в машину. Последний, как бы из озорства, хлещет очередью по входу в банк — сыплются дверные стекла. Взревывает мотор, и «крайслер» исчезает…
Вечером газеты не только Ист-Чикаго, но и всей Америки сообщают, что ужасная банда Диллинджера совершила очередное, пятьдесят шестое, ограбление, похитив из филиала Национального банка в Ист-Чикаго 263 954 доллара и убив при этом «всего лишь» одного полицейского О'Мэллея. Не только жестокость при нападении, но и, прежде всего, пули, извлеченные из стен и потолка кассового зала, а также из тела застреленного сержанта O'Мэллея, доказывают, что речь действительно идет о самой опасной американской банде.
А ведь несколько месяцев назад оружие гангстеров принадлежало федеральной полиции штата Индиана. Оно попало в руки людей Диллинджера в ночь с 14 на 15 октября 1933 года. Тогда Джон Диллинджер с членами своей банды Хомером ван Метером и Фрэнком Нэшем внезапно напали на уединенный полицейский пост в Оберне, застрелили постовых и забрали два пулемета, шесть автоматов, дюжину винтовок, десятки револьверов, четырнадцать ящиков патронов и несколько пуленепробиваемых жилетов. Все это они увезли на двух машинах, которые украли тут же, во дворе полицейского поста. Тогда они оставили на месте преступления столько отпечатков пальцев, что было совсем нетрудно установить давно уже прописанного в дактилоскопической картотеке инициатора налета Джона Диллинджера. Однако большего сотрудникам ФБР добиться не удалось, хотя все последующее время Диллинджер почти каждую неделю заставлял говорить о себе убийствами и ограблениями.
Американские газеты использовали последнее ограбление как повод в который уже раз рассказать читателям о жизненном пути этого знаменитейшего преступника. Во всех деталях они расписали, что Джон Диллинджер, прозванный Джоном-убийцей, родился в 1903 году в городке Мурсвилл штата Индиана в семье почтенного коммерсанта Чарльза Диллинджера, который одно время был даже членом правления «церкви истинных христиан», и что в двадцать один год он средь бела дня в городском парке совершил свое первое, правда неудачное, нападение на гражданина Мурсвилла Моргана.
