Она все ещё держит руки у груди, словно пытаясь защитить себя.
— Тебе не нужно меня боятся, — кладя свои руки поверх ее, произношу. От моих слов она немного расслабляется, а я, воспользовавшись этим, приподнимаю её футболку почти до груди, но дальше не рискую. — Давай мы снимем её, принцесса, хорошо?
Дождавшись ее неуверенного кивка, я приподнимаю футболку выше, открывая вид на её прекрасные округлости, а затем снимаю полностью. Ахнув, руками она тотчас же прикрывает свою грудь. Меня это огорчает, но если ей так комфортнее, то пусть.
Чтобы она не ощущала себя неловко, я разворачиваюсь её спиной и сжимаю кулаки, потому что мои глаза опускаются на ее подтянутые ягодицы в бикини.
Так, Зорин, возьми себя в руки! Ты мужчина, а не прыщавый сосунок, впервые увидевший обнаженную женщину.
Сделав глубокий вдох, я включаю душ, не спеша намыливаю ее тело своим гелем для душа. Возможно, это ненормально, но у меня захватывает дух от одной мысли, что она будет пахнуть как я.Я не дотрагиваюсь до тех участков кожи, к которым мне бы хотелось притронуться больше всего. Притронуться. Укусить. Облизнуть. Поцеловать. Чеерт!
В конце концов, мне не хочется смутить девчонку ещё больше. Она точно не умудренная опытом женщина. Это читается в её глазах. В её невинных прикосновениях. Наверняка с ней был счастливый ублюдок, который не смог раскрыть всей ее сексуальности. Что ж это его промах, потому что я собираюсь однажды восполнить эти пробелы сполна. Конечно, если она позволит.
Смыв пену с ее лопаток, я скольжу на лебединую шею, пробегаюсь по ней пальцами, с удивлением отмечая, какая она тонкая. Налив в руку шампунь, я принимаюсь за её волосы. Сейчас они цвета мокрого песка. Когда я массирую кожу её головы, из Сони вырывается протяжной стон, а сама она начинает дрожать.
— Тебе плохо? — замираю и хмуро спрашиваю.
Я не могу обратиться в обычную больницу или же вызвать скорую. Ради всего святого, мы наверняка в негласном розыске, но у меня есть несколько знакомых аспирантов, которые могли бы ей помочь.
Когда она так и не отвечает, я разворачиваю ее к себе лицом и внимательно смотрю на неё. Лицо Павловой красного оттенка, а сама она, потупив глазки в пол, смущенно качает головой.
До меня не сразу доходит, но как только это случается, меня как будто прошибает молнией.
Черт! Мне нужна ванна со льдом. Непременно.
Резко повернув её обратно спиной, я домываю голову, быстро смываю пену, а затем выключаю воду. Поспешно накидываю на неё полотенце и вытираю, чтобы затем завернуть её в халат. От греха подальше…
Не то чтобы это мне помогло. Моих воспоминаний и фантазий с лихвой хватит на несколько лет.
Вытерев её волосы, поднимаю на руки и несу в комнату, где осторожно кладу на кровать и укутываю одеялом.
Я сам ещё в мокрых трусах, а мой возбужденный член стоит колом и не собирается униматься. Мне определенно точно нужна минутка другая ледяного душа. Однако только я ступаю из комнаты, как слабый голос Сони меня останавливает.
— Не уходи! Пожалуйста.
Я несколько секунд раздумываю, но наткнувшись на эти зелёные глаза полные мольбы, киваю головой.
— Хорошо.
Через секунду я забираюсь к ней под одеяло, ложась как можно дальше, дабы не было искушения, но Павлова похоже задалась целью меня убить или заставить посинеть мои яйца, ведь её голова ложится на мою грудь, а рука обнимает торс.
— Спасибо, — тихо шепчет.
Что ж, даже если мои яйца взорвутся, то оно того стоит.
Расслабившись, я глажу ее волосы до тех пор, пока ее дыхание не становится равномерным.
Глава 24
Соня
Если бы только можно было бы разрубить свою голову, достать оттуда этот дебильный отбойный молоток, что стучит по моим мозгам, и заново склеить я бы так и сделала. Но, увы, я вынуждена бороться этой головной болью.
В сотый раз порываюсь открыть глаза, но как только делаю это, тут же зажмуриваюсь.
Черт! Как же все болит!
А ко всему прочему привкус во рту, как будто кошки нагадили.
И нет. Я не пробовала кошачье дерьмо, но мне кажется это самое подходящее описание.Простонав, я все же усилием воли открываю глаза, а затем даже привстаю на локтях. За окном темно. Значит на улице ночь. Или вечер.
Откинув одеяло, медленно сползаю с кровати, пальцами массируя свои пульсирующие виски.
И что за пойло только лакает этот Зорин?
— Нормальное такое пойло, баксов за триста. Подарок за оказанную услугу, — вдруг раздается его голос, отчего я испуганно вскрикиваю, а отбойный молоток с силой бьет по моим мозгам. Баам!
Черт! Я это вслух сказала?
— Да, и это тоже, — и хоть я сижу спиной, но по голосу слышу, что Зорин веселится. Отлично, хоть кому-то из нас хорошо!
— Что же это за услуга такая? Ты уверен, что оказал услугу? Потому что мне кажется тебя хотели отравить, — ворчу, вставая с кровати.
Земля уходит из-под ног. Пошатнувшись, я, наконец, нахожу равновесие, и разворачиваюсь к нему лицом. Демьян лежит на кровати в одних боксерах, рукой подпирая голову, а на его лице красуется лукавая усмешка.
— Ну, утром ты явно так не думала. Особенно, когда пила эту «отраву», — делает акцент, — из горла.
События сегодняшнего дня проносятся в голове. Я ничего не забыла. А как хотелось бы… Вот я на свою беду нахожу бутылку, затем в голову приходит идея поплясать на столе, затем падаю, а после… Блин!
На пятках я круто поворачиваюсь, отчего меня заносит, и я едва не падаю на кровать. Чудом мне удается избежать падения. Как неудобно-то! Меня что действительно вырвало на Зорина?!
— Действительно, — подтверждает мои мысли. — А потом ещё раз двадцать в ванной.
— Я… — запинаюсь, готовая провалиться сквозь землю от стыда, — в общем, не специально. Извини.
Это второй раз в жизни, когда я напиваюсь до такого состояния. Обычно это в стиле Фроловой. Не в смысле, что опустошать свой желудок на парней, а напиваться. К тому же её реакция более безобидная, чем моя. Девушка просто отключается и дрыхнет до утра.
Первый мой раз случился на первом курсе. Я ещё молодая и зелёная и полная энтузиазма. Студенческая шальная жизнь, тусовки и все таком духе. Надралась я до чёртиков на одной из вечеринок, куда нас с
