– Что вам от меня нужно? – Оказавшись зажатой между столом и герцогом, Ханна все больше отклонялась назад; еще чуть-чуть, и она может просто рухнуть на стол. – Хотите, я буду драить полы? А еще я умею готовить, стирать и шить.
Герцог вскинул брови.
– Ваши таланты не могут не восхищать, но для всего этого у меня есть слуги. Для вас я, пожалуй, придумаю нечто другое, чем пока никто не занимается.
Ханна удивленно взглянула на герцога. Чем, интересно, она сможет возместить его потерю? Ее голова явно плохо соображала, когда герцог нависал над ней подобным образом, и в его темных глазах светилось обещание того, о чем Ханна не могла помыслить без дрожи.
– Не пойму, о чем вы: по-моему, у вас каждым делом не меньше трех слуг занимаются. – Она старалась держаться уверенно, но, похоже, у нее это не очень-то получалось.
Герцог неожиданно улыбнулся.
– Ну что вы, за некоторые обязанности не берется никто… – Он скользнул взглядом по ее губам. – Возможно, исполнив их, вы возместите убыток.
Ханна попыталась собрать последние капли рассудка. Она совсем растерялась, когда его лицо осветилось улыбкой, и ей захотелось улыбнуться в ответ, хотя она догадывалась, чего он хочет. Нет, это недопустимо, и она должна во что бы то ни стало положить этому конец! Вот только должна же она сначала узнать…
– И что же вы имеете в виду?
Герцог придвинулся ближе, и теперь его руки переместились к ее талии; при этом Ханна с ужасом почувствовала, что теряет равновесие. Во время танца герцог тоже ее обнимал, но тогда они находились в людном месте и изображали счастливую супружескую чету, тогда как теперь…
Ей казалось, темный взгляд его глаз пронизывает ее насквозь. Ханна видела, как дрожит жилка у него на горле: похоже, сердце у герцога колотилось так же сильно, как у нее. У Ханны душа ушла в пятки. Боже, что же ей делать! Сейчас один поцелуй может изменить все, а значит, этого никак нельзя допустить!
Подыскивая слова, Ханна нервно облизнула губы.
Герцог добродушно усмехнулся.
– Например, это. – Он пригладил выбившуюся на лоб прядку. – И это.
Когда он провел рукой по щеке Ханны, ей вдруг захотелось, чтобы он ее поцеловал. Она не знала, откуда взялось это желание, ведь поцелуй не сулил ей ничего, кроме неприятностей, но она ждала этого, как ребенок ждет рождественский пудинг, страшась пошевелиться лишний раз и трепеща от ожидания чуда.
Рука герцога скользнула по ее подбородку, и Ханна прикрыла глаза. Как же глупо чувствовать влечение к совершенно постороннему мужчине! Он ей не муж и никогда им не станет. Еще он содержит дом в образцовом порядке и всегда готов поселить там новую любовницу, а совсем недавно готов был лишить крова леди Редли и ее семейство. Он холоден как лед. Ее он тоже использует в своих корыстных интересах – заставляет обманывать своих родных и даже незнакомых людей.
– Двадцать тысяч фунтов за поцелуй? – Почувствовав, легкое прикосновение его губ, Ханна приоткрыла глаза.
– Одна тысяча.
Здравый смысл на время покинул Ханну. Зачем она это ляпнула? Из-за этого грубого вопроса герцог опять превратился в бесчувственного сухаря; а ведь он, когда захочет, может быть очень нежным… Нежным? Ханну потрясло эго неожиданное открытие. Теперь ее влекло к нему куда больше, чем она осмеливалась признать.
– Простите, – прошептала она, и герцог, словно опомнившись, выпрямился, снял руки со стола и отступил назад.
– Ничего, все в порядке. – Только сейчас Ханна поняла, насколько ласковым был его голос совсем недавно. Она вскинула голову: должно быть, герцог неверно истолковал ее извинение. Маркус поправил манжеты и осторожно покосился на нее.
– Что ж, попробуем придумать более щадящий способ оплаты.
– Я спросила, сколько стоит поцелуй… – это было так глупо! Простите… – Ханна опустила голову.
Герцог подошел к небольшому шкафчику и достал из него бокал и бутылку виски.
– По-моему, на этот раз я должен просить прощения. – Он налил чуть больше половины бокала. – В конце-то концов, за все приходится платить, верно?
Теперь его ухмылка совсем не была похожа на очаровательную улыбку, оживлявшую лицо герцога совсем недавно.
Ханна чувствовала себя прескверно, но что она могла сказать? «Не изволите ли вести себя, как вели до того, как я все испортила своей неуместной болтовней?»
Герцог поднял бокал, и на солнце сверкнуло кольцо-печатка. Потом он отвернулся к окну и больше не произнес ни слова.
Постояв немного в нерешительности, Ханна направилась к выходу. У двери она обернулась: герцога окутывал ореол солнечного света, в котором различима была лишь высокая, одинокая фигура.
Итак, одиночество – это его удел на всю оставшуюся жизнь. Маркус поглядел на улицу и пригубил прохладное виски. И с чего ему взбрело в голову – флиртовать с вдовой священника? Он даже полез к ней целоваться. Разумеется, теперь Ханна всегда будет относиться к нему недоверчиво и с опаской. Возможно, она симпатизирует Редли и ненавидит Сюзанну, но сам герцог в ее глазах – ледышка и чудовище. Вот только… Почему это должно его трогать?
Он потряс головой, пытаясь прогнать соблазнительную картину: она лежит, смежив веки и приоткрыв губы, всем своим видом давая понять, что ждет поцелуя. Только не его поцелуя.
Интересно, любила ли она Дэвида? Брат обманул ее, оставил без гроша, но женщины – загадочные создания и часто любят тех, кто их недостоин. Впрочем, Ханна лучше многих, по крайней мере, так ему казалось до недавних пор. По мнению Маркуса, было крайне неразумно прощать долг в двадцать тысяч фунтов, да и за Дэвида она выскочила замуж впопыхах – ведь они были знакомы всего три недели. Тем не менее, вряд ли ею руководила жадность: жадная женщина не стала бы отказываться от предложенных денег. Теперь Маркус почти жалел, что она не любит деньги: иначе бы он просто предложил ей двадцать тысяч фунтов за ночь любви…
Герцог вздохнул и взял с подноса опустевший бокал. Как это он успел набраться виски еще до чая? Неужели он все больше становится похож на Дэвида? Чувствуя, что ему надо поскорее избавиться от этого наваждения, поставил бокал обратно на поднос и отправился на поиски секретаря.
Глава 13
То, что случилось между ней и герцогом, не шло у Ханны из головы весь день. Дело даже не в том, что герцог хотел ее поцеловать – она сама этого страстно желала. Но вот вопрос: почему ее к нему так влечет? Наверное, потому, что они вынуждены жить рядом и изображать несуществующую близость. Ханна неустанно твердила себе, что никакая она герцогу не жена, и лишь оттого что она играла таковую, в ее голову невольно закрадывались разные фантазии. В конце концов, Ханна уже успела вкусить супружеское счастье и знала, какое это наслаждение – заниматься любовью.
