Медоеды не прочь полакомиться медом, однако, по-видимому, специально они медоуказчиков не выискивают. А вот люди с удовольствием пользуются навыками медоуказчика и научились давать птице знать, где их можно найти. Народ боран на севере Кении и юге Эфиопии использует для этого специальный свист («фуулидо»), слышный более чем за километр. Так частота встреч с медоуказчиком увеличивается вдвое. С помощью птиц людям удается найти гнездо раза в три быстрее, чем без нее: примерно за три часа вместо девяти.
Может быть, мы никогда не узнаем, научились ли люди следовать за медоуказчиком у медоеда или просто наблюдали за птицей, наверное, правильнее было бы сказать, что медоуказчик научил людей. И вряд ли мы выясним, когда именно люди в Восточной Африке (где эта практика встречается сегодня) начали использовать наводки медоуказчика для поиска гнезд. Европейцы узнали об этом способе в XVII в., когда впервые прибыли в этот регион. Но наскальные рисунки доказывают, что метод практиковали как минимум 2000 лет назад. Существуют и некоторые доказательства его гораздо более древнего происхождения – возможно, он возник еще на заре истории современного человека.
Ключ к ответу на этот вопрос, возможно, спрятан в названиях медоеда и медоуказчика у танзанийского народа хадза. Язык хадза – один из древнейших использующихся сегодня, и названия этих двух животных, Kìrìphá-kò и Thìk’ìlí-ko, по-видимому, имеют общую этимологию. Возможно, предки современных хадза первыми описали отношения медоеда и медоуказчика – и первыми начали их копировать.
Это только предположение, но оно вполне разумно. Предки хадза жили на одной и той же территории в течение 50 000 лет, если не дольше (это значительно больше, чем соседние этнические группы: ближайшие родственники хадза – бушмены южной Африки, причем оба эти народа – представители древнейших генетически различимых групп). В течение всего этого времени они занимались охотой и собирательством – им было незнакомо земледелие, они не разводили скот, не строили постоянных жилищ. Зато наверняка можно сказать, что хадза любят мед (примерно 80 % их пищи – растительного происхождения, различные клубни и ягоды, а остальные 20 % – мясо и мед – составляют куда большую, чем 20 %, часть по своему энергетическому вкладу). Так что вполне вероятно, что предки хадза начали сотрудничать с медоуказчиком, как только поняли, что это позволяет сэкономить время.
Генетические и лингвистические свидетельства дают возможность предположить, что древнейшее разделение предков ныне живущих популяций Homo sapiens пролегло между прародителями хадза и географически очень отдаленных от них сейчас народов сан, или бушменов Южной Африки.
Заставить свой язык произнести на языке хадза названия медоеда и медоуказчика – непросто. Если честно, не думаю, что у меня это получается. Но я не перестаю пытаться, потому что мне кажется, это хороший способ продемонстрировать уважение к хадза, а также хороший повод задуматься о важной и непростой связи человеческого познания и языка с отношением к природе.
По поводу уважения: антропологи и другие, кому довелось провести какое-то время с хадза, удивлялись физической и психологической выносливости этого народа. Условия, в которых они живут, настолько тяжелы, что до недавнего времени на их территории никто даже не пытался претендовать. А хадза живут тут с радостью. Они противостояли многократным попыткам сначала колониальных властей, а затем и правительства Танзании переселить их с традиционной территории. Не так давно им пришлось столкнуться с попыткой захвата этой территории. По-своему хадза не менее упорны, чем медоед. Кроме того, они очень заботливы и добры – по крайней мере большую часть времени – друг к другу. Как утверждает антрополог Сара Блаффер Харди, чья работа о совместном воспитании детей во многом изменила представление о человеческой заботе друг о друге, мужчины и женщины хадза разделяют такие обязанности, как забота о детях, гораздо более справедливо, чем другие народы. (И мужчины, и женщины находят также время, чтобы расслабиться – для мужчин это обычно означает игры с отравленными стрелами.) В наше время менее тысячи человек продолжают вести этот традиционный образ жизни, и шансы сохранить его без активной внешней поддержки совсем невелики – за одно это хадза заслуживают особого уважения. Слова вроде Kìrìphá-kò и Thìk’ìlí-ko могут пережить создавший их народ. Сохраняя эти слова, мы отдаем дань уважения людям, образ жизни которых – один из древнейших и которые пытаются сохранить древнейшие традиции познания окружающего мира.
В главе 8 «Человек» мы рассматривали аргументы в пользу концепции общего происхождения музыки и языка. Но как бы то ни было, у языка, без сомнения, несколько источников. Название медоеда на языке хадза дает повод усмотреть здесь косвенное доказательство, что способы коммуникации, отличающие человека, по крайней мере частично развивались как результат взаимодействия с другими животными. Возможно, навыки репрезентации, изложения, представления тоже корнями уходят в такое взаимодействие человека с птицей, какое мы сегодня наблюдаем между хадза и медоуказчиком. Для хадза, которые не держат скот или домашних животных, это, возможно, самые близкие отношения с другим видом. Они возникли раньше того, что мы знаем как приручение, и совсем на него не похожи. Это общение почти на равных, пожалуй, отличный пример того, что поэт Эдвин Мюир назвал «давно утраченным, отжившим братством» между людьми и другими животными.
«Одомашнивание», считает биолог Тим Фланнери, это лишь слабое эхо первых отношений человека со многими животными в разных частях света.
Антропологи рассказывают, что у хадза принято завершать успешный сбор меда «традиционным представлением», в котором один человек с помощью свиста исполняет роль медоуказчика, а второй изображает сборщика меда (аналогичным образом после удачной охоты – добычей может быть все что угодно, от павиана до жирафа – хадза рассказывают историю охоты, особенно если она была опасной или сложной). Такое воспроизведение событий – вероятно, одна из древнейших форм развлечения – по-видимому, также сыграло важную роль в развитии и совершенствовании человеческого языка. Речь, по крайней мере частично, возникла в процессе внимательного прислушивания к звукам других животных (таких как пересвист медоуказчика) и интерпретации оставляемых животными знаков (например, следов хищников) и становилась более богатой и рефлексивной по мере их пересказа и изображения.
Описание человеческой речи и ее значения может заполнить страницы не одной книги. Если же коротко, то вот неплохое определение языка: «система кодирования и декодирования информации, которая использует большой словарный запас, быструю и эффективную систему передачи и способность комбинировать слова по определенным правилам для создания практически бесконечного количества значений». Большинство лингвистов считают: что бы там ни говорили о дельфинах, только человек имеет язык именно в вышеописанном смысле. И именно речь делает наши способности настолько безграничными, что позволяет нам занимать особое место среди животных. Некоторые ученые считают, что развитие речи сыграло не меньшую роль, чем эволюция самой ДНК.
С тех самых пор как исследование языка стало официальной независимой наукой, различные теории его происхождения и развития в основном оставались просто предположениями, которые не удавалось ни подтвердить, ни опровергнуть. Однако достижения генетики и археологии последних десятилетий показывают, что эти теории в большинстве своем проверяемы. Например, в 2001 г. было высказано предположение, что важную роль в развитии речи сыграло небольшое изменение гена FOXP2, уникального для современного человека. Этот новый вариант с огромной скоростью распространился среди всего человечества менее 200 000 лет назад. (Некоторые из современных людей, у которых отсутствует исправная копия этого гена, испытывают огромные трудности с речью.) Позже, правда, появились доказательства наличия этой «новой» вариации у неандертальцев. Соответственно, либо они обладали речью, очень похожей на нашу, либо этот ген – только один из нескольких факторов, определивших возникновение языка.
Возможно, отгадать эту загадку помогут более глубокие археологические исследования. Анатомия вида Homo sapiens практически не изменилась за последние 200 000 лет. Но аспекты поведения человека современного типа, которые включают производство сложных инструментов, торговлю на дальние расстояния и создание искусства и символов, начали проявляться только 100 000 лет назад (как показывают археологические данные) и установились окончательно только 50 000–40 000 лет назад. И возникновение языка почти наверняка сыграло ключевую роль для развития той когнитивной активности, которая сделала возможными это новое поведение.
