Я потерялся. Мне некуда было обратиться. Везде, где я пытался спрятаться, я уже бывал. Говорят, что алкоголики ненавидят две вещи: существующее положение вещей и перемены в существующем положении вещей. Я знал, что что-то должно измениться. Я не был склонен к суициду, но я умирал. И я был слишком напуган для того, чтобы что-то с этим сделать.
Мне нужен был золотисто-желтый свет. И я был бесконечно благодарен за то, что произошло в тот день в моем доме, потому что это дало мне новую жизнь. Мне в очередной раз подарили трезвость. Оставался только один вопрос: «А что мне делать с этим даром?» Раньше никакие меры долго не работали. Мне нужно было найти ко всему другой подход, иначе я — покойник. А я не хотел умирать, во всяком случае, до того, как научусь жить и любить. До того, как мир станет для меня более осмысленным.
Если бы моя привычка меня убила, то она убила бы не того человека. Я еще не стал в полной мере самим собой; я был только частью себя (и не лучшей частью). Мой путь к новой жизни должен был начаться с поиска работы — мне это показалось самым простым шагом. Единственная моя надежда была на то, что я сумею напрячь все свои силы. Я сумел провести немного времени в трезвом состоянии и, казалось, снова встал на ноги. У меня появилось несколько подруг из категории «секс по дружбе», но одна из них начала постепенно превращаться в нечто большее. Может быть, намного большее. Я умел заниматься сексом по дружбе — но это? В этом я разбирался не очень. Постепенно мне стало хотеться, чтобы она не уходила сразу после секса: «Почему бы тебе не остаться? Можно фильм посмотреть…»
Что я делаю? Я же нарушаю все правила!
* * *
Когда мы впервые встретились, ей было двадцать три, а мне тридцать шесть. На самом деле я знал, что ей двадцать три года, потому что сорвал вечеринку по случаю ее двадцать третьего дня рождения. Последовавший за тем наш первый, так сказать, сеанс поцелуев проходил на заднем сиденье совершенной убитой «Тойоты» (подумать только, я потратил столько денег на модные авто, а оказался на заднем сиденье обшарпанной машины Corolla). Когда мы закончили, я сказал: «Ухожу из машины в основном потому, что мне тридцать шесть».
Так начались два года, которые вместили в себя, вероятно, рекордное количество половых актов без каких-либо обязательств. Мы оба скрупулезно следовали правилам свободных отношений. Мы находились на одной волне. Мы никогда не ходили вместе ужинать, никогда не говорили о семьях друг друга. Мы никогда не обсуждали то, что происходило в жизни партнера в отношении других людей. Вместо этого мы обменивались сообщениями и звонками примерно такого содержания: «Как насчет четверга, в семь вечера?»
Сначала она была очень колючей. Помню, как-то в самом начале отношений я сказал ей, что буду в костюме и что, по-моему, мне он идет.
— Я ненавижу костюмы, — сказала она в ответ.
В конце концов я избавил ее от безапелляционности, но на это ушли годы.
* * *
В одном справочнике для актеров написано, что нужно постоянно пробовать делать что-то новое и пересиливать себя. (На самом деле я, скорее всего, прочитал об этом в книге, которую подарил мне отец, — той самой, на обложке которой он написал «Еще одно поколение спускается в ад».) Если вы преуспели в комедии, то нужно сделать поворот направо и стать драматическим актером. Вот такой у меня был план. С одной стороны, я не мог уйти на пенсию; с другой — как взрослый человек я не мог тратить столько времени на видеоигры. Как сказала мне однажды моя партнерша по сексу без обязательств, «ты живешь жизнью пьяницы и наркомана, только не пьешь и не колешься». (Она еще была и очень умной — разве я об этом не говорил?)
Я оказался на распутье. Что вы делаете, если вы актер, вы богаты и знамениты, но вам неинтересно быть богатым и знаменитым?
Ну, остается либо уйти на пенсию (а вы для этого слишком молоды), либо поменять амплуа.
Я сообщил своему менеджеру и всем агентам, что теперь ищу работу только в драмах.
Я попробовал себя в этом жанре и добился весьма хороших результатов с сериалами «Западное крыло», «Элли МакБил» и теледрамой «Триумф: История Рона Кларка», так что обращение к драме не казалось мне каким-то сумасшедшим ходом. Я проходил кастинг на несколько серьезных фильмов, но не попал ни в один из них. Я снял несколько независимых фильмов, в которых тоже очень старался, но и это не сработало.
А потом появился этот, можно сказать, раскаленный добела сценарий…
Я никогда не видел проекта, который излучал бы столько тепла, — он просто притягивал мое внимание. Сериал «Студия 60 на Сансет Стрип» (автор сценария Аарон Соркин, режиссер Томас Шламми) стал продолжением их шоу «Западное крыло». На двоих они тогда получили около пятнадцати «Эмми», так что их новый проект, запущенный осенью 2005 года, вызвал невиданный ажиотаж. Я никогда не видел проекта, за которым стояла бы такая сила еще до того, как он был запущен. Ради того, чтобы заполучить этот проект, NBC и CBS сошлись в схватке, словно гладиаторы, и NBC в итоге выиграла, предложив около 3 миллионов долларов за каждый эпизод. Той осенью куда бы я ни посмотрел, всюду видел человека, который говорил о «Студии 7 на Сансет Стрип» (первоначальное название сериала). Я был в Нью-Йорке, где заканчивал «Триумф: История Рона Кларка» и жил в своем самом любимом отеле в мире — это был Greenwich в Трайбеке. Мне очень хотелось прочитать этот сценарий. Поскольку я находился на Восточном побережье, сценарий никак не мог попасть в мой отель раньше чем в 22:00, поэтому я сидел и ждал.
Аарон и Томми своим «Западным крылом» изменили подход Америки к просмотру сериалов. С помощью интонации и ритма речи Чендлера Бинга я изменил то, как Америка говорила по-английски. Казалось бы, это была мощная комбинация.
К 23:30 я прочитал сценарий и принял решение вернуться на сетевое телевидение.
Главными героями сериала были Мэтт Альби, ведущий сценарист «Студии 7» (видимо, Аарон писал эту роль, имея в виду меня), и Дэнни Трипп, его коллега-шоураннер, которого должен был сыграть блестящий и добрый Брэдли Уитфорд. Эта пара пытается спасти шоу под названием «Студия 60 на Сансет Стрип». Все это немного походило на сериал 1970-х годов «В субботу вечером в прямом эфире».
Перед тем как был снят первый отрывок, был написан весь «гигантский хит, получивший премию Эмми». Над ним работали Соркин, Шламми и я. Скажите, что тут могло пойти не так?
Первой проблемой стало финансирование. Мне здорово повезло с «Друзьями», но я понимал, что мне будет трудно снова получить такие же деньги, тем более в ансамблевом шоу о комедийной телепрограмме… Разговор шел примерно так (представьте себе, что менеджер говорит голосом Соркина):
Я: Я очень хочу сделать это.
Менеджер: Ну, никто не делает такие вещи лучше, чем Соркин.
Я: Это было бы моим возвращением на телевидение, это правильный путь.
Менеджер: Единственная проблема — это предложение.
Я: Предложение? Что это?
Менеджер: Предложение — это то, что вы получаете за серию…
Я: Это я знаю. Спасибо. Я имел в виду сумму.
Менеджер: $ 50 000 за эпизод.
Я: На съемках «Друзей» я получал больше миллиона за серию. Разве мы не можем и здесь поднять что-то подобное?
Менеджер: Нет, не похоже. Они хотят, чтобы это было настоящее ансамблевое шоу, и эту сумму они предлагают всем.
Я: Не могу поверить в то, что мне придется отказаться от лучшего сценария ТВ-шоу, который я когда-либо читал.
Мой менеджер, благослови его бог, не сдавался. Он указал продюсерам на то, что, хотя «Студия 60 на Сансет Стрип» действительно задумывалась как ансамблевое шоу, как только на сцену выходил я, речь сразу заходила о моем персонаже, и потому я не вписывался в ансамбль и мог требовать больше. Именно это в итоге и произошло. Используя этот аргумент, после примерно шести недель переговоров мы отказались от их идеи ансамбля. Меня должны были объявить звездой шоу, а звезды получали до $ 175 000. Для недельного заработка это потрясающая сумма, но чуть раньше ЛеБлан за роль Джоуи получал $ 600 000 в неделю. Впрочем, в конце концов возобладал мой интерес к сценарию (каждый актер ищет хороший материал!), и я согласился на небольшой гонорар. Формирование актерского состава завершилось тем, что в него вошла моя хорошая подруга Аманда Пит.
