А какую одежду носят жители Северного полюса? Она тоже делается применительно к магнитному поясу. Все люди там ходят в шелках. У каждого дерева свои шелкопряды, гусеницы которых ткут всевозможные сорта шелка — тонкие, грубые, разных цветов. Шелк устраняет раздражающее влияние электромагнетизма. Производство шелка ничего не стоит, не требует затрат труда, и его так много, что он применяется везде, где у нас пользуются коноплей, льном, шерстью, хлопком и даже бумагой.
Значит, и там пишут и печатают? Да, и пишут и печатают. Только они давно прошли стадию, когда то, что пишет один, десять человек набирают по буквам. Они печатают прямо с оригинала.
Следовательно, у них есть и поэты, пишущие пьесы, и артисты, играющие в них? Да, но их артисты сами поэты, у них считается устарелым обычай Старого Света, когда один человек пишет пьесу, а десять ее разучивают и представляют под подсказку суфлера. Режиссер только рассказывает артистам сюжет пьесы, которую им предстоит играть, распределяет роли, и поэма, драма рождается прямо на глазах у зрителей поэтическо-артистическим вдохновением, а не по подсказке суфлера. Заученных слов они не произносят даже на заседаниях парламента.
Может быть, у них есть и вокальное искусство? Да еще какое! Голоса у певцов звучные, чистые. Диапазон их две с половиной октавы. Певцы никогда не теряют голос.
Песни их полны чувства. Обладая абсолютным слухом, певец там одновременно выступает и как композитор, и песни его диктуются чувством, а не нотными знаками. Музыкальные инструменты, сделанные из стекла, рождают звуки неземного очарования.
А насколько они опередили нас в познании мира! В то время как наши беспомощные, работающие на угле стекольные заводы не в состоянии создать рефракторы, которые приблизили бы к нам находящуюся в пятидесяти тысячах миль луну настолько, чтобы можно было различить на ней предметы величиной в человеческий рост, они, используя электроогонь, который можно усиливать до бесконечности, изготовляют гигантские увеличительные зеркала, в которых Сириус восходит, словно полуденное солнце, звездные туманности — словно новые вселенные, поверхность соседних планет предстает перед ними так, будто вместо неба наверху повис новый земной свод. А нужны ли священники тем, кто видит в гигантских увеличительных зеркалах соседние планеты, населенные такими же человеческими существами, как мы, покрытые такими же рощами, как наши, кто там, на планетах, расположенных от нас на расстоянии шести миллионов миль и приближенных телескопами, видит жизнь, которую мы тут начали и которая продолжается на соседних звездах, достигнув благодаря тяжкому труду еще большего совершенства? Нужна ли им церковь? Нужна ли вера? Или наитие свыше?
Они не «верят» в то, что существуют бог, душа, загробный мир и вечная жизнь, они просто «знают», что это так!
Нужно ли им проповедовать добродетель, трудолюбие, верность, доброту?
Нет! На Северном Полюсе нет духовенства.
Ведь сама земля облегчает тамошним людям обретение царствия небесного.
Там, куда проникает влияние магнетизма, он наделяет чудесной силой не только небо и землю, но и все живущее между небом и землей. Ему подвластны и людские сердца.
Люди, согретые aurora borealis, правдивы и верны слову, в их веселье нет угара, страсти горят чистым пламенем, без копоти и пепла; они гордятся своей незапятнанной честью, находят наслаждение в труде, радуются благополучию ближних, сочувствуют горюющим, сознают собственную человеческую ценность и уважают тех, кто сильнее их духом; они легко возбудимы, тонкой нервной организации и потому общительны; они незлопамятны, любят шутку, веселы, остроумны, не ищут в отмщении восстановления оскорбленной чести. На Северном полюсе не бывает дуэлей.
И, наконец, на полюсе по-настоящему любят. Если магнетизм двух сердец находит друг к другу дорогу, сердца эти никогда больше не расстаются и разлучает их лишь смерть; но и в этом случае тот, кто умер первым, не переселяется без своего спутника на другие планеты, чтобы там вновь возродиться: он остается подле любимого, продолжает жить в памяти сердца и магнитном излучении земли и ждет, пока другой тоже умрет, и тогда они вместе отправятся на новую общую родину. Такова любовь жителей Северного полюса.
Там нет измен и «моды», подготовляющей для них почву. Каждый стремится нравиться лишь своему избраннику, и никому больше.
Люди на полюсе живут долго, ибо счастье их долговечно. Им не угрожают болезни и эпидемии. Там не болеет земля, как у нас при холере, не бывает заразным воздух, как у нас при тифе, там нет простуды, так как нет внезапных перемен погоды; люди там умирают, когда состарятся. Этим же преимуществом обладают и лесные звери и птицы; они тоже никогда не болеют и живут, пока не достигнут рубежа своих дней. Люди Старого Света сами увеличивают список болезней и увековечивают их в себе.
Итак, там нет врачей.
И старость у них не такая, как у нас, лица их не покрываются морщинами от страданий, нищеты, болезней, безотрадных наслаждений, волосы не седеют и зубы не выпадают. Жизнь в них угасает, как светильник, в котором иссякает масло.
Но если люди живут так долго, если их не косят ни эпидемии, ни войны, как же они размещаются на такой ограниченной территории?
Прежде всего благородная раса не отличается плодовитостью.
Далее: часть света, на которой они живут, все время расширяется.
По мере остывания поверхности Земли возрастает магнетическое излучение: от этого излучения постепенно тает простирающийся вокруг полюса ледяной пояс.
Ледяной пояс раздвигается, берега его подмывает теплое полярное море, оно открывает все новые участки суши, страна Магнетизма их осваивает, засаживает растениями и заселяет.
А раздвигаемый изнутри ледяной пояс приближается к зонам нашего мира и все больше оттесняет их. Вместе с нами земля опускается все ниже. Средняя Азия ныне расположена намного ниже уровня Тихого океана, только горные хребты охраняют ее, и уже высчитано, что через десять тысяч лет последние горы Франции будут выступать из Средиземного моря, как острова.
Несовершенные человеческие расы известного нам мира все больше теснятся к теплому южному поясу и в борьбе за последний клочок земли взаимно истребят друг друга.
Когда Франклин, Кейн, Макклинток, Кеннеди и другие отважные мореплаватели отправлялись в путь, чтобы прорваться через ледяной пояс земли и пробиться к предполагаемой новой части света, существование которой теоретически уже было доказано, они знали, что этот двойной ледяной пояс когда-нибудь сотрет с лица земли нас — несовершенное человечество, зажатое с обеих сторон, как в свое время другая катастрофа уничтожила мир мамонтов; но туда, к ним, мы не в силах прорваться.
А они, знают ли они о нас хоть что-нибудь?
Мне кажется, да.
Каким образом? Ведь они никогда не приходили к нам, никогда не бывали у нас!
Опять же с помощью электромагнетизма.
Если бы тридцать лет назад кто-нибудь сказал, что настанет время, когда тронную речь, произнесенную английской королевой в полдень в Лондоне, в два часа дня уже слово в слово можно будет прочесть в Будапеште, Санкт-Петербурге, Константинополе и в тот же самый день за тысячи и тысячи морских миль, за океаном, в Америке, ему бы сказали: «Ты поэт!»
Если кто-нибудь двадцать лет назад сказал бы, что изобретут такую машину, в которую можно вложить серебряный шедевр Бенвенуто Челлини, над которым он трудился полгода, а через два часа из машины выйдет такой же шедевр, точь-в-точь похожий на оригинал, так что нельзя будет их отличить друг от друга, ему бы сказали: «Ты дилетант!»
Однако это осуществлено. И эти чудеса сотворил электромагнетизм.
А нельзя ли то же самое чудо, какое мы производим на меди и цинке, воспроизвести в человеческом мозгу, усовершенствованном в течение тысячелетий и снабженном собственной образной силой? Чтобы электромагнетизм переносил разного рода информацию из одной части света в другую, создавая в человеческом мозгу гальванопластические образования?
Воскликните же, дамы и господа: «Ты поэт! Ты дилетант!»
Но если нас так хорошо знают наши высокоразвитые родственники, почему они не приходят к нам? Ведь им-то ледяные поля не помеха, они-то умеют летать. Почему же они не прилетают к нам, почему не покоряют нас?
Потому, что мы им не нужны.
Что им с нами делать?
С нашей отравленной кровью, носящей бациллы всяких хворей? Превратными понятиями, отвратительной расовой ненавистью? Алчной жаждой денег, эгоистической лю-бовью, глупой гордостью, безумными модами? Фанатизмом мифологических верований, вавилонским смешением различных языков? Миллионами патентованных убийц, стоящих под ружьем? Дрожащей от холода нищетой и вакханалией богатства? Невежественным простонародьем и самодовольными учеными? Безумными пирами и одурманивающими напитками? Тщеславием и честолюбием? Грызней из-за «мое» — «твое»? Несправедливыми законами, пристрастными судьями? Разгульной молодостью и подагрической старостью? Хозяйством, где истязают животных, и справедливостью, при которой мучают людей? Нашими тюрьмами? Виселицами? Купленными за деньги наслаждениями? Модными красавицами с фальшивыми волосами? Нашими священниками и врачами? Стряпчими и генералами? Журналистами и министрами? Королями и рабами? Ведь мы лишь в этом достигли совершенства…
