Лукошкин выбрал момент и место, где бы Турумтай при падении не сильно разбился, оглянулся на командира, уловил его легкий согласный кивок, поднял согнутую в локте руку к груди и вдруг резко выстрелил основанием ладони в затылок Турумтая. Придись удар чуть ниже, иранскому подполковнику можно было бы получить перелом основания черепа. Удар же в затылок сразу отключил его и бросил лицом вперед. В этот раз Турумтай даже руки не успел выставить и потому слегка разбил лицо. Оказавшийся рядом Вельчанинов перевернул подполковника лицом к небу, а Кирпичников поднял шляпу иранца и сразу принялся ее осматривать и ощупывать.
Рядом с Владимиром Алексеевичем оказался полковник Денисенко. Тот даже ощупывать ничего не стал – сразу понял, что скрывала шляпа.
– Пряжка...
Большая пластмассовая зеленая пряжка с какими-то совершенно не нужными четырьмя «глазками» заклепок, которые ничего ни к чему не крепили. Кирпичников слегка потянул за пряжку, которая крепилась к тулье шляпы чем-то напоминающим широкую резинку того же зеленого цвета. Пряжка легко снималась. На украшение она походила мало и вообще едва ли могла собой что-то украсить.
– Это беспроводные инфракрасные видеокамеры, – объяснил Денисенко. – Посмотрите у него в карманах, там должен быть управляющий блок. Турумтай снимал нас, держа руку в кармане. Сразу на все четыре камеры. В пряжке их четыре штуки. Большой охват съемки.
Вельчанинов передал полковнику блок управления, чем-то напоминающий супертонкую трубку мобильной связи. Анатолий Станиславович повертел прибор в руках и сделал знак капитану Радимову. Тот принял блок из рук в руки.
– Видел я что-то подобное... Что следует сделать?
– Отформатировать память можешь?
Это заняло несколько секунд.
– Готово. Запись удаляется безвозвратно.
– Можно отключить питание? Или что-то незаметно сломать?
– Нужно вскрыть корпус.
Полковник Денисенко молча вытащил из кармана коробку с мелкими инструментами – атрибут для изготовления взрывных устройств. Радимов тут же нашел нужную ему отвертку и несколькими ловкими движениями отвинтил и снял с блока заднюю крышку.
– Кусок проволоки... – потребовал капитан.
В кармане Турумтая нашлась еще одна коробочка. Выбрав подходящую, капитан соединил два контакта аккумулятора и нажал на панели нужную кнопку. Под проволокой с легким треском пролетела короткая искра.
– Готово. Будет работать только с новым аккумулятором, если вообще будет, в чем я неуверен.
– Подходящий аккумулятор в местных условиях не найти, – заметил Денисенко. – Он в блоке собственный, достаточно мощный.
Убрать перемычку, собрать блок и убрать его в карман к Турумтаю было делом нескольких секунд. После этого уже можно было бросить шляпу рядом с камнем и использовать по назначению нашатырный спирт. Только в этот раз Вельчанинов не так сильно смочил ватку. Турумтай несколько раз дернул носом, зажмурил, а потом и открыл глаза.
– На тебя опять что-то сверху сбросили? – спросил Лукошкин. – И что теперь, прикажешь нам нести тебя на руках, как персидского шахиншаха?
Турумтай попытался помотать головой, выгоняя из-под черепа обычный для такого состояния туман, но делать это оказалось больно.
– А шея почему болит? – непонятно кого спросил иранец. – В прошлый раз шея не болела.
– Ударился, наверное, – объяснил Лукошкин и не стал уточнять, что при получении подобного неожиданного удара в затылок часто, если она была в тот момент расслаблена, получает повреждение именно шея: или мышцы растягиваются, или шейный позвонок страдает. – Кто ж тебя падать так учил? Всю рожу себе расквасил...
Вельчанинов тем временем смочил другой кусок ваты хлоргексидином из той же аптечки и стал протирать несколько ссадин на лице иранца, убирая кровь. Турумтай морщился, но лица не отворачивал. Впрочем, ссадины зарастают быстро.
– Так что делать будем? – спросил Кирпичников. – В самом деле, что ли, тебя нести?
– Я смогу идти, – упрямо сказал Турумтай.
Упрямства ему хватало, но вот подготовки явно было мало.
– Последний тебе шанс, Турумтай. Ведущим больше не идешь, только в середине строя. После следующего падения понесем тебя на халатах. Но это нас сильно задержит, и я вынужден буду обосновать задержку в рапорте. Думаю, не в твоих интересах оглашение истории с падениями. Будешь идти нормально, мы все дружно эту историю забудем. Идет?
– Идет! – Турумтай даже вскочил, показывая свою готовность к дальнейшему маршу.
* * *
Кирпичников нашел самый мощный стимул, который сумел заставить Турумтая забыть про усталость. Ну, и, видимо, пресловутое «второе дыхание» подоспело. И дальнейшие переходы иранец выдерживал вполне сносно. В середине строя он и раньше шел неплохо, а теперь, когда его не выставляли ведущим, Турумтай даже начал, кажется, восстанавливать силы.
Поскольку группа рано поела, задержки на обед не было; кроме того, предложенный темп передвижения оказался гораздо более высоким, чем предполагали Турумтай с проводником Джафаром, и потому получилось идти со значительным превышением графика. И потому уже задолго до заката иранец, заглянув в планшет, раскрытый Владимиром Алексеевичем, и отследив движение его пальца, спросил:
– Что там?
– Не там, а здесь. Здесь – мы.
– Здесь? – не поверил Турумтай, сам ткнув в карту пальцем.
– Здесь, – без улыбки подтвердил Кирпичников.
– Что-то я не припомню, чтобы нас на вертолете подбрасывали... – выразил сомнение иранский подполковник.
– Не сомневайся, – сказал, заглянув в карту, Вельчанинов. – Мы здесь.
– Уже почти пришли?
– Через полтора часа будем на месте, – пообещал Кирпичников. – Может быть, даже быстрее, если нас никто не задержит.
В чей адрес был направлен намек, иранец не понял, потому что понимать не хотел. Лицо Турумтая светилось удивлением и радостью. Для него такой переход, что совершила группа, был подвигом. Он никогда не думал, что люди могут передвигаться в горах настолько быстро. И уж никогда не мог предположить, что окажется в составе такой группы...
2
Турумтай, воодушевленный тем, что маршрут прошли так быстро, несмотря на задержки, на последнем участке пути тормозом не стал; даже торопился, словно старался оправдать свое имя, и дважды рвался пойти ведущим, что Кирпичников пресек категоричным жестом, выставляя вместо иранца на ведущую роль спецназовца.
Свернув в маленькое боковое ущелье и поднявшись по нему на плато, последний участок пути преодолели за час с небольшим. Пересечь плато было делом недолгим, поскольку само оно было не велико размерами. Едва дойдя до крайней точки ущелья, бойцы увидели вертолет, на котором вылетала первая группа отряда. Только там, на плато, ему и было место для посадки. «Ирокез» не отличается большим «потолком» полета, но сюда взобраться все же сумел. Над уровнем моря высота была не слишком значительной, и воздух не был разряжен настолько, что вертолетным винтам не за что было зацепиться, как бывает на настоящем высокогорье, где из-за недостатка кислорода использование многих видов техники проблематично.
Подошли к вертолету. Рядом никого не оказалось.
– Где все? – спросил Турумтай. – Даже часового не оставили...
И с удивлением осмотрелся окрест. Не было видно ни одного человека, ни одного ящика из груза, который нес вертолет. И даже следов выгрузки увидеть не удалось, что, впрочем, естественно. В спецназе не принято оставлять следы своего пребывания где бы то ни было.
– А зачем здесь часовой? – не понял Вельчанинов. – Группа в скалах, наблюдает за нами и за вертолетом.
– От него, видимо, пора избавляться, – решил Кирпичников и поднял руку, привлекая к себе внимание.
И тут же сработал сигнал вызова «подснежника». Владимир Алексеевич включил рацию.
– Я – Первый. Слушаю.
– Я – Андроид, – раздался в наушнике радостный голос майора Старогорова. – Вижу вас. С прибытием! Мы не ждали вас так рано. Джафар уверял, что вы сможете добраться не раньше середины ночи, и потому группа после обеда отправилась отдыхать, а я заступил на пост.
– Ты где? Направление?
– На два с половиной часа[24].
Кирпичников глянул в указанном направлении, и тут же на передней скале в целой группе одинаковых скал в полный рост выпрямился Станислав Юрьевич, приветственно махая рукой.
Последний переход всего-то в восемьдесят метров, на удивление Турумтая, дался ему тяжелее, чем весь остальной маршрут. Видимо, он расслабился от осознания того, что уже находится на месте, и организм не пожелал снова включаться в работу. Ноги иранского подполковника не слушались, работали, словно у хронического наркомана, как на шарнирах; шаги были неуверенными, движения не сконцентрированными, и вообще Турумтай не падал в очередной раз только каким-то чудом. А остальные бойцы шли, еще не успев выйти из ритма предыдущего марша, в том же темпе. Но теперь уже Турумтая никто дожидаться не стал, поскольку потеряться на таком коротком и открытом участке было невозможно. Он добрался до скал только через несколько минут после остальных, которых застал среди своих пасдаранов – к счастью, отдыхающих и не видящих состояния своего командира.
