туфлях – босоножках с серебряной пряжкой, – но упаковала также несколько пар удобных туфель. Шарф, на котором настаивала Хая, Магда отказалась надеть. Она хотела, чтобы волосы у нее лежали свободно. «Так мне будет легче высоко держать голову», – сказала она матери.
У каждого в руках небольшой чемодан. Они выходят из дому.
Магда поворачивается, чтобы запереть дверь, но Хая кричит ей:
– Не надо!
– Что не надо, мама?
– Не запирай дверь. Она такая красивая, и я не хочу, чтобы ее сломали.
Конечно! Мама права, думает Магда. И разве она не спрятала подсвечники и семейные снимки? В городе их ненавидят. Этим соседям ничего не стоит сломать дверь и украсть их вещи.
– Не надо их недооценивать, Магда. Они насмехались над твоими сестрами в тот день, когда забрали моих девочек. Стоит нам уехать – и они наперегонки помчатся к нашей двери. – Взгляд Хаи останавливается на фигуре, стоящей у ворот одного из домов напротив: госпожа Церни наблюдает за Меллерами. – Она одна из них, – шепчет Хая.
Ицхак молча слушает этот разговор, потом поднимает чемодан Магды и передает ей:
– Магда, положи ключ в карман. Может, соседи ограбят нас, а может, и нет. Запертая дверь их не остановит.
Он обнимает внучку за плечи и на миг привлекает к себе. Она слышит, как медленно и ровно бьется его сердце. Магда делает глубокий вдох и наконец, бросив последний взгляд на единственный дом в своей жизни, присоединяется к родным, которые с неохотой идут по улице.
Когда они проходят мимо, госпожа Церни отводит взгляд. Хая упорно смотрит вперед, но Магда не в силах сдержаться:
– Если вы войдете в наш дом, я это узнаю. А когда вернусь, то прокляну вас и всю вашу семью!
– Магда, прошу тебя! – взяв Магду за руку и подталкивая ее вперед, просит Хая.
– Оставь ее, Хая, – вмешивается Ицхак. – Она лишь говорит вслух то, о чем все мы думаем.
Он не смотрит на госпожу Церни, но, проходя мимо ее ворот, плюет на землю.
Госпожа Церни прищуривается, но сдерживается. Магда рада, что мать крепко держит ее за руку, а иначе ей захотелось бы пощечиной стереть с лица соседки высокомерное выражение.
Оставшаяся часть пути проходит в молчании, каждый погружен в свои мысли. Увидят ли они вновь эти места? Церковь? Липу?
Железнодорожная станция заполнена знакомыми и родными, которых они не видели много месяцев. Люди обмениваются рассказами о том, как скрывались, подкупали чиновников, продавали все имущество, за исключением одежды, которая сейчас на них. Многие искренне радуются встрече, полагая, что друзей уже давно забрали нацисты.
Охранники проверяют фамилии всех собравшихся на платформе, многие не откликаются. Магда каждый раз вздрагивает, молясь за тех, кому удалось скрыться.
– Ковачи не отозвались, – шепчет она матери. – Но на прошлой неделе я видела госпожу Ковач в городе, а потому знаю, что они еще здесь. Может быть, нам надо было получше спрятаться.
– Где спрятаться? – спрашивает Хая. – Магда, рано или поздно они найдут Ковачей. И что, по-твоему, сделают эти чудовища, когда найдут их?
После окончания переклички им приказано сесть в поезд.
– Но куда мы едем? – выкрикивает чей-то голос.
– Узнаете по прибытии, – следует краткий ответ.
В переполненном вагоне Ицхак, Хая и Магда втискиваются на сиденье, рассчитанное на двоих.
– Лучше, когда на тебя давит кто-то знакомый, – с улыбкой говорит им Ицхак.
Поезд постепенно набирает ход, а Магда смотрит в окно на Топлю, которая спокойно катит свои воды. В прошлом эта река была естественной защитой города от захватчиков. Магда лишь несколько раз переезжала реку – в последний раз, когда ездила в больницу в Гуменне. Тогда ее спасли, а сестер нет. Когда река исчезает из виду, Магда не оглядывается. В этом нет необходимости: она вернется.
Перед ней проплывают пологие холмы сельской местности, зеленые пастбища, леса и за ними – потрясающе красивые Татры, а еще реки, озеро. Магда шепчет про себя названия городов, через которые они проезжают: Попрад, Ружомберок, Жилина. Поезд меняет путь, и час спустя они останавливаются в Новаки.
Охранники кричат, чтобы все выходили. Некоторым пожилым людям нужна помощь, но только не Ицхаку. Пройдя по проходу вагона, он предлагает руку Хае и Магде, помогая спуститься, как сделал бы любой джентльмен. Они рады, что оказались снаружи, на свежем летнем воздухе. Магда зевает и потягивается.
Заключенных ведут по платформе, а потом на улицу, где поглазеть на них собрались жители Новаки.
– Какой стыд! – бормочет Ицхак.
Когда некоторые отказываются идти дальше, утверждая, что знают, куда их отправляют, Магда начинает догадываться о том, что их ожидает. Достав дубинки, глинковцы, невзирая на возраст и пол, набрасываются на людей, жестко подгоняя толпу вперед. Подавленные люди хмуро молчат, и это молчание вызвано отчаянием, думает Магда. Меллеры держатся за руки – им нельзя терять друг друга, они уже слишком много потеряли.
Они подходят к зданию в конце улицы. Очевидно, это школа: игровая площадка и бетон, разрисованный мелом, напоминают о детских играх, но детей в здании нет. Их приводят в главный зал с натертым паркетом и шведскими стенками, а отсюда небольшими группами разводят по классным комнатам. Осматриваясь по сторонам, Магда видит маленькие стулья, забытые карандаши, пыльные парты. В передней части комнаты висит классная доска с написанными на ней математическими уравнениями.
Их надзиратель говорит, что здесь они переночуют, и советует устроиться поудобнее. Ицхак сразу же находит им место у стены. Все делают то же самое. За ними с усмешкой наблюдает охранник. Они садятся, прислонившись спиной к стене, и вытягивают ноги, отвоевывая себе место на полу.
– В коридоре есть туалеты и умывальники. Когда настанет ваша очередь, вас проводят, – сообщает надзиратель.
– А как насчет еды? – спрашивает Ицхак.
– Не сомневаюсь, у вас в сумках есть еда, старик. Почему бы вам ее не съесть? – рявкает надзиратель, после чего выходит из класса и закрывает за собой дверь.
Вместе с другими мужчинами Ицхак поднимается и идет в угол комнаты, где они беседуют приглушенными голосами.
– О чем был разговор? – спрашивает Хая, когда Ицхак возвращается.
– Обычная вещь, – вздыхает он. – У каждого свой план, и никто не знает, какой выбрать.
У Магды сверкают глаза.
– Мы должны что-то предпринять, правда?
Похоже, она никак не может избавиться от ненависти к глинковцам, а ведь с некоторыми из них Циби вместе училась. Эти ее старые «друзья», избивающие дубинками стариков и старух…
– Одни хотят остаться и посмотреть, что будет, другие предлагают взломать дверь, напасть на охрану и убежать, а несколько человек хотят подкупить охранников и
