Смирнов снисходительно улыбнулся.
— Не начнет. Он же серьезный человек, в городе его уважают. Он знаешь, в какие кабинеты заходит? Ну, выпил, есть у него такая слабость. Тогда дурным становится. А так он вежливый, культурный, обходительный. Протрезвеет, он и Коле хорошо заплатит, и тебе подкинет за беспокойство… Так что, успокойся…
Коричневый «дипломат» стоял в углу, возле сейфа. Судя по откинутым замкам, он был пуст.
— Ну ладно, хрен с ним, раз так! — буркнул сержант.
— Вот и умница! На, налей-ка мне кипятка, — Смирнов протянул кружку.
Колтунов вышел в соседнюю комнату, потрогал чайник.
— Нагреть? Вода уже остыла…
— Нагрей немного…
Сержант включил чайник, вытащил из кармана коробочку с пилюлями, достал затерявшуюся между них маленькую полупрозрачную таблетку, бросил в чашку. Когда чайник загудел, налил кипятку и отнес начальнику.
— Чего-то желудок у меня расстроился, товарищ капитан, — пожаловался он. — Все время в сортир бегаю…
— Это от сала, которым Николай угощал. Я тоже ел, но пока ничего…
— Может, мне домой поехать, отлежаться?
— Не получится, — покачал головой командир, прихлебывая чай. — Вепрев укатил, Сидорчук охромел, кто останется службу нести? Угля активированного выпей, я держу на всякий случай…
— Хорошо, спасибо, — Колтунов взялся за живот. — Вот, опять схватило!
Он бросился к двери, выбежал на улицу и забежал за стоящую в отдалении стандартную будочку. Здесь, среди густого бурьяна, лежали несколько железобетонных плит. Сержант залез в отверстие одной из них, вынул сверток из рубероида, развернул и сунул в карман тяжелую черную коробочку.
Через десять минут он вернулся в помещение поста.
— Бланки протоколов нужны, товарищ капитан, — сказал он, массируя живот. — А где ваш уголь?
— Хорошо, что зашел, — Смирнов суетливо снял китель, повесил на спинку кресла, захлопнул дверь своего кабинета.
— Посиди здесь, у меня тоже живот прихватило! — на бегу бросил он, направляясь к белеющей в бурьяне будке.
Колтунов быстро запер входную дверь, пластиковой телефонной карточкой отжал язычок замка и проскользнул в кабинет Смирнова. На всякий случай заглянул в коричневый «дипломат». Он действительно был пуст. Быстро ощупал карманы капитанского кителя, нашел связку ключей. Через минуту, подобрав нужный, он сдвинул львиную морду, вставил затейливо вырезанную бородку в фигурную скважину, повернул несколько раз и, когда раздался щелчок, откатил тяжелую дверцу.
На полках лежали деньги. Много денег. Тугие пачки тысячных и пятитысячных купюр. Миллионов пять, а может, и десять.
Он вынул из кармана тяжелую коробочку. Вспомнил, что работать надо в перчатках, но перчаток не было. Выругавшись, открыл свинцовую крышку. В углублении лежал черный цилиндр, похожий на шприц. Колтунов поднес его к деньгам, отстранился как можно дальше, и несколько раз нажал кнопку в торце. Он знал, что уровень излучения практически безвреден, но все равно испытывал неприятные ощущения, которые всегда появляются у человека, работающего с радиоактивными изотопами. Лицо само собой опасливо сморщилось, будто он ловил змею, которую считали неядовитой.
Все!
Он с облегчением запер сейф, положил на место ключи, вернулся в общую комнату, достал припрятанную бутылку водки, сполоснул руки и, для конспирации, сделал несколько глотков. Потом отпер входную дверь и принялся дооформлять протоколы.
Смирнов появился минут через двадцать.
— Ну его к шутам, этого Николая с его салом! У меня тоже дрисня началась!
Капитан принюхался.
— Ты чего, пил, что ли? — удивился он.
— Это для лечения, водка с солью, — объяснил сержант. — Вам сделать?
Смирнов вздохнул.
— Ну, если для лечения, то давай!
— Я ей вдул так, что парик в форточку вылетел, знаешь, как в анекдоте…
Вепрев бубнил над ухом с утра до вечера, причем, в основном, о двух вещах: деньгах и женщинах. Первые, оказывается, были распределены в мире несправедливо, а вторые, все до единой, являлись отпетыми суками. Этот бесконечный нудеж был изматывающе однообразным и сводился к одной теме: идеальный Вепрев и неблагодарный окружающий мир.
— А потом эта тварь мне выкатывает предъяву…
Волновали его только грубые телесные ощущения и физиологические желания, поэтому чем больше он говорил, тем яснее становилось, что Кабан — это двуногое безмозглое существо, одетое в форму представителя государственной власти по очень большому и странному недоразумению. Впрочем, Колтунов понял это после первого же совместного дежурства.
— Я ему как дал по рогам, потом по яйцам, потом по ушам…
Колтунов, едва заметно покачавшись с пяток на носки и обратно, подышал низом живота, насыщая организм кислородом, абстрагировался от окружающего и попытался вылететь из бренного тела, будто уже достиг высшего уровня дзен-буддизма. «Вылететь», конечно, не получилось, но силой воображения он увидел с высоты птичьего полета и Южный пост, и торопливо спускающегося по лестнице с командной верхотуры капитана Смирнова, и Вепрева, нудящего над ухом, и себя с полосатым жезлом на запястье и автоматом на груди, стоящего у края дороги.
— Позвонили: авария на восьмом километре, — услышал он крик Смирнова и «вернулся» в свое тело. — Колтунов, Вепрев, Сидорчук — в машину! Я и Гришин — на хозяйстве!
С неожиданной для его комплекции ловкостью Вепрев прыгнул за руль желто-синего «форда», Сидорчук плюхнулся рядом с ним, а Колтунов, зажав автомат между колен, занял место на заднем сиденье.
Кабан включил сирену, проблесковые маячки, и «форд» стремительно понесся по осевой, распугивая другие машины. Встречные водители испуганно шарахались в сторону, а идущие впереди грузовики и легковушки прижимались к кювету.
— Давай, Кабан, гони, каждая минута на счету! — нервно торопил Сидорчук. — Кто-нибудь в батальон звякнет или в УВД, сразу завертится…
— А то я не понимаю! — сквозь стиснутые зубы процедил Вепрев. — Но мы все равно раньше успеем!
Колтунов удивился такому рвению коллег. Оказывается, в серьезной ситуации они способны выкладываться полностью, чтобы помочь попавшим в беду людям. Ему даже стало стыдно за то, что он плохо о них думал.
Через десять минут они прибыли на место. Черный «авенсис» на повороте вылетел с шоссе и врезался в дерево. Вдребезги разбитый передок, открывшийся, будто в крике о помощи, капот, вылетевшее лобовое стекло свидетельствовали о том, что удар был очень сильный.
Сработавшие подушки безопасности спасли пассажиров от мясорубки, но все трое были без сознания. За рулем находился атлетически сложенный парень лет двадцати пяти, в спортивном костюме от «Армани», рядом — худощавая девушка с золотистыми волосами, в красном открытом сарафане, а сзади — солидный седой мужчина в летнем костюме с галстуком. Все были придавлены раздутыми аэрбеками.
— Менеджеры какие-то, — определил Сидорчук, вложив в слово «менеджеры» ругательную интонацию командира поста. — Давай, Ваня, за работу, времени мало, сейчас понаедут…
Небольшим ножом с зазубренным клинком он распорол передние подушки и начал вытаскивать из-за руля водителя. Кабан возился с девушкой.
Колтунов включил рацию:
— «Гора», «Гора», я «Южный — четыре», авария на восьмом…
— Брось, Американец! Не надо! — закричал Сидорчук. — Отключайся!
— Я вызываю «скорую»…
— Заткнись! — прорычал Кабан. — Глуши кричалку!
Ничего не понимая, сержант прекратил вызов и принялся освобождать седого мужчину на заднем сиденье. Тот не подавал признаков жизни, но пульс удалось нащупать.
— Только все не бери! — прохрипел Вепрев, вытягивая девушку из салона. — Половину, может, чуть больше…
— Какую половину? — не понял сержант.
— Любую, — бросил Сидорчук. — Главное, не начисто… Они ведь не могли пустыми ехать. И следователям тоже надо оставить…
Не веря своим глазам, Колтунов увидел, что Сидорчук вынул часть купюр из кожаного бумажника, а потом вернул его в карман спортивного костюма.
— Ты что делаешь?!
Но тут внимание его переключилось на Вепрева: тот спрятался за машиной и делал девушке искусственное дыхание рот в рот. Или… Нет, не может быть!
Колтунов обежал разбитый «авенсис». Рыжеволосая лежала на спине, одна откинутая нога была босой, на второй надета туфелька на низком каблуке, из-под задранной юбки бесстыдно виднелась голая промежность. Вепрев, оторвавшись от ее рта, стоял на коленях и расстегивал ширинку…
— Ах ты, сука!! — с разбегу сержант ударил насильника ногой в бок, будто пробивал пенальти.
Ощутимо хрустнули ребра, тот с криком опрокинулся, на губах вскипела пена, рука дернулась к кобуре, привычно расстегнула застежку. Но достать оружие он не успел.
