— Когда можно будет поговорить с пациенткой? Я бы хотел взять показания, — Кнутов продемонстрировал хирургу удостоверение.
— Не скажу, не от меня зависит, но сразу предупреждаю, у вас своя работа, у меня своя. Пока полностью не буду уверен, что для пациентки это не во вред, к ней и близко не подпущу.
Хоть доктор нам и прямо сказал, что делать прогнозы преждевременно, Беркутова это не устроило, и он начал интересоваться статистикой в схожих случаях. Ответы доктора слушала с раскрытым ртом, ровно до того, пока Кнутов, который как раз стоял за спиной, не похлопал меня по плечу.
— Варвара, вы же помните, что я об осторожности говорил, и о том, что люди зачастую считают, что несчастье может случиться только с соседом? — поинтересовался мужчина, когда обернулась.
— Да, конечно, — кивнула.
— Хорошо. Не забывайте об этом, — посоветовал полицейский, развернулся и пошёл по лестнице вниз.
— Всё-всё, уважаемые родственники, домой, — сказал врач, когда обратно к нему лицом развернулась. — Пациентке в ближайшие сутки посещения категорически запрещены, а о любых изменениях состояния сообщу лично. Обещаю. Идите-идите, нечего в больнице зазря находиться.
Спускаясь на первый этаж, разум твердил, что мы с Никитой правильно решили вернуться в отель, в больнице мы лишь мозолили медперсоналу глаза, а на деле Дарье ничем не помогали. Но чувство вины, что я бросаю здесь подругу одну, всё равно не давало покоя и мучало.
— Устала? — уже на улице спросил Беркутов, разминая руки и потягивая шею в разные стороны.
— Немного, — сильно приуменьшила я. Состояние у меня называлось «Выжатый до последней капли лимон», но стоило вдохнуть полной грудью свежий вечерний воздух без запаха медикаментов, как мне моментально полегчало и получилось, что не особо и соврала.
— Ничего, скоро вернёмся в отель, — Беркутов поймал меня за руку, подтянул к себе и, приобняв за талию, крепко прижал. — Закажем в бунгало ужин и поедим, — нежный поцелуй сначала достался кончику моего носа, затем щеке, после — шее. На этом моменте окончательно разомлела, голова сама собой запрокинулась, глаза блаженно закатились, а веки, естественно, закрылись. — Потом примем душ, разумеется, вместе, — мурашки побежали по телу, потому как шепнул это мужчина прямо мне в ухо. — Завалимся на кровать. Сон, сразу говорю, не обещаю.
Слова Никиты будоражили воображение, и оно такое у меня в голове вырисовывало, если бы кто увидел, сгорела со стыда. Непотребство в чистом виде из фильма для взрослых с рейтингом 21+, а я и Беркутов в главных ролях.
— Никита, ты не подумай, что я против, — чуть отстранившись, сказала я. — Мне каждая твоя идея нравится, очень даже, но сегодня мне кажется, что воплощать их в жизнь как — то не совсем правильно, что ли.
Беркутов выпрямился, пристально на меня посмотрел, обратно, как было, тесно к себе прижал и высказался:
— Даже если вокруг апокалипсис, не стоит свою жизнь ставить на паузу. Поэтому что правильно, а что нет — разберёмся в отеле.
Глава 50
Южная местность — солнце садится не только рано, но к тому же ещё и быстротечно. После больницы, когда Беркутов завёл авто, отсвет горящих фар уже отчётливо проглядывался на асфальте, спустя несколько минут сумерки окончательно догорели, и сейчас мелькающий за окном город приковывал к себе взгляд не набережной или пышно цветущей растительностью, а бесконечными огнями и неоновыми подсветками магазинов и кафе.
К слову, вереница уличных ресторанчиков и кафе к себе манила особо, но не впечатляющим видом, а душистым и вкусным ароматом от блюд. Конечно, может, запахи на самом деле были не такие уж и умопомрачительно аппетитные, но для голодных людей, в чьих желудках за весь день побывал практически лишь один кофе, они казались именно такими.
— Всё. Не могу. Я уже слюной все джинсы заляпал, — резко выворачивая руль вправо, проворчал Беркутов и, вклинившись между двух машин, припарковался. — Пойду хоть булку какую куплю!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Две. Две булки. Я тоже буду, — отстёгивая ремень безопасности, залепетала я и, так же как Никита, выбралась из салона. — И что-нибудь попить, всё что угодно, но только не кофе. А ещё я хочу персик и большой стакан с ягодой.
Все уличные заведения выглядели одинаково, поэтому мы не выбирали и направились к тому, что ближе всего находилось.
Нырнув под большой светло-серый шатёр, мы с Беркутовым одновременно притормозили, и, как мне кажется, по одной и той же причине — все без исключения столики были заняты. Более того, слева от нас заметила горстку туристов, не просто же так люди со страдальческими лицами, переминаясь с ноги на ногу, застыли на одном месте, наверняка это очередь из желающих попасть в ресторан.
Беркутов не был бы Беркутовым, если бы с ходу не нашёл решение.
— Мы возьмём с собой.
Основная кухня у ресторана, где стругали салаты и варились супы, конечно пряталась за барной стойкой в павильоне, но шашлыки и плов повара готовили на глазах у посетителей, разжигая их аппетит. Лично моё желание поесть, стоило мне увидеть, как от казана поднимается пар от смеси из рассыпчатого риса, сочных кусков мяса, моркови и лука — тут же достигло апогея. Если я забыла своё имя, глядя на плов, то Никита сделал то же самое возле дымящегося мангала с шашлыками.
— Меняю булку на плов, — шепнула Беркутову. — И если у них нет одноразовых вилок навынос — мне всё равно. В Индии же кушают рис руками. Некоторые утверждают, что так даже вкуснее.
Никита ничего не стал менять, он просто дополнил к своей булке настолько много всего, что из ресторана мы вынесли три под завязку полных пакета.
— Ням-ням, вкуснятина, — мурлыкала я, возвращаясь к автомобилю. — Только где мы будем есть? До отеля не дотерпеть, а в машине — салон жалко, однозначно заляпаем.
— Через пару километров начинается дикий пляж. У меня в багажнике есть покрывало. Расстелем. Разложим. Будет пикник.
Бросив внедорожник на обочине, мы спешно воплощали план Беркутова в жизнь. На пляже мы были не одиноки, в метрах пятидесяти от нас отдыхал квартет из двух парней и двух девушек, и то, если я не ошиблась. Трудно кого-либо разглядеть, когда из освещения только луна и звёзды на небе.
Утолив первый голод, мы с Никитой больше не набрасывались на еду, как бродячие псы на колбасу, выпавшую у кого-то из пакета, а медленно смаковали. Причем если вначале на покрывале мы расположились напротив друг друга, то теперь паровозиком, то есть я уселась между широко расставленными ногами Беркутова и прижималась к его груди спиной.
— Ты там, случайно, не разоряешь мой стакан с ежевикой? — плохо выговаривая слова из-за того, что не успела дожевать огурец, полюбопытствовала я.
— Что-то поздно ты спохватилась, — выдал Никита смешок. — Потому как речь уже идёт не о разорении, а о полном уничтожении.
— Ягодки, — наиграно горько простонала я и, нащупав сбоку стакан, судя по весу, действительно сильно опустевший, отобрала его у Никиты. — Остальное сама съем.
— Да, пожалуйста, на дне остались ягоды ну так себе, средней паршивости, а последнюю вкусную я себе сейчас в рот положу. А-а-ам, — лица мужчины не вижу, но его возглас подсказывает, что он, широко раскрыв рот, вознамерился проглотить последнюю вкусную ежевичку. Бред, конечно, сивой кобылы, в стакане все ягодки одинаковые, но я-то теперь хочу исключительно лишь ту, что у Беркутова.
— Подожди, не глотай! — всполошилась я и, опершись на правую ладонь, перевернулась и уселась на колени к Никите лицом. — Не съел же ещё, нет?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Неа, но всю не отдам, могу лишь поделиться, — обворожительно улыбнувшись, просиял Беркутов. — Откусывай половину, — мужчина зажал ягоду между губами.
Ха, половину, да я у него всю заберу.
— Ладно, — облизнувшись, согласилась я.
Не отводя взгляда от плутоватых глаз Беркутова, медленно приближалась к его лицу, и лишь когда наши кончики носов соприкоснулись, посмотрела на его губы.
