В ночь на 17 ноября последние части прикрытия незаметно снялись со своих позиций и оторвались от противника. Их уже ждали у берега Керченского пролива катера Черноморского флота. Обнаружив отход, враг бросился в преследование, но настигнуть нас было уже невозможно. Артиллерия с косы Чушка открыла заградительный огонь. Наши арьергардные части благополучно переправились через пролив.
Вместе с последним подразделением прикрытия отходили командиры штаба Керченского оборонительного района и нашей оперативной группы. В темноте мы вышли на берег. Недалеко слышалась трескотня немецких автоматов. А вот и цепи гитлеровцев показались. Мы с А. С. Николаевым и шофером дали по длинной очереди из своих автоматов и вбежали на палубу катера. И в этот момент с косы ударили наши тяжелые орудия. Вражескую цепь смело.
Это было последнее, что я видел сквозь брызги и фонтаны воды, поднятой разрывами вражеских снарядов.
Некоторых офицеров ранило, но ни один из катеров врагу потопить не удалось. Небольшую пробоину получил катер, на котором отплыли мы с корпусным комиссаром А. С. Николаевым. Однако и он достиг кавказского берега.
На Тамани 51-я армия сразу же начала подготовку к наступательной операции с форсированием пролива, действуя уже в составе войск Кавказского фронта. Вместе с 44-й армией она участвовала в Керченско-Феодосийской десантной операции. В результате в январе 1942 г. был освобожден Керченский полуостров. Немецко-фашистские войска перешли к обороне в северной части Крыма и вынуждены были приостановить свои активные действия против Севастополя. Это была самая крупная десантная операция Великой Отечественной войны, в ней показали свое мастерство и боевое содружество и моряки Черноморского флота и сухопутные войска; в ней снова и снова с беззаветным мужеством били врага и ветераны боев на севере Крыма в 1941 году, такие, как Полуэктов, Первушин, Юхимчук, Руденко, Лисовой и многие другие солдаты и офицеры, о которых написана эта книга. Мне не пришлось участвовать в этих боях, но память о героях сражений в Крыму сохранил навсегда.
В сорок третьем году, когда Центральный фронт под командованием К. К. Рокоссовского блестяще провел оборонительное сражение на Курской дуге и наши войска начали наступление, В. С. Булатов прислал теплое письмо, поздравляя от имени крымских большевиков с успешными действиями вверенной мне армии. Помню, как тронула меня эта товарищеская теплота и забота, и я ответил секретарю обкома партии, что войска нашей 65-й армии как раз наносят сокрушительные удары именно по тем фашистским дивизиям, с которыми мы сражались в Крыму.
В нас, фронтовиках, тогда жила воодушевляющая мысль: мы, наступая и громя врага, бьем фашистов не только за себя, но и за тех, кто не дожил до великих дней наступления.
Перед великой битвой
Встреча с К. К. Рокоссовским. — Стиль работы командующего. — Звонок из Ставки. — Донской фронт в октябре. — «Четырехтанковая армия». — Немного истории. — Наш штаб. — Максим Пассар и другие. — План контрнаступления.
Третья армия, которой я командовал после Тамани, входила в Брянский фронт. Вскоре меня назначили помощником командующего фронтом по формированию. Фронт прикрывал подступы к Москве с юго-запада. В результате первой нашей великой победы — разгрома врага в битве за Москву — гитлеровские войска были на этом направлении отброшены от Тулы. Они смогли закрепиться на так называемом орловском выступе. Здесь противник создал глубоко эшелонированную оборону. Все попытки сбить фашистские войска с этих рубежей не имели успеха: у нас еще не хватало сил и технических средств. Храню в памяти высказывание маршала Б. М. Шапошникова, который принял меня в Генеральном штабе в последних числах декабря: «Нам еще нужно осваивать опыт современной войны. Противника мы отбросили от столицы, но не здесь и не сегодня будет решаться исход войны. Потребуется еще время. До кризиса далеко».
Летом 1942 года главные военные события сместились на юг; на нашем участке настало относительное затишье. Наши мысли были прикованы к напряженнейшей борьбе, развертывавшейся в излучине Дона, а все дни были заняты кропотливой работой в войсках.
В середине июля 1942 года Брянский фронт принял в командование К. К. Рокоссовский. И солдаты и генералы вздохнули с облегчением, мы сразу почувствовали руку опытного организатора. Мне представилась счастливая возможность несколько месяцев поработать рядом с выдающимся полководцем и его боевыми соратниками в самом штабе фронта.
Все работники управления считали службу с Константином Константиновичем Рокоссовским большой школой. Он не любил одиночества, стремился быть ближе к деятельности своего штаба. Чаще всего мы видели его у операторов или в рабочей комнате начальника штаба. Придет, расспросит, над чем товарищи работают, какие встречаются трудности, поможет советом, предложит обдумать то или другое положение. Все это создавало удивительно приятную рабочую атмосферу, когда не чувствовалось ни скованности, ни опасения высказать свое суждение, отличное от суждений старшего. Наоборот, каждому хотелось смелее думать, смелее действовать, смелее говорить. Одной из прекрасных черт командующего было то, что он в самых сложных условиях не только умел оценить полезную инициативу подчиненных, но и вызывал ее своей неутомимой энергией, требовательным и человечным обхождением с людьми. К этому нужно прибавить личное обаяние человека широких военных познаний и большой души. Строгая благородная внешность, подтянутость, выражение лица задумчивое, серьезное, с располагающей улыбкой в голубых, глубоко сидящих глазах. Преждевременные морщины на молодом лице и седина на висках говорили, что он перенес в жизни немало. Речь немногословна, движения сдержанные, но решительные. Предельно четок в формулировке боевых задач для подчиненных. Внимателен, общителен и прост.
С Константином Константиновичем Рокоссовским мне позже довелось работать долгие годы. Ныне его уже нет среди нас. Писать об этом трудно. Склоняю голову перед его светлой памятью. Бесконечно признателен ему за все, чем обогатила меня боевая служба под его руководством.
Вспоминаю последнюю нашу встречу в госпитале за несколько дней до его кончины. Мы оба знали, что больше друг друга не увидим. Из Воениздата как раз принесли верстку его книги «Солдатский долг», над которой он работал уже тяжело больным. Константин Константинович подписал книгу в печать и сказал мне:
— Авторский экземпляр я уже тебе не смогу прислать. Но считай, что ты получил его, — и добавил: — Очень хотелось написать воспоминания о гражданской войне, сожалею, что не успел… Ничего мне так не хотелось, как написать о гражданской войне, о подвиге революционных рабочих и крестьян. Какие это чудесные люди, и какое это счастье быть в их рядах!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
