Начальник штаба фронта Михаил Сергеевич Малинин по широте оперативного кругозора и опыту в своей области не уступал Казакову. М. С. Малинин пришел на общевойсковую работу из 7-го механизированного корпуса, штаб которого и составил управление так называемой группы Рокоссовского в боях за Ярцево летом 1941 года. Командующий однажды рассказывал, как началась их совместная боевая служба: «Показал нам Тимошенко рукой направо от шоссе, а потом налево занимайте рубеж! Чем занимать, когда у нас было полтора десятка штабных командиров с личным оружием — и все?..» Горстка молодых офицеров совершила, казалось, невозможное: подчиняя отступавшие части, в течение пяти-шести дней организовала крупное войсковое соединение с артиллерией и даже с танками. Оно оказалось способным захватить Ярцево и взять под контроль переправы через Днепр, по которым герой обороны Смоленска генерал-лейтенант М. Ф. Лукин отводил свои прославленные части. Под Волоколамском, на посту начальника штаба 16-й армии, Малинин получил звание генерал-майора. Рокоссовский любил его и очень ценил. Нас порой смущали резкость и самоуверенная властность начальника штаба. Но было у Малинина одно замечательное качество. Крупные штабные работники обычно редко бывают широко известны в войсках. Таков род их деятельности. Михаил Сергеевич представлял в этом отношении исключение. Свой глаз — алмаз! Солдаты и офицеры передовой линии часто видели его в окопах и на НП соединений, знали и уважали.
К. К. Рокоссовский сам большую часть времени проводил на боевых участках, излазил вместе с командармами весь передний край и составил мнение, на что способен каждый командир дивизии. Многих командиров полков он вскоре знал настолько, что мог дать аттестацию, не заглядывая в документы.
Личная проверка командующим передовых частей и соединений — сильное средство воспитания и сколачивания войск. Конечно, проверки бывают разные. Фронтовики знают и такие случаи, когда приедет на передовую большой начальник, приведет всех в трепет и отбудет, оставив солдат и офицеров в самом удрученном состоянии. У Рокоссовского же форма выражения воли удивительно хорошо соответствовала демократической природе нашей армии. В этом, если хотите, была его сила и наиболее глубокий источник авторитета. Люди его любили, они к нему тянулись, в результате перед командующим всегда был открыт неиссякаемый родник боевого творчества.
Прекрасные воспоминания сохранились у меня о встречах с бойцами, особенно в 6-й гвардейской дивизии, которой командовал генерал-майор К. И. Петров, а после его гибели — полковник Ф. М. Черокманов, изобретательный, храбрый офицер, полный ненасытной ненависти к фашистам. Он испил горькую чатау в начале войны: раненный, оказался на оккупированной врагом территории, и только самоотверженная забота местного колхозника спасла его от гибели. Годом позже Черокманов, командуя 27-м корпусом, участвовал в наступательных боях 65-й армии и сумел отблагодарить своего спасителя. Мы пережили тогда с ним несколько волнующих минут.
Шестая гвардейская славилась снайперами и разведчиками. на ее участке гитлеровцы не могли поднять головы. Опыт дивизии распространялся по всем частям фронта. Бывало, приезжали мы с Рокоссовским к гвардейцам — и прямо в окопы. Командующий присаживался к бойцам, начинались разговоры о жизни, о переписке с родными, доходили до военных вопросов, от которых зависело успешное решение боевых задач. Глубоко заблуждаются товарищи, считающие, что солдат не способен оценивать положение на фронте. С момента сосредоточения боеприпасов на огневых позициях он уже знает, что назревают важные события, и составляет свое мнение о том, как они могут развиваться. Умейте же слушать солдата — и почерпнете новые силы, новые мысли для более целеустремленного руководства войсками.
…Пишу «солдаты», «офицеры» и спохватываюсь: ведь тогда их не так называли, говорили «красноармейцы», «командиры». Но пусть читатель простит старого солдата. Считал и считаю: не так много на земле столь гордых слов, как «советский солдат», «советский офицер». Почему же не пользоваться ими, когда речь идет о героях Великой Отечественной войны?..
К исходу дня начальники управлений, командующие родами войск, оперативные работники возвращались с переднего края. Стало правилом: все собираются вместе, и командующий заводит беседу по итогам работы каждого товарища. Это тоже сплачивало коллектив, приносило людям исключительную пользу. Как-то вечером все уже съехались в штаб, а Рокоссовского не было и не было. К полуночи из 211-й дивизии позвонил начальник артиллерии подполковник А. Д. Попович:
— Командующий просил передать, что задержится у нас до утра.
— Что там случилось? Деревню Сутолка обратно отдали?
— О нет! Командующий встретил среди командиров полков сослуживца по царской армии. Говорит: «Вместе вшей в окопах кормили». Обнялись… Сейчас у них в землянке такие горячие воспоминания — на всю ночь хватит!
Вернувшись на следующий день, Рокоссовский между прочим сказал мне:
— Павел Иванович, съезди в двести одиннадцатую, позавчера там пулеметчик сбил фашистский самолет. Вручи герою орден Красного Знамени.
С удовольствием выполнил это распоряжение. Пулеметчик Иван Соляков оказался совсем юным солдатом.
Он принял первую свою награду с горящими восторгом глазами.
В тот же день в 60-й дивизии я проверял позиции первой линии обороны. Подошел к пулеметному гнезду.
— Дежурный у пулемета красноармеец Барков! — отчеканил солдат, на вид лет пятидесяти. (Дивизия формировалась на базе народного ополчения Москвы, и пожилые бойцы в ней были не редкость.)
Оружие тщательно вычищено. В окопе все на своем месте. В секторе обстрела никаких препятствий.
— Видать, еще в ту войну воевали, товарищ Барков?
— Так точно, товарищ генерал! Служил отделенным в первом батальоне лейб-гвардии третьего полка.
Вот какая поразительная встреча! Картины прошлого, как живые, встали в памяти. Крохотная деревушка Филисово в Верхнем Поволжье, бедняцкая семья отца, всю жизнь мечтавшего о коне. Нужда погнала меня, меньшого сына, в люди работником в торговый дом братьев Леоновых… Пять тяжелых лет в Питере. А там началась война, добился: ушел в учебную команду и — на фронт.
— …Не помните ли, товарищ Барков, отделенного Павла Батова, он у вас в полку разведчиком служил?
— Был такой. Убило его в разведке, мне сам Савков говорил.
— И Савкова знали?
Красноармеец смотрел большими глазами.
— Рано вы тогда меня похоронили! — улыбнулся я.
— Неужели вы действительно из нашего полка, товарищ генерал?.. А Савкова как же мне не знать, таких людей запоминаешь на всю жизнь — первый большевик в полку. Многим из нас он тогда поставил мозги на правильную линию, по партии я его крестным считаю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});