Занимался серый рассвет, когда они оставили в доме продрогшего полицейского и, проваливаясь в снег, побрели по тропинке. Ночью автомобиль мистера Ридера освободили из снежного плена, и теперь на дороге их поджидала куда более мощная полицейская машина с цепями на колесах, чтобы доставить в Биконсфилд. Но до места назначения они добрались лишь два часа спустя, поскольку по пути встретили группу полицейских и сельскохозяйственных рабочих, угрюмо толпившихся у тела констебля Верити. Он лежал под кустами в нескольких ярдах от дороги и был безнадежно мертв.
– Застрелен в упор, – пояснил один из офицеров. – Его только что осмотрел местный врач.
Окоченевший и недвижимый, разбросав ноги в стороны, с поднятым воротником пальто и козырьком запорошенного снегом кепи, надвинутым на глаза, перед ними лежал офицер полиции, который прошлой ночью выехал со двора участка и, ничего не подозревая, отправился в свой обычный обход. Его мотоциклет уже обнаружили, теперь стало ясным и происхождение пятен крови, которые так озадачили и встревожили полицию.
Сыщики возобновили свое путешествие в Биконсфилд, причем Гейлор был молчалив и мрачен. Мистер Ридер также хранил молчание, но мрачным назвать его было нельзя.
Когда они выехали на главную дорогу, он развернулся к своему спутнику и сказал:
– Хотел бы я знать, почему они не забрали с собой свои тузы…
Мистер Кингфитер, управляющий отделением Большого Центрального банка в Биконсфилде, явился на работу с утра пораньше, поскольку ему предстояло написать письмо, а кабинет управляющего обеспечивал именно то уединение, в котором он так нуждался. Он был серьезным мужчиной, и очки на его бледном пухленьком личике тоже выглядели серьезно. Он носил аккуратные черные усики, а его щеки и подбородок неизменно отливали синевой, поскольку бриться ему приходилось два раза в день. Как выражаются в таких случаях брадобреи, у него была «густая и сильная щетина».
Газеты доставили, пока он еще писал. Их подсунули под запертую дверь банка и, испытывая в эту минуту некоторые затруднения с подбором очередного синонима для ласкательного обращения, мистер Кингфитер встал, принес их в кабинет и принялся бегло просматривать. Газет было две: одна финансовая, а другая обычная.
Сначала он просмотрел последнюю, которая во всех деталях смаковала совершенное убийство, хотя оно произошло лишь накануне вечером. Об обнаружении тела констебля еще не упоминалось, поскольку об этом стало известно уже после того, как материал был отправлен в печать.
Он читал и перечитывал заметку, чувствуя, как голова идет кругом, а потом снял трубку телефона и позвонил мистеру Энварду.
– Доброе утро, Кингфитер! Да-да, это правда… Собственно, я сам стал практически свидетелем – они нашли бедного полисмена мертвым… Да, его убили… Да, выстрелом в сердце… Я был последним, кто разговаривал с ним. Ужасно, просто ужасно! Такой кошмар творится у нас под… Я говорю, такой кошмар творится… Говорю, такой… Что с вашим телефоном? Я вас не слышу. Он держит у вас счет? В самом деле? Нет, правда? Я заеду к вам немедленно. Нам нужно поговорить…
Мистер Кингфитер положил трубку и вытер лицо носовым платком: была у него такая особенность – оно покрывалось по́том при малейшем волнении. Он сложил газету и взглянул на неоконченное письмо. Он дошел до восьмой страницы, и последние слова гласили:
…не могу прожить и дня без того, чтобы не увидеть ваше милое лицо, моя единственная и…
Было совершенно очевидно, что пишет он отнюдь не старшему управляющему или клиенту, превысившему свой кредит.
Он машинально добавил «любимая», хотя уже использовал это слово раньше по меньшей мере дюжину раз. Затем он вновь раскрыл газету и перечитал заметку об убийстве.
В дверь черного хода постучали. Мистер Кингфитер встал и открыл ее, впуская мистера Энварда. Стряпчий выглядел еще более надутым и самодовольным, чем обычно. Участие в публичной политике произвело ожидаемый эффект. А тут еще позвонили из информационного агентства, чтобы узнать, не могут ли они прислать к нему фотографа, и мистер Энвард, дрожавший у телефона в одной пижаме, ответил согласием. Его сфотографировали за завтраком ровно в 7:30 утра, когда он подносил ко рту чашку чая и выглядел при этом чрезвычайно серьезным и насупленным. Вскоре его портрет должен был появиться в ста пятидесяти экземплярах газеты над заголовком «Стряпчий, обнаруживший своего клиента мертвым».
– Ужасное дело, – заявил Энвард, снимая пальто. – Так вы говорите, он держал у вас счет? Я веду его дела, Кингфитер, хотя Господь свидетель, что мне ровным счетом ничего о них не известно! Я даже не знаю его финансовых обстоятельств… Кстати, кредит в каком размере вы ему предоставили?
Мистер Кингфитер ненадолго задумался.
– Сейчас достану из сейфа бухгалтерскую книгу.
Он запер центральный ящик своего стола, поскольку именно там хранились его письма к Аве Бурслем и прочие документы, но Энвард не увидел ничего оскорбительного в этом акте предосторожности – пожалуй, он даже счел его похвальным и заслуживающим одобрения.
– Вот сведения по его счету. – Кингфитер выложил толстую бухгалтерскую книгу на стол и открыл ее на странице, прижатой пальцем. – Кредит составляет три тысячи четыреста фунтов стерлингов.
Энвард вооружился очками и стал внимательно всматриваться в страницу.
– А на депозите у него что-либо имеется? Ценные бумаги, еще что-нибудь в этом роде? Он часто бывал у вас в банке?
– Никогда, – ответил Кингфитер. – Он использовал депозит для того, чтобы оплачивать счета. А когда ему требовались наличные, он присылал чек на предъявителя, и я отправлял ему деньги. Разумеется, он присылал людей, чтобы обналичить свои чеки.
– Эти шестьсот фунтов были сняты пять дней назад. – Энвард ткнул пальцем в соответствующую строчку.
– Странно, что вы обратили на это внимание, они были выплачены через кассу четыре дня назад. Я не видел того, кто приходил за ними, меня в тот момент не было в банке. Чек обналичил мой служащий МакКей. А это еще кто?
В дверь негромко постучали. Мистер Кингфитер вышел из комнаты и вскоре вернулся с новым посетителем.
– Какая удача, что вы оба здесь! – воскликнул Дж. Г. Ридер.
Сыщик выглядел весьма элегантно – для него, разумеется! – и буквально лучился энергией. Цирюльник побрил его, а кто-то даже начистил ему ботинки.
– Счет покойного мистера Уэнтфорда? – Он кивнул на книгу.
Ни для кого не было секретом, что мистер Ридер представлял Большой Центральный банк, посему управляющему и в голову не пришло подвергать сомнению его право задавать вопросы. А вот мистер Энвард совсем не был в этом уверен.
– Дело довольно серьезное, мистер Ридер, – заявил он, напуская на себя мрачную озабоченность. – Я вовсе не уверен в том, что мы должны оказать вам доверие…
– В таком случае, почему бы вам не обратиться в полицию и не поинтересоваться у них, готовы ли они оказать вам доверие? – с неожиданной яростью парировал мистер Ридер, да так, что стряпчий даже отшатнулся.
Управляющему пришлось еще раз давать объяснения по поводу состояния финансовых дел своего клиента.
– Шестьсот фунтов… гм… – Мистер Ридер нахмурился. – Большая сумма. Кто же получил ее?
– Мой служащий МакКей уверяет, что это была женщина, причем под густой вуалью.
Мистер Ридер ошеломленно воззрился на него.
– Ваш служащий МакКей? Ну, разумеется… светловолосый молодой человек. Как это глупо с моей стороны! Кеннет? Или Карл? Все-таки Кеннет, не так ли? Значит, дама под вуалью… У вас есть номера выданных банкнот?
Этот простой вопрос привел Кингфитера в явное замешательство. Он принялся искать книгу, в которой бы содержались нужные сведения, и мистер Ридер переписал их к себе в блокнот, что было, в общем-то, нетрудно, поскольку десятки и пятерки шли последовательно одна за другой.
– Когда ваш служащий приходит на работу?
Кеннету полагалось быть на работе в девять, но он, как правило, опаздывал. Опоздал он и в это утро.
Мистер Ридер увидел молодого человека через окно в кабинете управляющего и сразу же подумал, что тот плохо выглядит. Глаза у него были больные и усталые, а брился он небрежно, потому как на подбородке у него красовалась полоска лейкопластыря. Пожалуй, именно этим объясняются и мокрые пятна на манжетах его рубашки, решил мистер Ридер.
– Я хочу поговорить с ним наедине, – заявил он.
– Это дерзкий и нахальный щенок, – предостерег его мистер Кингфитер.
– Мне случалось укрощать и львов, – сообщил мистер Ридер.
Когда Кеннет вошел, он обратился к нему со словами:
– Будьте любезны, закройте дверь и присаживайтесь. Вы знаете, кто я такой, мой мальчик?
– Да, сэр, – ответил Кеннет.
– Это ведь кровь у вас на манжетах, не так ли? Порезались при бритье, верно? Вас не было дома всю ночь?
