¾ Вор... тать ночной! Господи, кто это ты?.. — заметался в ужасе старик.
¾ Ради Бога, Никифоров, не бойтесь меня! Я не враг ваш, а друг ваш, явившийся спасти вас. Я — Путилин. У меня мелькает мысль, что вас медленно отравляют. Я хочу спасти вас.
¾ Отравляют? Меня? Кто?.. — схватил он за руку его, Путилина. Глаза его были широко раскрыты от ужаса.
¾ А вот это я скоро узнаю.
И вот ему вспоминается, с какой трепетной жадностью он принялся в тишине ночи за исследование этой каши. Крик радости вырвался из его груди. Так и есть, так и есть: он не ошибся!
В каше он нашел кусочки истолченного стекла и мелко разрезанной острой свиной щетины, как бы из твердой головной щетки.
¾ Видите это? — показал он страшную примесь старику миллионеру.
Лицо того исказилось смертельным ужасом.
— Господи, кто ж это? Кто ж злодей-то?
¾ Вы хотите, чтобы я показал вам этого изверга?
¾ Хочу, хочу, родной, благодетель мой.
И вот эти шаги, шелест шелковой юбки… Должно быть, вспомнив о том, что «кашка» осталась на столе, в спальню торопливо вошла молодая жена-красавица.
¾ Ну, как ты? — начала было она и вдруг замерла при виде неизвестно откуда взявшегося постороннего человека.
¾ Ваша кашка, сударыня, приготовлена чудесно! И давно вы ею кормите вашего супруга?
Крик, полный животного страха, прокатился по спальне старика, и красавица грохнулась навзничь.
¾ Вот кто отравитель ваш, бедный господин Никифоров: ваша собственная жена.
Путилин при воспоминании об этом порывисто вскочил с кресла, но покачнулся, зашатался.
¾ Великий Боже, я, кажется, умираю... Я отравлен так же, как отравлена эта бедная девушка...
ОТРАВЛЕННЫЙ ПУТИЛИН
Сколько времени я спал, не знаю. Знаю только, что вдруг меня разбудило падение на меня какого-то тела.
Я быстро вскочил. Лучи солнца весело играли в гостиной. Смертельно бледный, с посиневшими губами, на краю тахты полусидел, полулежал Путилин.
¾ Окажи мне медицинскую помощь, доктор, мне очень нехорошо, — услышал я подавленное бормотание Путилина.
¾ Ради Бога, что с тобой, Иван Дмитриевич? — вскричал я в сильнейшем испуге.
¾ Сам не знаю... Сильнейшее головокружение и удивительная слабость в руках, особенно в ногах... Сердце готово выпрыгнуть из груди.
Я быстро расстегнул сюртук и жилет и стал выслушивать биение сердца моего великого друга.
Оно билось неровно, давая особо характерные неправильные толчки.
Быстро намочив водой и эфиром салфетку, я приложил ее к области сердца гениального сыщика.
¾ Скорее... скорее... открой форточку! — упавшим голосом произнес он...
Через секунду-другую ему стало, по-видимому, легче. Он глубоко вздохнул и сказалмне:
— Ну, а теперь мы должны подать помощь бедной девушке.
Я бросился в ее спальню.
Девушка лежала с почти посинелым лицом, с широко раскрытыми глазами. Зрачки их были до удивительности расширены. Капли холодного пота покрывали ее лоб, щеки, грудь, руки.
¾ Форточку открывай, доктор, форточку! — приказал мне Путилин, слегка пошатываясь на ногах.
Однако прежде чем я успел подойти к окну, у него уже был Путилин.
Он схватился за форточку, и в ту же минуту до меня донесся его крик бешенства:
¾ Проклятие!
¾ Что? В чем дело? Что случилось?
Я совершенно растерялся. С одной стороны — припадок девушки-миллионерши, с другой — непонятно странное, внезапное нездоровье моего дорогого друга и его более чем странное поведение.
Я положительно не знал, куда броситься.
¾ Так... так... так, — бормотал Путилин, — я это знал, я это знал...
¾ Ради Бога, что ты знал? В чем дело, повторяю? Я ровно ничего не понимаю.
¾ Большой гвоздь мне мешает открыть форточку.
¾ Да зачем тебе открывать форточку? — возясь над больной красавицей девушкой, бросал я Путилину. — Поверь, что и без притока свежего воздуха она скоро придет в себя. У нее один из ее обычных припадков.
Послышался звон разбиваемого стекла. Револьверной ручкой Путилин разбил стекло форточки.
В комнату ворвался резкий, чуть-чуть холодный воздух.
Признаюсь, меня охватила мысль, что мой друг сошел с ума.
¾ Иван Дмитриевич, в чем...
¾ Тс-с! Ни звука! Я слышу шаги. Идет дядюшка-опекун.
Я увидел, как Путилин быстро спустил гардину над окном.
Одним прыжком он очутился около больной и взял ее за руку.
В спальню входил Приселов.
Его лицо, далеконе старое, казалось особенно устало-утомленным. Должно быть, клуб его порядочно поизмял.
Около лица он держал платок, от которого несло благоуханием сильных духов.
¾ Как, господа?! Вы не спите? Неужели всю ночь вы провели около моей бедной племянницы?
¾ Да, я спал очень мало, господин Приселов, — резко ответил Путилин.
¾ Не оттого ли вы так бледны, дорогой профессор? — насмешливо спросил дядя-опекун.
¾ Очень может быть.
¾ Вы напрасно себя так утомляли, профессор. Доктор, ваш коллега, кажется, очень внимательно следит за течением болезни моей племянницы.
Я не спускал взора с лиц моего друга и Приселова. Совершенно ясно я увидел, как они обменялись взглядом, полным взаимной угрозы и смертельной ненависти.
«Что все это должно означать?» — мелькнуло у меня в голове.
После впрыскивания малой дозы морфия больная тихо заснула.
¾ Могу я вас попросить, господа, в столовую? Я думаю, что чашка крепкого кофе подкрепит ваши силы после почти бессонной ночи.
И с этими словами Приселов быстро вышел из комнаты своей опекаемой племянницы.
Мы пошли за ним следом.
В узком коридоре Путилин мне шепнул:
¾ Не пей кофе. Не пей ликера. Ничего не пей. Он узнал меня.
¾ Как?!
¾ Очень просто. Повторяю тебе, он узнал меня. «Великий», как ты называешь меня, сыщик столкнулся лицом к лицу с не менее великим негодяем... Между нами начинается ожесточенная борьба.
¾ Ты, стало быть...
¾ Теперь для меня все ясно: девушку, твою пациентку, действительно отравляют...
¾ Но чем? — прошептал я, глубоко пораженный.
¾ Вот это-то и надо расследовать, мой плохой доктор, — шепнул мне Путилин.
ЧУДЕСА ИНДИИ. LILEA INDICA FOETIDA. НЕЖНЫЙ ДЯДЮШКА-ОПЕКУНВ роскошной «дубовой» столовой был сервирован утренний завтрак — кофе, по образцу английского ленча.
¾ Прошу вас, господа! — любезно пригласил нас дядюшка-опекун. — Я, право, не знаю, как благодарить вас за ваше сердечное отношение к моей больной девчурке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
