В связи с болезнью старого Дока, рожать она решила в Каире. Заранее договорилась с клиникой и врачом, что приедет приблизительно за неделю до родов. Беременность, несмотря на все волнения, что ей пришлось пережить, проходила нормально, без осложнений. Дочь и брата она забрала с собой. Юра увидит Каир, а Жасмин будет с няней. Утром в день отъезда ей позвонил пилот. Небольшой пятиместный самолет Сулеймана, которым они всегда пользовались летая в Каир, был в полной готовности. Только нужно вылетать сразу после полудня — синоптики обещали ухудшение погоды к вечеру. Но она и сама рассчитывала вылететь не позже часа… Ночью ее мучила бессонница. Малыши внутри ее спали нормально и вообще вели себя тихо, «не бегали» как обычно, доставляя ей и радость и неудобство.
Чемоданы были собраны. Жасмин играла на лужайке с няней, Юрик выполнил очередное задание на компьютере. «Молодец, братишка, весь в меня,» — подумала Настя. У нее оставалось еще масса времени, часов пять не менее. Она взяла сотовый, набрала номер.
— Али! Привет! Я сегодня уезжаю и мне хотелось бы перед отъездом побывать у Суллы!.. Успеем? Ничего, все нормально… Жду…
Как странно… За все годы, проведенные здесь, она так и не обзавелась знакомыми, у нее не было подруг. Как мужчины, так и женщины избегали общения с ней. Особенно после смерти Сулеймана. Казалось, они все считали ее виновной в несчастье. Настя сначала хотела наладить контакты со служанкой, с няней, но почтительно склоненные головы, покрытые неизменными платками, и редкие фразы полувопросительного характера («Госпожа, что-то не так? Что пожелаете? Госпожа, можно быть свободной? Аллах велик! Сохранит вас Аллах!») отбили все желание общаться с этими религиозными и не любящими ее созданиями.
Она чувствовала отчуждение и со стороны старого Карима и его сыновей. Но они не так явно выражали его, им приходилось общаться по долгу службы. Однако не более. Единственный, с кем ей было просто и легко, это Али — внук Карима ветеринарный врач, ее давнишний друг. Но однажды она слышала, как дед, отец и дядя строго выговаривали его, что он грешит, общаясь с ней, бросает тень на всю семью, что ему пора жениться и перестать якшиться с этой женщиной. На, что Али отвечал, что насчет женитьбы подумает, а вот дружить с госпожой не перестанет, что они все здесь отстали от жизни, погрязли в сплетнях, спутали себя сетями веры и ему не интересно с ними общаться.
Коран он знает назубок, но бесконечно говорить цитатами из него не намерен. Он не грешит. А общение с госпожой? У него хоть есть о чем поговорить с ней, по крайней мере не о Коране… Она приняла все — жесткий и необычный климат пустыни необыкновенную прелесть контрастов природы, окружающей ее, своеобразный фольклор — мелодичные, протяжные порой тоскливые песни и страстные зажигательные танцы. Она влюбилась в прекрасную поэзию Востока. Но принять религию? Религию, которая ограничила бы ее свободу, так как она женщина? О нет и нет!!! Бесформенные одежды, неизменные платки, пусть даже самые яркие, из легчайшего шелка. Нет! Она это не могла и не хотела носить. Сулейман также не был мусульманином, хоть и был арабом, но его уважали и любили, он был их кровей…
— Госпожа, я готов, но, может быть, эта поездка утомит вас? Вам еще лететь, — сверкая белозубой улыбкой, Али внимательно смотрел на нее.
— О нет, нет, Али, я в порядке! Только ночью не спалось что-то… — опираясь на его руку, она тяжело забралась в машину, — ты уж извини меня, я, наверное, надоела тебе!
— Ну, что вы госпожа! Для меня это удовольствие и потом — вы так одиноки… Ваш брат — просто чудо! Жаль, что он еще мал, а то бы мы с ним подружились.
«Вот, Сулла, и пришел черед родиться твоим сыну и дочери… Ты не беспокойся, у меня все будет хорошо! Твои детки родятся здоровыми и сильными, такими, как и ты… Сулла, ты должен быть счастлив… Через месяц я вернусь из Каира, ты приходи, увидишь их… О, Сулла, Сулла, почему ты не дождался!.. Мне так хотелось, чтобы ты был рядом… Сулла, Сулла, муж мой, единственный, любимый…» Настя боком сидела на песке у могилы, как всегда свой монолог она говорила молча. Рядом, сложив ладони и наклонив голову, стоял верный Али. «Сулла, Жасмин начала говорить, она сказала: «Мама, дай-дай!» Твоя доченька вся в тебя, настойчивая и упрямая. Ты ребенком тоже таким был? А Юра? Ты был бы доволен он такой же, как я — трудоголик, так много занимается! Мы не зря его забрали… Сулла, мне так не хочется уходить… Но пора. До встречи, любимый, пожелай мне удачи… Я люблю тебя, Сулла…»
От неудобного сидения у Насти заболел позвоночник, сомлела нога. Боль в спине усилилась, когда она хотела подняться самостоятельно. Но Али уже подхватил ее под локоть. Грузно опершись на него, с трудом расправляя неловкое тело, она почувствовала хлынувшую по ногам жидкость. Страх и боль пронзили ее одновременно. Она вскрикнула и вцепилась в Али.
— Что с вами? — но он уже все понял. Успеет ли довести? Подхватив ее на руки, понес к машине.
— О-о-о, Али! — она чуть не задавила его во время очередной схватки, ухватив за шею. Дорога, при нормальной езде, занимала около часа, но сейчас гнать машину было опасно, а, может, и нужно было? Али растерялся… Если бы это была ровная асфальтированная трасса, но она петляла между барханами, была неровной, а рядом, на откинутом переднем сиденье, в муках корчилась женщина. Зачем только он согласился на эту бездумную поездку? Нужно было уговорить, отказаться. Тогда бы она не поехала или поехала сама?.. Нет! Нужно все-таки ехать быстрее! Не может же она так быстро родить! И он нажал на акселератор. Настя вскрикнула от рывка машины и застонала. Ничего довезу!
— Потерпи, потерпи, мы скоро доедем! Но случилось вообще невероятное. Несколько раз чихнув и недовольно фыркнув, внезапно потеряв скорость, машина заглохла. Али выскочил, открыл капот и растерянно уставился на горячее нутро. Он забыл залить охлаждающую жидкость? В машине он совсем не разбирался… Как, впрочем, и в роженицах…
Другое дело кобылы, жеребцы, он был лучшим на курсе… Но, что делать с Настей? Как на зло, ни отца, ни дяди дома не было, они уехали по делам, дедушка естесственно помочь ничем не мог. Женщины его семьи? Он боялся к ним обращаться за помощью: мать, другие жены отца и тетки были настолько истовыми мусульманками, что им даже о совместной поездке с Настей говорить не следовало — в противном случае его могло ждать наказание. Старый Док не вставал с постели, больничная медсестра повезла тяжелобольного в близлежащий город.
Вытащив Настю из машины, он уложил ее на снятые чехлы в тени от автомобиля. Опустился на колени, и вознес молитву Аллаху, понимая, что ни Аллах, ни Пророк не помогут мучившейся женщине. И он решился. В машине была аптечка, немного питьевой воды, нашелся нож. Это было слабое подспорье, но все же лучше чем ничего. Он размотал белоснежную чалму, разрезал ее на несколько кусков, приготовил стерильные салфетки, пластырь, йод, протер спиртом нож, руки. Похоже, он сумеет ей помочь. Опустившись на колени, Али нежно обтер пот с ее лица, искаженного мукой. Дал попить воды.
