По мнению Уилера, нелепо даже представлять себе развитие цивилизаций этого региона в полной изоляции одна от другой. «Предположение о том, что сложнейшая и гигантская по масштабу и новизне идея развивающейся от простого к сложному высокоразвитой эволюционной цивилизации возникала на каждой из трёх столь легко доступных для взаимного контакта территорий в течение пяти-шести столетий спонтанно и независимо друг от друга, слишком абсурдно, чтобы его рассматривать всерьёз».
Конечно, говоря о степени влияния культурных импульсов, или заимствовании идей, на чём настаивал Уилер, мы вступаем в область догадок. Но контакты между названными цивилизациями прослеживаются вполне отчётливо. Мы не можем пока прочитать знаки эламского или хараппского письма, но шумерские тексты говорят о регулярном прибытии кораблей из Мелуххи. Многие исследователи сопоставляют это слово со словом «мпеччха» — «варвар», которым в санскрите обозначались некоторые племена Индостана, и считают, что Мелухха — Древняя Индия (точнее, регион цивилизации долины Инда). Сношения велись напрямую, а также через посредничество Дильмуна, в котором обычно видят остров Бахрейн.
Земледельческие цивилизации Шумера, Элама и Мохенджо-Даро — Хараппы возникли в долинах рек. Древний Шумер — междуречье Тигра и Евфрата (Месопотамия — по-гречески). Эти реки тоща ещё не сливались воедино, а раздельно впадали в Персидский залив в 250–400 км выше современного устья Шатт-эль-Араба. Цивилизация Элама сложилась в середине IV тысячелетия до н. э. в долинах рек Карун и Керхе (иранская провинция Хузестан), которые в то время тоже впадали непосредственно в Персидский залив. В начале III тыс. до н. э., почти одновременно с цивилизацией Древнего Египта, возникает цивилизация долины Инда.
Мнение о политическом единстве древнейшей цивилизации Индии основывается лишь на трактовке того факта, что два её города — Хараппа (в верхней части) и Мохенджо-Даро (в нижней) — выделяются среди прочих её городов своими большими размерами. По аналогии с Древним Египтом это считается свидетельством государственного объединения всей долины Инда или, по крайней мере, наличия в ней двух крупных «царств» (мы ничего не можем сказать о форме правления в древнейших государствах долины Инда). Ни на что больше это мнение не опирается.
Если создатели этих трёх цивилизаций и заимствовали друг у друга «идеи», то в этническом отношении они были всё-таки разными народами. Материальные истоки этих цивилизаций лежат на окружающих землях региона, но вне долин больших рек. Как мы уже отмечали, ведение хозяйства в долинах рек, требовавшее крупных и постоянных мелиоративных работ, было возможно только на достаточно продвинутой стадии развития земледелия. Следовательно, этапы развития, предшествовавшие сложению цивилизаций долин больших рек, должны прослеживаться на окружающих территориях.
Исследователи выделили круг археологических культур VI–IV тысячелетий до н. э., в той или иной степени «предковых» для трёх цивилизаций. Среди них — и хорошо известная студентам бывшего СССР, изучавшим археологию, джейтунская культура на юге Туркмении. Регион, в котором происходило возникновение древних цивилизаций и осуществлялся интенсивный культурный обмен (вероятно, не без миграций носителей культур), охватывал пространство от Амударьи на севере до Аравийского моря на юге, от Ливийской пустыни на западе до Гималаев на востоке. При этом нет оснований противопоставлять три (с Египтом — четыре) названные цивилизации другим культурам этого региона, лежавшим вне долин рек. В III тысячелетии до н. э. на сходном уровне развития находились культуры Намазга на юге Средней Азии, Горган в Северном Иране, дильмунская культура в Бахрейне и на южном берегу Персидского залива, культура Умман-Нар в Омане, цивилизация в долине Гильменда в Афганистане.
«В III тысячелетии до н. э. на огромной территории между Амударьёй и Индийским океаном сложилась высокая культура. Здесь зарождались города, процветали ремёсла, — пишет итальянский археолог Маурицио Този. — …Было бы ошибочным считать районы пустынь и гор экономически непроизводительными для древнейшего населения долин рек… Одна из существенных особенностей экономико-географического положения районов, расположенных в бассейнах рек Центральной Азии [здесь имеются в виду Средняя Азия, Афганистан и внутренние области Ирана. — Я.Б.], в отличие от областей великих речных систем Ближнего Востока, до последних лет считавшихся “колыбелью цивилизации”, заключается в доступности всех жизненно важных природных ресурсов, составляющих основу системы производства. Процесс формирования цивилизаций протогородского типа в южной части Туркменистана, в бассейнах Гильменда и Горгана завершается начиная с V тысячелетия до н. э., почти параллельно с образованием государства в Междуречье».
Итак, об изолированном друг от друга развитии цивилизаций речь идти не может. Вместе с тем для этого периода не следует преувеличивать роль миграций больших масс людей. Кочевое скотоводство развивается позднее. «В качестве вьючных животных в то время использовался осёл, реже вол, — пишет польский историк Юлия Заблоцкая. — Это значит, что племя в своих передвижениях не могло удаляться от мест водопоя. Племя не могло также быть слишком многочисленным: встречавшихся на пути пастбищ должно было хватать для прокорма скота. Только при соблюдении этих условий можно было добраться до новых территорий. Лишь со второй половины II тысячелетия до н. э., когда на Ближнем Востоке одомашнили лошадь, а позднее верблюда, племена стали передвигаться быстрее и большими группами. В IV тысячелетии до н. э. таких возможностей ещё не было». Но цитированный автор не исключает ограниченных миграций. В частности, в результате каких-то из них в конце IV тысячелетия до н. э. временно приходит в упадок Элам. По-видимому, такого антагонизма между земледельческими и скотоводческими племенами, которое характерно начиная со II тысячелетия и даже нашло отражение в Библии, мы в IV–III тысячелетиях до н. э. ещё не наблюдаем.
Нам известно и об экспансии древних цивилизаций, хотя она носила характер не завоеваний, а эпизодических военных рейдов за добычей, а то и торговых экспедиций (впрочем, для той стадии развития нет чёткой грани между войной и торговлей). Лишь хараппцы основывали свои временные колонии далеко за пределами долины Инда, достигая среднего течения Ганга, юга Индостана, острова Шри-Ланки и даже (см. выше), по-видимому, Мальдивов, а также и Средней Азии (городище Шортугай в Горном Бадахшане). Эламиты в своих странствиях изучили Иранское нагорье, проникли к берегам Каспийского моря.
Во внешних связях Шумера заметную роль играла некая страна Аратга, местоположение которой не выяснено.
Аратта относится к числу увлекательных загадок исторической географии. В шумерском эпосе Аратта связывается со сказочным богатством — золотом, драгоценными и поделочными камнями. Аратта — страна высокоразвитого ремесла. Согласно легендам шумеров, Арапу в конце концов завоевал Энмеркар, царь Урука (XXVII в. до н. э.).
Некоторым исследователям созвучие названия Аратта с именем народа ариев и страной Ариана (Иран) служит указанием на арийскую прародину. Возможно, что это сопоставление не лишено смысла. Хотя на этой почве родилось немало домыслов. Так, самопровозглашённый академик Юрий Шилов из Киева пишет: «Общность арийских племён возникла как специфическое явление в рамках более обширной и древней по своему происхождению “индоевропейской общности”, которая в VII–IV тысячелетиях до н. э. формировалась преимущественно в Циркумпонтийской зоне [вокруг Чёрного моря. — Я.Б.]. Этнокультурным ядром индоевропейцев и зоны было древнейшее в мире государство Аратта, основанное не на воинской силе — а на жреческой мудрости, не на насилии — а на самопожертвовании». Эти и подобные характеристики способны сами по себе подорвать всякое доверие к такому отождествлению.
В.А. Сафронов и Н.А. Николаева тоже считают Аратту регионом земледельческо-скотоводческих культур, созданных древними индоевропейцами, но сформировавшихся в Малой Азии. Однако никаких доводов в пользу своей позиции они не приводят, кроме тех, что Аратта, по легендам шумеров, была более высокоразвитой страной, чем сам Шумер. На локализацию Аратты в Малой Азии, по их мнению, якобы указывает то, что царевич Гильгамеш, герой шумерских сказаний, отплывал в Аратту из Ливана. На самом деле в эпосе о Гильгамеше Аратта не упоминается вообще!
Что касается странствий Гильгамеша помимо Ливана («гор, богатых кедром»), то он побывал ещё за горами Машу. Между этими горами, согласно мифу, находились охраняемые людьми-скорпионами врата, за которыми скрывалось солнце на западе. В шумерском мифе о горах Машу находят связи с арийским мифом о горах Меру, тоже расположенных на краю света. За горами Машу Гильгамеш оказался в стране, богатой поделочным камнем. Невозможно видеть в этом однозначное указание на посещение Гильгамешем Аратты. Кроме того, по мифу, Гильгамеш, прежде чем отправиться к горам Машу, вернулся из Ливана в родной Урук.
