— Наверное, нам и правда нужно поговорить, — сдержанно приглашаю его в дом. У меня даже нет желания к нему прикоснуться. И я, наверное, отпрыгну в сторону, если он вдруг решит взять меня за руку. Но Кит понимает, какой произвёл эффект своим появлением, поэтому мы садимся даже не рядом, а напротив друг друга.
— Как ты узнал мой адрес?
— Твоя мама рассказала, — поедает он меня глазами.
— Ах, вот почему эта старая партизанка так упорно выясняла, где именно я живу, — киваю я, но я всё ещё в прострации. — Они давно знают о тебе?
— Нет, я получил приказ об увольнении всего неделю назад. Теперь я обычный гражданский. Первые дни всё думал, как показаться, чтобы у родителей сердце выдержало, наблюдал издали, готовился морально. Поверь, мне тоже тяжело, Мэл, от меня тогда ничего не зависело, — с раскаяньем хмурится Кит, он волнуется, я вижу это по тому, как он сжимает руки, как дёргает кадыком. — Объект был секретный, испытания провалились, моему командованию пришлось заметать следы. Это армия, я не мог не подчиняться приказам. Знаю, это чудовищно несправедливо по отношению к вам…
— Как твои родители восприняли? Всё хорошо? — перебиваю его. Не знаю, что со мной происходит, почему мне кажется, что этот человек совершенно для меня чужой.
— Мама долго плакала, у отца сердце слегка начало шалить, но в целом, они на седьмом небе от счастья…
— Да уж, счастье то, что твоя мать тогда пережила сердечный приступ, иначе принёс бы сейчас цветы на могилку, как она носила их тебе почти каждый день, но тебе и твоему командованию ведь на это насрать! — снова перебила я его, раздражаясь. — И то, что я сходила с ума, задыхаясь от слёз! Но какое там, ты ведь не мог нарушить приказ! Эта твоя чёртова карьера военного чуть не стоила нам жизней. А я ещё хотела родить ребёнка из твоей замороженной спермы, чтобы о тебе осталась память! Надо кстати, вернуть тебе доверенность на твою генетическую пробирку, мне она уже ни к чему.
— Мэл… — попытался вставить слово Кит, но мне почему-то больше не важно, что он скажет.
— Быть живым, конечно, намного лучше, чем погибшим, — теперь меня начинают душить запоздалые слёзы. — Я счастлива, что ты жив, и что тебя впереди ожидает масса событий и встреч, и что теперь ты поймёшь, что на гражданке жить даже сложнее, здесь никто не отдаёт тебе приказов, ты всё решаешь самостоятельно. Я два года не могла прийти в себя и вот последние пару месяцев я, наконец, ожила, я счастлива и тебе в моей жизни места больше нет, — мне не хорошо рядом с ним, продолжая плакать, я хочу чтобы он ушёл.
— Мэлани, я понимаю, какой это для тебя стресс. Мне очень жаль, что тогда обстоятельства сложились именно так и вы пострадали из-за моей службы, но не стоит решать сгоряча, под настроение, запутавшись в эмоциях.
— Сгоряча? — вытерев слёзы, разозлилась я. — Сгоряча я хотела врезаться в фонарный столб, а сейчас я совершенно точно знаю, что люблю другого мужчину, в эту субботу я выхожу за него замуж и собираюсь прожить с ним до старости! Твоё появление ничего не изменит, Кит. Мы с тобой остались в прошлом, та любовь останется только в нашей памяти на перевёрнутых страницах. Ты казался мне идеальным парнем, сокровищем в этом долбанном мире. А теперь я поняла, что идеальные люди мне не нравятся, с ними скучно, и как оказалось не надёжно. Тогда ты выбрал армию, а не меня, служба государству стала важнее наших отношений. Поэтому я не понимаю, на какую мою реакцию ты рассчитывал?
— Твоя мать уверила меня, что ты выбрала себе в мужья какого-то заносчивого козла. На её взгляд он тебе совершенно не пара и он не сделает тебя счастливой!
— Господи, Кит, что за хрень ты несёшь?! Это не её дело! Плевала я на чьи-то взгляды по поводу моей личной жизни! Если Марк не нравится моей маме — значит, я сделала правильный выбор, потому что я слушаю своё сердце, а не приказы старших!
— Это он сделал из тебя такую грубиянку?
— Круто, что ты ожил. Надеюсь, сделаешь выводы и не повторишь ошибок в следующих отношениях. Я желаю тебе большого человеческого счастья, Кит. Родителям привет, они у тебя золотые. А сейчас мне пора бежать, извини! — вскочила я на ноги. Кит тоже поднялся, но вместо того, чтобы уйти — поймал меня за плечи. Боже, как обжигают эти прикосновения, какие они теперь чужие!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не дури, Мэл! Мы знаем друг друга всю жизнь, это не ты, вот это всё не твоё. С армией покончено, теперь мы можем вести обычный образ жизни, как и ты и мечтала: мы вместе, уютный домик, дети, родители под боком, путешествия, встречи с друзьями. У нас с тобой столько общих воспоминаний, переживаний и качеств, что это нельзя вот так просто взять и оставить.
— Оказывается можно. Можно взять и по приказу на два года притворится мёртвым, невзирая на всё выше тобой перечисленное. Знаешь, Кит, есть такое понятие «вовремя». Теперь прошлые мечты уже не актуальны. Я стала другим человеком, у меня новые качества и другие воспоминания. И переживаю я сейчас только за своего будущего мужа. Так что убери руки, Кит. Уважая наше прошлое, давай расстанемся как нормальные люди, — и по взгляду, которым я на него посмотрела, твёрдому, решительному, взгляду уже иной Мэл, Кит понял, что бороться больше не за что. Понял, но не осознал, это ему ещё только предстоит.
— Мы можем хотя бы остаться друзьями? — убрал он руки. — Я ведь всё ещё люблю тебя, Мэлани.
— Прости, но думаю, нам больше не стоит общаться. Так что друзьями быть не получится. Прощай, Кит, — произнесла я, беря телефон, чтобы вызывать такси. Мне во чтобы то ни стало нужно было поскорее разыскать Марка. Кит смотрел на меня с невысказанной печалью. Да, в его глазах, глазах, которые я когда-то так обожала, плескалась нежность, я видела по ним, что он и правда тосковал по мне. И возможно, я была с ним через чур резка, вдруг, от него и правда ничего не зависело. …Но жизнь странная штука. Никогда бы не поверила, скажи мне раньше, что я смогу вот так повернуться спиной к человеку, которого любила столько лет, чтобы сломя голову мчаться к несносному, вздорному, упрямому, вовсе не идеальному, но … такому моему мужчине.
Я решила начать с офиса и угадала, а может просто почувствовала. Охранник Барни, будучи в курсе дела наших близких отношений с главой компании, впустил меня без вопросов. Я думала, застану его дымящего сигаретой или с бокалом виски в руках. Нет, мой сложный парень, сидел серьёзно глядя в монитор. Правда, рядом с ним на столе валялось штуки четыре сломанных карандаша. Он уцепился взглядом за выражение моего лица, как только я вошла, и не отводил его, пока я не подошла ближе, сев к нему на колени.
— Поехали домой, — выдохнула я, обвивая его за шею. — С прошлым больше нечего обсуждать. — Давай, закругляй свою архи важную работу и пошли. Я ужасно соскучилась.
— Ты как-то говорила, что даже завязывая новые отношения, ты всегда будешь сравнивать тех несчастных с Китом, что встретить такого как он большое везение и бывает оно раз в жизни. Так почему ты здесь, горошина? — смотрит на меня внимательным напряжённым взглядом.
— Во-первых, я ошибалась. Во мне тогда говорила восторженность первой любви. Кит не единственный хороший парень на свете, может, кому-то с ним повезёт, но он точно не моё везение. Да и не сравнивала я тебя с ним, тебя вообще невозможно с кем-нибудь сравнивать. А во-вторых, я люблю тебя, по-взрослому и надолго. Поэтому я здесь, Марк Винздор. Я выбираю тебя без малейшей доли сомнения.
Я никогда не забуду этот его взгляд. На меня никто и никогда не смотрел с таким обожанием, с такой благодарностью, с такой любовью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Тогда чего вы здесь расселись, миссис Винздор? — с облегчением выдохнул он, усмехаясь. — У нас ещё вся ночь впереди, я хочу рассказать тебе по пунктам, за что я тебя … люблю.
Глава 30
Опьянев от долгожданных слов,
Чувствую губами пульс под кожей:
«Я тебя две жизни ждать готов!
Веришь? Без тебя скучаю тоже»
Марк
