произнёс он. — Как самочувствие?
— Нормально — ответил я.
— Бывало и лучше. — сморщился дядя Саша, и кивнув на стол, предложил, — присоединяйся, воды не жалко.
— Не, спасибо конечно, но в следующий раз как-нибудь, — отказался гость, и переключившись на меня, добавил. — я вообще за тобой пришел, ты как, в состоянии передвигаться?
Подтвердив что да, в состоянии, я оделся, не без усилий кстати, и вышел на улицу следом за своим провожатым.
— В штаб? — закрыл я за собой дверь.
— Нет, там бардак сейчас, совет назначили на после обеда. Обсуждать будут.
— Что-то конкретное? Или так, поболтать? — будь моя воля, я бы этот совет прямо сейчас разогнал, но вполне отчетливо понимал, что с бухты-барахты такие дела не делаются, и сначала надо подготовиться.
— Ночное происшествие, ну и очередные выборы провести хотят. Кого-то присмотрели вроде на пост главы.
— Интересно. Так долго не могли договориться, а тут такая спешка? — не особо умудрённый в «политике», тем не менее я представлял что сейчас происходит в среде нашей колхозной «элиты». Во всяком случае думал, что представляю.
— Не знаю, наверное боятся что после вашего возвращения Серёга обратно вернётся. Как вариант. — предположил Василич, и состроив непонятную гримасу на лице, почесал бороду.
— Очень может быть. Как он кстати? Не протрезвел? — с того момента как мы закрыли главу в бане, прошло около десяти часов, что явно недостаточно, но учитывая что его подогревают, вполне мог прийти в себя.
— Ну как сказать... — орёт дурниной, в дверь ломится, но явно ещё не в себе.
— Ясно. Тогда без него. Ты списки нашёл? — в любом случае он придет в себя, — и хочет того, или не хочет, де-юре займёт своё прежнее место.
Василич ухмыльнулся.
— Конечно. И народ к нам ещё подтянулся. Мои человек десять привели, да Олег ребят собрал из тех кого готовил. У нас теперь почти армия намечается.
Когда он это сказал, я почувствовал себя Лениным в горках — сам ни черта не могу, но революция идёт по плану.
— Тогда чего ждем? Определить самых опасных, разбить народ на группы по трое, и вперёд. На баррикады. — отвлекаясь от больной головы и ломоты во всем теле, воодушевился я.
— Ты прямо как Че Гевара, сигары только не хватает. — Василич достал из кармана толстую школьную тетрадь, и потряс ею передо мной.
— Это список? — тетрадка показалась мне знакомой, скорее всего я и видел её в оружейке когда расписывался.
— Да, полный учёт до последнего дня. Пока ты отдыхал, мы тут накидали очередность, глянешь?
Разглядывать списки мне не хотелось, да и толку не было — я ведь не знал почти никого пофамильно, о чём и сообщил, сменив тему.
— Пленник как? Не помер?
— Очнулся, но пока не допрашивали, в подвале я его запер и охрану приставил, как раз за обоими присматривают. — Чему-то улыбнулся Василич.
— Ясно, но с допросом затягивать не стоит, наверное я пока этим и займусь — стволов всего сколько раздали?
Я считал что если удастся разоружить самых буйных, и кроме этого изъять ещё процентов тридцать от общего количества присвоенного оружия, вооруженного бунта можно не опасаться, но пока это были только мои предположения.
— Не считая тех что у наших, почти сотню. Это без гладкоствола, — пояснил он, видя моё недоумение, — карабины, винтовки, автоматы.
— А сколько наших? — уточнил я.
— Тридцать с лишним, сейчас может уже больше, Олег ещё народ собирает.
Так, — невольно морщась от боли, а голова разболелась еще сильнее, рассуждал я, — времени почти десять, совет обычно собирается после обеда — зимой дел особо нет, так что можно и поспать, торопиться некуда. Выходит что у нас около двух часов.
— В общем слушай, собирай всех, разбей на группы, и пусть в темпе вальса изымают оружие.. Кто возникать вздумает, говорите — приказ главы, если не поможет, тогда по месту решайте. Главное до обеда успеть, иначе можем не успеть.
— Понял. — кивнул Василич, — тех кто в совете не трогать?
— Ну почему же, их то как раз и трогать, но в последнюю очередь, и как-нибудь помягче. — представив какой ор поднимется, я даже порадовался что сам не буду участвовать в этом представлении.
— Интересно, как ты себя это представляешь!? Да там каждый второй рогом упрётся, если не каждый первый! — Василич аж надулся от возмущения, — и вообще, тех кто бузить будет, — в подвал закрыть! какое тут помягче?
— Да это понятно, — остановил я его, — но постарайтесь хотя бы без увечий, нам с ними по-любому ещё жить и работать, и, сам понимаешь, лишний мордобой потом ещё аукнется.
Я очень надеялся, что когда всё закончится, и мы сможем объясниться, люди поймут и простят. Но надежда надеждой, а осадочек-то в любом случае останется. Главное чтобы потом вообще не пришлось кардинально решать вопрос с несогласными — про такой расклад даже и думать не хотелось.
— Ясно, постараемся, но обещать не буду, — как пойдёт.
Проводив Василича, я оделся, и поехал к нему домой, — уж очень не терпелось мне с пленником пообщаться.
Встретила меня Надежда Федоровна, и недовольно фыркнув, — что-то вроде «тюрьму тут устроили, понимаешь...» провела меня в казематы.
Услыхав шум, в бане ожил Сергей Алексеевич, и громко матерясь, затарабанил в дверь. Хозяйка сморщилась, но комментировать не стала, а просто молча развернулась, и ушла в дом.
— Тащить что-ли? — обратился ко мне Валерик, один из сторожей, полноватый молодой парнишка с лысеющей головой.
— Не надо, я сам спущусь, фонарик дай только. — остановил его я, терять время на вытаскивание и затаскивание из погреба не хотелось, да и поговорить там можно спокойно, без лишних ушей.
— Как знаешь. — Валерик протянул мне фонарь, и открыл крышку погреба.
— Глубокий... — констатировал я, заглянув внутрь. Василич вообще отличался основательностью, поэтому погреб вырыл хороший, метров пять, не меньше.
А спустившись вниз, ещё больше удивился — то место где я оказался, назвать погребом язык не поворачивался, — большое продолговатое помещение с высокими потолками и многочисленными стеллажами, тянуло как минимум на богатую купеческую кладовую. Естественно не в смысле наполненности, с этим сейчас у всех было не особо хорошо, а
