декоративная шкатулка. На потолке вместо люстры висела обыкновенная лампочка.
Всё: и обстановка в доме, и не выветрившийся запах стройматериалов, и отсутствие занавесок на окнах – говорило о том, что заезд проводился ускоренно. Не было того уюта, который царит обычно в жилом доме, и проявляется в мелочах, в запахах, присущих хозяевам. Здесь же всё только начиналось.
Татьяна зашла в зал с подносом в руках. Она на секунду замерла, посмотрев на лежащую на диване племянницу, покачала головой. Затем поставила поднос на столик и села сама.
На подносе стояла открытая бутылка коньяка, две рюмки, тарелка с нарезанной копчёной колбасой, сыром и тремя ломтиками батона.
Татьяна почти до краёв наполнила рюмки. Мы молча, чуть соприкоснувшись рюмками, выпили. Коньяк приятно обжёг горло. Татьяна смешно зажмурилась, подхватила ломтик сыра и отправила его в рот.
– Надо было хотя бы морс развести, – вслух подумала она. – Егор, ты закусывай, тоже, наверно, голодный?
Я отрицательно качнул головой. Есть действительно не хотелось, но в качестве закуски я сделал из отломленного кусочка хлеба и колбасы бутерброд. Жевали молча, лишь иногда посматривая друг на друга и на спящую Дашу.
Девушка лежала, не меняя позы, иногда вздрагивая. Интересно, что ей снится? Надеюсь, либо что-то приятное, либо ничего! Зато я чувствовал себя на удивление хорошо и спокойно: я здесь, рядом с Дашей! Скоро она проснётся, и я увижу её глаза, надеюсь, не те, что описывала мне Татьяна.
Я перевёл взгляд с девушки на её тётю. Оказывается, она рассматривала меня. Женщина растерянно моргнула и отвела взор на поднос. О чём-то раздумывая, стала раскладывать кружочки колбасы по окружности тарелки.
– Егор, почему – ты?! – хозяйка снова посмотрела на меня. – Почему она выбрала тебя? Почему я остановилась рядом с тобой? – посыпались, видимо, мучившие её вопросы. – Я анализировала своё поведение и не могу объяснить, почему я решила остановиться перед тобой там, на станции. Как будто кто-то сказал, нет, приказал: «Остановись!» Сможет ли Даша объяснить, почему тем человеком, который ей привиделся тогда в Томске, оказался ты? Она рассказывала мне, что это был незнакомый ей человек, не ангел с крыльями, не привидение, а врач: в халате, в медицинской маске, натянутой под самые глаза, и в шапочке до бровей. У тебя есть соображения по этому поводу?
– Нет. Но есть такая поговорка: «Всё, что ни делается, – делается к лучшему!» Я постараюсь, чтобы с Дашей всё было хорошо. Сделаю всё, что в моих силах.
– Дай бог, дай бог! Спасибо тебе.
Татьяна наполнила рюмки.
– Минутку…
Хозяйка поставила бутылку на поднос и вышла. За стеной послышался шум льющейся воды и позвякивание ложечкой по стеклу. Через минуту она вернулась с двумя стаканами, наполненными розовой водой.
– Морс, – коротко пояснила она. – Вот с хлебом проблема…
Мы чокнулись, не касаясь рюмками. Я краем глаза уловил движение на диване. Даша просыпалась. Она глубоко и прерывисто, как после плача, вздохнула и неслышно выдохнула, поджав ноги к животу.
Татьяна, затаив дыхание, смотрела на племянницу, держа наполненную рюмку в руке. У меня заколотилось сердце и задрожали руки. Сглотнув слюну, я выпил коньяк и запил морсом. Хозяйка поставила наполненную рюмку на поднос, пересела на край дивана.
– Дашенька, просыпайся! Погляди, кто к тебе пришёл! Татьяна склонилась к голове племянницы, приглаживая ей волосы. Девушка шевельнулась и, слегка приподняв голову, посмотрела на тётю. Реакция Татьяны была неожиданной: она резко отстранилась от племянницы, прикрыв губы пальцами. Даша, продолжая подниматься, медленно поворачивала голову в мою сторону. Это было как в страшном кино! Я дрожал, не в силах отвести от неё взгляд. Присев, девушка поглядела на меня, но я не видел её глаз из-за волос, закрывающие лицо Даши. Зато она увидела меня. Поначалу она глядела на меня исподлобья, никак себя не проявляя, затем, подняв голову, убрала с лица волосы.
Теперь я увидел обыкновенную девушку. Даша отвела взгляд от меня в сторону окна и, прикусив нижнюю губу, вытерла слёзы в уголках глаз. Затем снова посмотрела на меня. Лёгкая улыбка коснулась её губ. Отбросив плед в сторону, поднялась с дивана. Девушка была одета в трусы-шорты голубого цвета и такого же цвета короткую майку, плотно облегающую грудь и спину. Нисколько не стесняясь своего полуобнажённого вида, Даша, сделав пару шагов в мою сторону, устроилась у меня на коленях, обняла за плечи и уткнулась носом мне в шею. Я чувствовал кожей её спокойное, тёплое дыхание и короткие шмыганья. Иногда девушка то одной, то другой рукой вытирала с глаз слёзы, не забывая протереть мне кожу на шее там где она касалась носом. Сколько мы так сидели? Минуту? Пять минут? Я потерял счёт времени. Единственно чего я желал, чтобы это длилось вечно! Я не прижимал девушку к себе. Достаточно было того, что Даша сама довольно крепко обнимала меня. Я лишь, слегка прикасаясь, гладил её спину и перебирал пальцами её густые волосы.
– Тётя Таня, это и есть Егор, про которого я тебе говорила! – чуть отстранившись от моей шеи и не оборачиваясь к родственнице, произнесла Даша.
– Я это уже поняла, – вздохнув, ответила женщина, сидящая на диване.
Мы встретились с ней глазами. Татьяна улыбалась. Её спокойное лицо, и руки лежащие на бёдрах, и расслабленная поза говорили о многом. Я представил, что ей пришлось пережить за эти два дня. Бессонные ночи, груз ответственности перед братом Володей и этот неподдельный испуг, когда она увидела ледяной взгляд своей любимой племяшки. Слава богу, что этого не видел я! Сейчас же у меня на коленях сидел беззащитный «котёнок». И это было чертовски приятно!
– Солнышко моё, ты бы оделась, – предложила Татьяна.
Даша, приподняв голову, посмотрела на меня.
«Я быстро, только никуда не уходи, хорошо?»
Я не мог понять, произнесла девушка это вслух или только подумала об этом. Я не видел движения ее губ, я видел только глаза.
Даша соскочила с моих коленей и вышла из зала.
– Извини, Егор, – грустно улыбаясь, тихо сказала Татьяна, глядя вслед вышедшей племяннице, и после, переведя взгляд на меня, добавила: – Мне крайне неудобно, что тебе приходится наблюдать и выслушивать все эти семейные… Тем более участвовать в этом. Я вижу, что Даша готова слушаться тебя во всём. Может тебе удастся, как-то повлиять на неё? Пообещать что-нибудь? Я всё понимаю, Егор, у тебя своя жизнь, свои интересы, работа. Ты не обязан присматривать за ней. С другой стороны, я боюсь, что это, возможно, повторится, а тебя не будет рядом. Я этого не переживу! И потом, мы с мужем живем на Эгершельде, там
