В ту ночь я не спала. Каждый раз, закрывая глаза, я видела окровавленные останки пленных. И все же я не могла винить Тень. Я знала, что ждало его воинов, попади они в руки белых. Я все знала об уничтожении мирных индейских деревень и о подписанных и нарушенных договорах. Тем не менее я была рада, что Тень и Бегущий Теленок не приняли участия в пытках.
К утру тела пленных исчезли, и о том, что они вообще были, свидетельствовали только пятна крови на земле. Воины с презрением отзывались о солдатах, которые, по их мнению, умирали недостойно, но зато, хоть и с неохотой, признали мужество индейца. Тень ни разу словом не обмолвился о том, что произошло тогда, однако все-таки предупредил своих людей, что пленных больше не должно быть.
В сентябре к нам присоединились еще семеро сиу. Безумный Конь погиб. Солдатам все-таки удалось настичь его. В тягостном молчании воины Тени переглядывались друг с другом. Безумный Конь, Ташунка Витко, могущественный вождь сиу, душа своего народа, погиб, когда ему исполнилось всего тридцать три года.
Я расстроилась, узнав о его смерти. Это был такой живой, такой энергичный человек, что его трудно было представить мертвым. Однако на траур у нас не было времени.
На другой день рано утром к нам явился небольшой отряд, который привел индеец и возглавлял который молоденький лейтенант, представившийся Майлсом Фриманом. Сообщение его было коротким и предельно ясным. Вашингтон разрешит Тени с миром поселиться в одной из лучших резерваций, если он сдастся генералу Круку не позднее пятнадцатого ноября. Если же он откажется, то все войска на юго-западе будут обращены против него, и ни один из его воинов не уйдет живым. Это был жестокий ультиматум, и воины возмущенно зашумели, выслушав его.
– Убьем солдат и отошлем их трупы в Вашингтон, – с презрением произнес Большой Конь.
– Снимем с них скальпы, – возмущенно предложил Бегущий Теленок. – Я уже неделю никого не скальпировал.
– Положим их на муравьиную кучу, – сказал Черный Лось. – Это будет веселое зрелище.
– Хватит! – положил конец обсуждению Тень. – У них белый флаг.
– Моих родителей убили, когда они тоже были с белым флагом, – с горечью возразил Бегущий Теленок.
– Ты хочешь быть похожим на белоглазых? – холодно спросил Тень, и Бегущий Теленок, не сказав ни слова, покачал головой.
– Вы слышали, что вам предлагает Вашингтон, – обратился к воинам Тень. – Вы принимаете предложение?
Ответ был единогласным:
– Нет!
– Вы знаете наш ответ, – сказал Тень лейтенанту. – Уезжайте. – Потом он посмотрел на проводника. – Если ты еще раз посмеешь привести к нам бледнолицых, я сам вырежу твое поганое сердце и скормлю его койотам!
У проводника посерело лицо, и, судорожно сглотнув слюну, он быстро развернул своего пони. Из нашего лагеря он вылетел с такой скоростью, словно за ним гнались тысячи чертей. Солдаты уехали следом, стараясь сохранять достоинство.
Вечером в лагерь было необыкновенно тихо, и я решила, что воины все же подумывают о сдаче. Но потом Бегущий Теленок сказал свое слово, и я знала, что он говорит за всех, потому что у всех наших людей была в общем-то одна судьба. Он говорил тихо, и голос его звучал бесстрастно, словно он рассказывал о ком-то другом, а не о себе. Остальные слушали его и согласно кивали.
– Мне было двенадцать, когда все случилось, – так начал свой рассказ Бегущий Теленок. – Мой отец решил навестить своего брата, который жил у истока реки Гайла. Мои три брата с женами поехали с нами. Помнится, дело было весной, и все вокруг было в цвету. Мы не спешили и делали в день всего миль десять-пятнадцать, а потом располагались на ночлег. Так прошли три дня. А потом появились бледнолицые. Наши женщины перепугались, но отец постарался их успокоить, сказав, что мы не воюем. Они-де сами все поймут, как только увидят, что с нами наши жены. Однако моя жена не рассчитывала на это, поэтому отец привязал к копью белый флаг и приказал матери не баламутить остальных женщин, а заниматься своими делами.
Когда бледнолицые увидели наш флаг, они тоже привязали такой к дулу ружья, подъехав к нашему лагерю. Отец и братья вышли им навстречу, и они расстреляли их первыми. Мама спрятала меня под одеялами и приказала оставаться там, что бы ни случилось. Потом она взяла белый флаг и сама отправилась разговаривать с бледнолицыми, убившими ее мужа и сыновей. А они стали стрелять ей в голову и в грудь и стреляли, пока им не надоело. Жен моих братьев они тоже застрелили, но сначала изнасиловали их. Когда начало темнеть, бледнолицые уехали со скальпами моих родичей и с нашими лошадьми. Я все видел собственными глазами. В тот же вечер я похоронил моих близких, а наутро отправился вдогонку за белыми глазами. Я догнал их и убил всех спящими, перерезал им глотки, как учил меня отец. С тех пор я убиваю всех бледнолицых, которые оказываются у меня на дороге.
В Вашингтоне сдержали свое слово. Не прошло и месяца, как двести солдат разъезжали по пустыне с приказом убить нас всех до одного, то есть вождя по имени Два Летящих Ястреба и его воинов. Однако разведчики Тени знали свое дело, и мы были в курсе всех передвижений белых и всех приказов, включая тот, по которому им было запрещено покидать наши места, пока Два Летящих Ястреба живой и на свободе.
В октябре наше положение ухудшилось. Солдаты, шедшие за нами по пятам, были ветеранами, не первый год сражавшимися с индейцами и знавшими их трюки. Они не совершали дурацких ошибок и не теряли нас из виду надолго. Наши привычные хитрости не срабатывали. В засады никто не попадал. Завидев полдюжины индейцев, они не бросались очертя голову за ними в погоню, как это бывало раньше.
В первый раз я видела, что воины Тени приуныли. Во-первых, солдат было раза в три больше, чем нас. Во-вторых, они были лучше вооружены и у них были гораздо лучше лошади, если, конечно, не считать Красного Ветра и коня Бегущего Теленка. Самой большой нашей заботой стала еда, вернее, ее отсутствие. У воинов, которым солдаты наступали на пятки, не было времени на охоту, и мы начали голодать.
Как-то вечером Большой Конь, Два Пера и Желтый Олень предложили забраться в лагерь белых и украсть там еду. Тень и Бегущий Теленок, взвесив все за и против, решили, что стоит рискнуть. Вскоре после полуночи три добровольца бесшумно выскользнули из лагеря. Мне не спалось, и, накинув на себя одеяло из бизоньей шкуры, я отправилась на поиски Тени.
Отыскала я его возле затухавшего костра. В темноте он показался мне одиноким и грустным, я поняла, что он вспоминает своего отца Черного Филина и прежние времена, когда индейцам вольготно жилось в их стране. Я знала, что он беспокоится обо мне и о нашем будущем ребенке. И еще он боится, как бы чего не случилось с тремя воинами, отправившимися в лагерь противника. Желая его утешить, я подошла и положила руку ему на плечо.
