Овраг, где стояла полуторка с радиостанцией, начинался сразу за деревней, которую я видел, еще когда мы гнались за машинами танкистов. Ручеек, тянувшийся по задам деревни, размыл песчаную перемычку, образовав узкий вход в овраг, и, будто израсходовав на это все свои силы, исчез в густом кустарнике. Машина стояла в самом устье оврага. Когда я вошел в радиорубку, Бельский, оглянувшись, вопросительно посмотрел на меня, как будто я мог сообщить интересные новости. Пожав плечами, я сам спросил у него:
- Есть что-нибудь?
- Ничего, - ответил он, потом хотел что-то добавить, но в этот момент послышался ноющий гул вражеских самолетов - и одна за другой поблизости начали рваться бомбы. Выскакивая из радиорубки, я увидел, что один из самолетов пикирует прямо на машину.
Бомба уже отделилась от самолета, я успел кинуться в сторону и прижался к песчаной стене оврага. Тут же раздался взрыв. Но, на мое счастье, бомба взорвалась на дороге, ведущей в овраг, убив взрывной волной десяток белых кур.
Вечером мы вышли на Ингулец. Бельский, не теряя времени, быстро оборудовал КП дивизии. Вскоре заработала связь со штабом армии. Я запросил разрешение явиться к командарму лично, чему он очень удивился, считая, что я нахожусь где-то в районе Верблюжки.
Признаться, предстоящая встреча тревожила меня: похвастаться было нечем. Положим, первая половина задачи - выйти на Верблюжку - нами была выполнена, но затем нам не только не удалось развить наступление, а, наоборот, через сутки мы оказались на исходных рубежах. Но самое главное, самое больное - 42-й полк. Где он, за от полк? Как я доложу Шумилову о его потере? Нет, честное слово, положение рисовалось мне просто безвыходным: не сказать нельзя и сказать нельзя...
Я входил в избу, которую занимал командарм, так и не решив для себя вопроса, как я буду докладывать, но готовый и к разносу, и к наказанию, казавшемуся мне вполне заслуженным.
Генерал-полковник М. С. Шумилов, пожилой, высокий и грузный, стоял у стола с красно-синим карандашом в руках. Пока я докладывал, он спокойно и внимательно всматривался в мое лицо, густым басом неожиданно, но очень по существу задавал вопросы и, слушая ответ, наклонял немного набок крупную голову. Я был буквально поражен тем, что никакого начальственного разноса не последовало. Зато задачи на ближайшее будущее были поставлены топом, не допускающим ни малейшего сомнения в возможности их выполнения:
- Запять плотную оборону. Контратакующих немцев остановить. Полк найти и из окружения вывести. Все ясно?
- Так точно! Ясно, товарищ командарм!- ответил я и вышел из избы в полном смятении, не зная, что делать: то ли радоваться, что ни оргвыводов, ни разноса пока не последовало, то ли приходить в отчаяние от трудности поставленных задач.
Майор Половец! Где и как его искать? Едва мы расположились на Ипгульце, как я распорядился продолжать непрерывно вызывать по радио 42-й полк и, даже не получая ответа, передавать координаты направления, по которому Половцу следовало прорываться к своим. Но слышит ли он нас?
Пока я ездил к Шумилову, Бельский полностью развернул штаб и внимательно следил за тем, как полки занимают отведенные им участки обороны.
- Что будем делать в первую очередь? - спросил он меня, едва я переступил порог штабной избы.
- Половца искать. Есть от него что-нибудь?
- Ничего нет, хоть радисты вызывают его непрерывно. Ума не приложу, как его искать?
- Надо что-нибудь придумать,- спокойно ответил я, садясь за стол.
Уже по дороге у меня сложилось твердое убеждение, что на поиски пропавшего полка надо посылать разведчиков. Но не солдат, потому что идти следовало фактически в немецкий тыл, где их легко могут разоблачить: им трудно будет выдать себя за местных парней, поскольку молодежь этого возраста поголовно была или в армии или в партизанах, и фашисты прекрасно знали это, не могли не знать. Идти следовало девушкам, желательно украинкам. Я приказал подобрать девушек-добровольцев из медсанбата и к утру тщательно подготовить их к предстоящей разведке.
Перед рассветом следующего дня ко мне на командный пункт пришли две миловидные девушки в крестьянской одежде. К сожалению, фамилий их не помню, зато помню, что подготовлены они были хорошо и мою проверку выдержали, правильно ответив, что и как они должны спрашивать у местных жителей, что отвечать гитлеровцам, если попадут к ним, и т. д. В заключение я спросил:
- Ну, страшно вам идти?
Девушки, уже окончательно войдя в роль деревенских простушек, лукаво переглянулись, и та из них, что была побойчее, ответила:
- От же скажете!
Вскоре разведчицы ушли на запад через наши боевые порядки.
Утро не принесло ничего нового. 42-й полк на наши радиосигналы не отвечал. Однако следующей ночью, с октября, когда все мы уже начали беспокоиться за судьбу разведчиц, к нашим позициям вышел полк Половца, на который девушки набрели еще утром. Глядя на усталое, почерневшее лицо и без того смуглого майора Ивана Кузьмича Половца, я испытал такое безмерное облегчение, будто с возвращением полка позади остались все тяготы войны.
Преодолевая усталость, он доложил:
- Товарищ генерал, вверенный мне полк из окружения вышел полностью, с артиллерией и обозами. Раненых - семь, убитых и отставших нет.
Я с радостью и удовольствием смотрел на ладного кареглазого майора и испытывал к нему чувство совершенно искренней благодарности, как будто, выйдя из вражеского кольца, он сделал большое одолжение лично мне. Сам же Половец во всем происшедшем видел только исполнение воинского долга, а где-то подспудно, как мне показалось, в нем даже жило некое ощущение своей вины за то, что полк оказался в окружении. Во всяком случае, рассказывая мне обо всем случившемся, Половец держался очень скромно, свои заслуги старался оставить в тени. Но я-то знал, что значила его личная храбрость, инициатива и энергия.
- Спасибо тебе, Иван Кузьмич, - сказал я, пожимая его крепкую смуглую руку. - Молодец.
- За что же спасибо, товарищ генерал? - совершенно искренне и просто ответил на вопрос вопросом взволнованный Половец.
- За то, что полк вышел без потерь.
- Товарищ комдив, так мы же все ваши радиограммы получали. Прямо по ним и действовали. Только ответить не могли: рация испортилась, работала исключительно на прием. А мы прямо по вашим инструкциям действовали.
Я засмеялся:
- А немцы тоже действовали по нашим инструкциям? Идите, мол, майор, как ваше начальство приказывает, мы мешать не будем...
- Нет, конечно, с немцами у нас интересы расходились, это уж точно, улыбнулся Половец. - Но ведь они свой контрудар на танках построили, двигались в основном по дорогам, так что сплошной линии фронта фактически не было. Можно было ухитриться проскочить между их колоннами...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
