Например, мальчик мог отправиться по другим адресам, хранящимся в его голове. Или, последовав разумному совету, он мог вернуться домой за фотографией своей матери. Или мог просто вернуться домой. Почему же я так разволновался?
Возможно, причиной тому был вовсе и не мальчик. Ночное происшествие так же повлияло на мое состояние, ведь разбудили меня, едва я успел заснуть. Вернее, ЧП случилось не ночью, а поздним вечером, но спать-то к тому времени я уже лег! Я из тех, кто рано встает, и кого хворь не берет. Разбудила меня директриса школы. Не могла до утра дотерпеть. Дело в том, что в школе сработала сигнализация. Подключены были два помещения – радиоцентр, совмещенный с лингофонным кабинетом, и компьютерный класс, совмещенный с химической лабораторией. Сигнализация трассируется по телефонной сети, и оба эти объекта висели на одном номере, но сигнал от радиоцентра пропускался через прибор «Атлас», кварцующий частоту. Таким образом, помещения подключались-отключались независимо друг от друга. В двенадцатом часу (вечера? ночи?) на пульт вневедомственной охраны поступили два сигнала «Обрыв» – одновременно. Прибывшая группа, однако, не обнаружила снаружи никаких следов проникновения и, чтобы попасть внутрь, вызвонила ответственное лицо – директора. Та прибежала чуть ли не в одном халате. А уж внутри дежурный электрик, входящий в состав группы, мгновенно определил, что здание школы попросту обесточено. Сигнализации-то все равно, тока нет или контакт разомкнулся, потому и грянула тревога. Ложная тревога. Тот же дежурный электрик, сориентировавшись на месте, не стал дергать службу электросети (с линией электропередачи все было в порядке), а поставил единственно верный диагноз: обрыв где-то внутри школы. «Вызывайте мастера, хозяйка», – посоветовали милиционеры директрисе, и с тем уехали, успокоив напоследок, что поставят объект на патрулирование, то есть раз в полчаса будут проезжать мимо, пока электричество не появится. Предварительно, впрочем, они всей толпой прошлись по школьным коридорам – проверили помещения, поставленные на сигнализацию. Никого лишнего не нашли. И в здании – никого. Полный порядок.
Для кого порядок, а для кого ночные хлопоты и нервы. Позвонили мне, попросили срочно подойти. Я бы их послал спросонья, у нас в РОНО рабочий день пока что с восьми, но ведь в этой школе учится мой ребенок! Знали, сволочи, кого просить – вечная история. Хотя, директрису тоже понять можно. Наверное, её одолевали всякие жуткие видения, пока они с милиционерами бродили по темным коридорам, освещая путь фонариками. Зря она боялась: сложный и длительный ремонт, как выяснилось, вовсе не потребовался. Достаточно мне было открыть центральный щит, чтобы найти и устранить неисправность. Просто перегорел один из трех предохранителей-вставок, аж коричнево-черным стал от усердия. Это такой керамический цилиндр длиной с палец. Причем, в том же самом гнезде перегорел, где и на прошлой неделе – значит, с понедельника придется разбираться, в чем причина. Еще одна забота в список всех прочих. А пока – сходил я в комнату рабочего по зданию, в которой хранилось мое барахло, взял новый предохранитель, да и произвел замену. Вот и весь ремонт. Свет вернулся, директриса с завхозихой были счастливы. Я не стал портить дамам настроение – не объяснил, как все это странно. Почему и каким образом неприятность случилась ночью, когда ни один электрический прибор в школе не работал? Чудеса…
Лишать себя отдыха, размышляя о чужих неприятностях – верный способ покончить с собой. Однако сон не шел ко мне в ту ночь! Какими только глупостями не будоражил я свое стареющее сердце. Взял, да и высчитал, в каком году парень родился (месяц был известен – август). Затем мысленно открутил ещё девять месяцев против хода времени. Я не хотел этого, мозг произвел расчеты самостоятельно. Получилась Дата. Приблизительная, конечно, но другой отправной точки у меня не было. И зачем-то я начал вспоминать свою жизнь в том году и в том ноябре. И вдруг я вспомнил… Нет, не это (чуть позже я вспомнил и это тоже), а кое-что иное, не имеющее прямого отношения к полученной Дате. Оказывается, было время, когда на моей руке действительно насчитывалось только четыре пальца! И была женщина, которая заметила такое во мне уродство. Она сказала откровенно, не пощадила: «Ничего у нас с тобой не получится, четырехпалый ты мой». «Почему?» – наивно спросил я. «Потому что один палец так и остался у тебя во рту, до сих пор сосешь его вместо соски». «Почему не получится? Разведешься с мужем, переедешь ко мне… или я к тебе…» Банальная, в общем-то, история: Он и Она. Сокурсники, с одного потока. Веселая студенческая жизнь. Она – на несколько лет старше (двадцать пять против двадцати), пришла в институт после подготовительного отделения. Он – салага и шалопай, но умный, первый ученик в группе. Отличник, одним словом. Незаурядная в будущем личность. И смазливый, приятный во всех отношениях мальчик, чего там скромничать-то. У Нее – ребенок и муж, вдобавок – удручающее отсутствие способностей. Зачем Ей понадобилось высшее образование? Ответ в одном-единственном слове: «Диплом». Нелепая уверенность, что «так принято», заставляла Ее (и стаи ей подобных) каждодневно истязать себя, цепляясь за любую халяву. Отличник-шалопай был удобным объектом для эксплуатации, тем более, что Он не отказывал в интеллектуальной помощи ни одной из замученных учебой девушек (ох, много таких эпизодов накопилось). Итак, банальная история: Он делал за неё курсовой проект. Просто так, от чистого сердца. По-дружески. Никаких глупостей и вольностей, не та ситуация, ибо сказано – ребенок и муж. Они ведь только друзья, да? Или не только? Ребенок – в детском садике, муж – в рейсе, шофер-дальнобойщик. Халява начиналась в читальном зале, а завершалась у Нее на квартире, где уютно и тихо, где никто не помешает сосредоточиться на деле… Очевидно, Он что-то неправильно понял. А может, все понял правильно, потому что Она вовсе и не сопротивлялась, когда Он перестал сдерживаться. В то время Ему особенно нравились женщины взрослые и опытные, с которыми можно оставаться мальчиком, с которыми все просто. Сосунок, он и есть сосунок. Роняющий слюни на слюнявчик. С указательным пальцем во рту. Правильно Она сказала – ПОТОМ, когда кончен был не только курсовик, но и всё остальное. Он зачем-то попытался разыграть из себя благородного. Однако Она видела суть: «Четырехпалый!» Разумеется, к таким не уходят «на халяву» – от мужей-шоферов.
Произошло это как раз в ноябре того самого года. Дата…
Легко и спокойно думается о себе в третьем лице, особенно, если давнюю историю и историей-то не назовешь. Интрижка, случайная связь. Почему же так стыдно возвращаться в исходную систему координат, в которой Он – это я? Стыдно и тошно. Тошно и стыдно… Сокурсница после совместно сделанного курсового проекта, как говорят женщины в таких случаях, «подзалетела». Удивительная неаккуратность! Или и впрямь не ожидала, что напряженная работа потребует должной разрядки? Или не привыкла платить за услуги? А чтобы муж ничего не узнал – пошла на аборт, дождавшись очередного рейса. Я самолично отвез её в больницу, сдал в гинекологическое отделение, и на том успокоился. Аборт – это освобождение. Очистить совесть можно только через страдания, и очень удачно, когда это чужие страдания. Мне бросили свободу, как кусок мяса бездомному псу. Таким образом, совесть моя была выскоблена до блеска. Наши с сокурсницей пути разошлись: она не пожелала, выйдя из больницы, ни встречаться со мной, ни даже разговаривать. Почему? Не мое дело! Вдобавок оставила институт. Как шептались девицы, из-за сложностей с ребенком и мужем. А много позже, когда я и забыл о существовании этой женщины, вдруг встретил её на кафедре – оказывается, учебу она не бросила, просто перешла на заочный факультет. Встретил и гадливо подумал: «Интересно, кто теперь у неё в „помощниках“? Наверное, кто-нибудь из профессорско-преподавательского состава». И вновь забыл о ней – уже навсегда…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
